Анатолий Вассерман - Самые интересные факты, люди и казусы современной истории, отобранные знатоками
Глубокие научные интересы Улугбека привели его к отстранённости от политической жизни и к острому конфликту с мусульманским духовенством. Власть Улугбека подрывали интриги и раздоры прочих Тимуридов. Он отказался от власти и направился в Мекку… Но в первые же дни хаджа его захватили и обезглавили по приказу собственного сына. Обсерваторию учёного разрушили, а его знаменитая библиотека, полная античных и арабских манускриптов, канула во мраке веков.
Имя второго учёного — Тихо Браге. Его конец также драматичен. Новый король — Христиан — лишил Браге финансовой помощи. Учёный вместе с немногочисленными сподвижниками оставил Данию и свой научно-исследовательский центр. Он эмигрировал в Прагу, где уже другие, местные чиновники всячески мешали ему.
Впрочем, на закате жизни Браге повезло больше Улугбека: он сумел оставить преемника — Иоганна Кеплера. Последние слова, которые Кеплер услышал из уст умирающего учителя, были: «Докажи, что я жил не напрасно».
Научное завещание было выполнено — Кеплер воспользовался трудами Браге и его инструментами. Он открыл законы планетарного движения.
А потом уже Исаак Ньютон, опираясь на труды Браге и Кеплера, доказал справедливость закона всемирного тяготения.
Живите не напрасно! И пусть все небесные и научные светила ярко светят вам на жизненном пути.
Леонардо да Винчи Востока
Когда песню любви запоют соловьи —
Выпей сам и подругу вином напои.
Видишь: роза раскрылась в любовном томленьи?
Утоли, о влюблённый, желанья свои!
Вы, конечно, узнали рубаи Омара Хайяма. Собственно, и слово «рубаи» известно благодаря ему.
Два слова о жанре. Некогда он считался простонародным, типа наших частушек. Но Омар Хайям сумел соединить эту стихотворную форму с философским содержанием, обратиться в рубаи к глобальным проблемам современности. Эта духовная работа значима по сей день. Труд Хайяма-поэта сравним с гением Пушкина, который поднял русскую речь на высоту литературного языка.
Удивительно! Хайям нам известен как поэт, а современники знали его прежде всего как учёного, астронома, математика, философа.
В дословном переводе «хайам» — «палаточный мастер», от слова «хайма» — палатка. Кстати, отсюда старорусское «хамовник», то есть текстильщик. Отец Хайяма происходил из рода ремесленников, но имел достаточные средства и не жалел их, чтобы дать сыну образование. Мальчик с детства проявлял способности к наукам. Родина Хайяма — иранский город Нишапур.
В XI веке он уже насчитывал более сотни тысяч жителей, был знаменит библиотеками и медресе — духовными семинариями. Одну из них закончил Хайям.
Хотя он преуспел в вопросах религиозною права и медицине и получил степень хакима, то есть врача, уже в неполных 17 лет Хайям написал свой первый трактат «Проблемы арифметики». Речь шла об извлечении корня любой целой положительной степени из целого положительного числа. В трактате содержалась и будущая формула бинома Ньютона для натуральных показателей.
После смерти от эпидемии родителей, которых Хайям-врач не сумел спасти, он продал всё имущество и повёл типичную жизнь восточного мудреца, идущего по земле из города в город, от престола к престолу. Увы, как и сейчас, так и в те времена человек науки, не будучи состоятельным, мог целиком посвятить себя любимому занятию только при поддержке спонсоров.
Хайям мог занимать при том или ином дворе должности астролога, врача, секретаря или поэта. Он в совершенстве владел арабским языком, обладал потрясающей эрудицией и феноменальной памятью. С детства Хайям знал наизусть Коран и свободно толковал любой аят. И сам правитель Бухары, бывало, сажал имама Омара с собой на свой трон.
Хайяма прозвали «Плечо веры», однако жизненные принципы учёного вряд ли полностью вписывались в ортодоксальный ислам.
По легенде, в Исвахане Хайяму попался арабский перевод птолемеевского «Альмагеста». Кстати, к тому времени Авиценна и аль-Фараби перевели и откомментировали также труды Аристотеля, Евклида, Архимеда… Поскольку у Хайяма не нашлось средств, чтобы выкупить рукопись Птолемея, он прочитал её семь раз, а потом, вернувшись домой, надиктовал писцу текст, и разница была не столь велика.
В Самарканде, в 25 лет, Хайям разработал трактат «О доказательствах задач алгебры…», принесший ему славу в научном мире Востока. Научные достижения были предметом внимания и властей предержащих. Правители переманивали друг у друга учёных. И Хайяма вскоре заметил визирь Малик-шаха — правителя державы сельджуков. Омара благосклонно приняли при дворе в качестве астронома и астролога.
Малик-шах, хотя сам едва ли разумел грамоту, всё же был достаточно умён, чтобы приблизить к себе знающих людей. Среди них был и визирь Низам ал-Мулк. Он развернул широкие хозяйственные и просветительские программы. Это был период расцвета государства, когда открылись академии в Багдаде и Басре, в Герате и Балхе. Исфахан, где в своё время преподавал Авиценна, оказался центром социально-культурной реформации. Абу Али ибн Сину наш герой считал своим учителем по жизни.
Малик-шах предлагает Хайяму управлять родным Нишапуром. Но тот отвечает, что не способен приказывать другим. Тогда Низам ал-Мулк назначает протеже жалованье в десять тысяч золотых динаров в год, чтобы тот ни в чём не нуждался. Учёному дают возможность собрать вокруг себя специалистов и выделяют средства на закупку современного астрономического оборудования. За пять лет наблюдений в обсерватории арабские учёные разработали новейший солнечный календарь. Он на семь секунд точнее ныне действующего григорианского, разработанного пятьсот лет спустя.
В тот же период Хайям пишет «Комментарии к трудностям во введениях книги Евклида» — тем самым, что восемь веков спустя привели к открытию неевклидовых геометрий. Его неоспоримая заслуга — в обнаружении связей между алгеброй и геометрией, разработке теории геометрического решения уравнений.
Учёный вхож в свиту султана, в число его ближайших советчиков. Он смело вступает в философские баталии с идеологами ислама. Нет, Хайям не отрицает существование Бога в качестве первопричины мира, но явления этого мира у него проистекают от самой природы вещей.
Так проходит 20 лет, и наступает роковой 1092 год. Заколот Низами ал-Мулк, отравлен Малик-шах. Начинается смутное время перемен, борьба за власть, держава рушится, столица переносится. Новые властители пускают на ветер былой научный потенциал страны. Учёные эмигрируют.
Омар Хайям возвращается в Нишапур. Здесь он заканчивает трактат по физике «Об искусстве определения количества золота и серебра в сплавах из них». Эта работа имела государственное значение в свете борьбы с фальшивомонетчиками.
Но Хайям остаётся вольнодумцем и слывёт вероотступником. По легенде, в свой последний час учёный читал Авиценну — «Книгу исцеления». Затем на разделе «Единое и множественное» сделал закладку и, помолившись, умер.
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мёртвым узлом.
Гамов «Джордж»
В отягощённой ЕГЭ России вскоре, думаю, сложно будет найти граждан, которые с ходу ответят на вопрос: кто такие Владимир Вернадский, Пётр Капица, Лев Ландау, Игорь Тамм и другие, а также — чем они знамениты?
Речь пойдёт тоже о видном физике, чьё имя было на долгое время забыто нашим «общественным сознанием», но совершенно по другой причине. Между тем именно этот учёный — один из основных авторов теории Большого взрыва, объясняющей происхождение Вселенной, базы современной космологии. Его звали Георгий Антонович Гамов.
Дед нашего героя — вовсе не человек науки, а новороссийский митрополит и глава одесского кафедрального собора. Зато отец стал школьным учителем с университетским образованием. Он-то и подарил любознательному отпрыску микроскоп, заметив его тяп/ к физике. Как пишет американский биограф Гамова Людмила Вайнер, юный исследователь тут же взялся проверить, «действительно ли хлеб и вино после молитвы превращаются в „кровь“ и „тело“. Взяв в качестве образца каплю своей собственной крови, разглядывая эти субстанции „до“ и „после“, он различий не нашёл, хотя объяснил это слабым увеличением прибора».
Едва окончилась Гражданская война, наш герой поступает в Петербургский университет, который благополучно заканчивает в 1928 году, параллельно работает метеорологом. В университете Георгий Гамов знакомится со Львом Ландау и Дмитрием Иваненко — будущими знаменитыми отечественными физиками. Их в шутку именуют «три мушкетёра».
Двадцати четырёх лет от роду Георгий Антонович Гамов отправляется за границу — учиться в аспирантуре в Геттингенском университете. Молодой советский учёный сперва оказывается в Институте теоретической физики у Макса Борна, затем едет в Копенгаген и знакомится с великим Нильсом Бором, наконец, в Великобританию, где работает в Кавендишской лаборатории у Резерфорда вместе с Петром Капицей и Эдвардом Теллером, будущим отцом американской водородной бомбы.
