Анатолий Вассерман - Самые интересные факты, люди и казусы современной истории, отобранные знатоками
Брать начало от абсолютного нуля, может, и удобно для расчёта физикохимических превращений, но не в нашей повседневности. Конечно, СИ принята в качестве международной системы мер большинством государств, и она широко используется в области науки. Но наравне в быту действуют и традиционные единицы измерения: их никто не думает отменять.
Подавляющее число стран мира, и мы в том числе, пользуется градусами профессора Цельсия. Каждый из нас ежедневно справляется об изменении погоды и как раз в этих градусах. Но мало кто знает, что честь изобретения этой удобной стоградусной (точнее, десятичной) шкалы термометра принадлежит не одному, а сразу двум профессорам.
Они современники, соотечественники, жили и творили в одно и то же время, в XVIII веке. Первый, как я сказал, геофизик и астроном Андреас Цельсий, а второй — знаменитый натуралист Карл Линней.
Цельсий прожил всего 43 года, но успел многое. Он первым точно измерил — а не оценил на глаз — яркость звёзд. А ведь это с древнейших времён один из способов их классификации! Он установил взаимосвязь между северным сиянием и колебаниями в магнитном поле планеты. Цельсий участвовал в международной экспедиции по измерению длины меридиана Земли. Учёный организовал строительство новейшей астрономической обсерватории и стал её первым директором. И успел бы ещё больше, если бы не преждевременная смерть.
Непохожая судьба у другого профессора Упсалльского университета Карла Линнея. Будущий президент Шведской академии наук происходил из семьи деревенского пастора, но уже с детства его увлекли естественная история и ботаника. Мальчишеские занятия поощрял сельский доктор. Он и посоветовал Линнею выбрать профессию медика, так как ботаника прежде считалась частью фармакологии…
Семьдесят лет было отмерено этому учёному на роду. Он в полной мере воспользовался отведённым ему сроком. Ботанические изыскания Линнея — особенно «Роды растений» — легли в основу современной систематики флоры. Ещё более смелым трудом стала знаменитая «Система природы», попытка распределить все творения природы — животных, растения и минералы — по классам, отрядам, родам и видам, а также установить правила их идентификации. Трактат выдержал 12 изданий при жизни Линнея и много раз переиздавался после его кончины.
Линней был профессором ботаники, а также профессором медицины, что в данном случае особо важно.
Заслуга Цельсия в том, что он первым — в 1742 году — ввёл в обиход науки десятичную шкалу термометра. Цельсий принял за ноль градусов температуру кипения воды при нормальном атмосферном давлении, а за сто градусов — температуру таяния льда. Справедливости ради отмечу: подобные опорные точки за 10 лет до Цельсия использовал для своего спиртового термометра и француз Реомюр. Но у него градус равнялся 1/80 разности температур кипения воды и таяния льда, что крайне неудобно в расчётах.
Линней же по практическим соображениям, как врач и ботаник, догадался перевернуть десятичную шкалу Цельсия — поменять местами ноль и сто градусов, то есть принять за ноль температуру таяния льда, обычного для климата Швеции.
Между прочим, в Теории Решения Изобретательских Задач (ТРИЗ) переворот проблемы с головы на ноги (а иногда и обратно) — едва ли не самый первый приём её разрешения.
Когда вы глядите на термометр за вашим окном или, паче чаяния, заболеваете и вам нужен градусник, вспоминайте о двух замечательных шведских учёных XVIII века!
Защита дыхания
Тема нашей беседы абсолютно парадоксальная — о пользе ватно-марлевых повязок.
Как-то раз мне посчастливилось попасть на Тибет. Я далёк от большинства древних восточных учений, но тибетский буддизм, впитавший в себя немалую часть старинных индуистских представлений о мире, впечатляет даже внешними своими проявлениями, не говоря уж о сложности скрытых за ними философских концепций.
Удалось мне побывать в дворцовом комплексе Патала — старинной резиденции далай-ламы — и многих горных монастырях. Для меня как философа там нашлась масса материалов для размышлений и выводов.
Но сейчас о совершенно другой — чисто бытовой — стороне тибетской жизни. При всей разнице российских и тибетских условий тут тоже можно найти немало интересного и даже поучительного.
Уже на вторые сутки пребывания в горах мы все приболели. Одного члена группы даже пришлось отправлять в больницу.
Дело в том, что Лхаса, столица Тибета, лежит на высоте три с половиной километра над уровнем моря. И прежде всего остро чувствуется дефицит кислорода. Современная техника позволяет в какой-то мере восполнить этот дефицит. На улицах повсеместно продаются баллончики с кислородом. Правда, небольшие — размером с бытовые аэрозольные распылители. В острых случаях и это на какое-то время помогает. А в гостиницах есть даже большие стационарные кислородные баллоны с дыхательными масками.
Нам, впрочем, не повезло. То ли баллон включался каким-то хитрым (и нигде не описанным) способом, то ли гостиничный персонал просто не заправил их вовремя — никому из нашей группы так и не удалось подышать кислородом, который мы — судя по расценкам гостиницы — оплатили весьма щедро. Так что многие признаки классической горной болезни мы испытали в полной — весьма неприятной — мере.
Американские туристы, с которыми мы разговорились в первый же день в гостиничном лифте, по своему опыту заверили: уже через пару дней мы придём в себя. Так и вышло: организм перенастроился на более экономный режим работы.
Мы были просто туристами, а не работниками. А вот у местных жителей, судя по медицинским данным, концентрация гемоглобина в крови гораздо выше средней. При здешней концентрации кислорода иначе просто не выжить, занимаясь повседневным трудом.
Кислород — далеко не единственное, чего тибетскому воздуху не хватает. Меня очень удивило изобилие людей в ватно-марлевых повязках. Сперва показалось даже: мы прибыли в разгар какой-то эпидемии. Оказалось — ничего чрезвычайного не происходит, это обычная здешняя практика. Я был удивлён. Воздух в Тибете кристально чистый. Даже любимый мной воздух Алтайских гор, пожалуй, не столь свободен от пыли. Гималаи всё-таки куда выше.
Я спрашивал о причине местного обычая самых разных деятелей — от врачей до этнографов. Но никто не мог объяснить, зачем тибетцы постоянно носят повязки, от каких напастей они таким способом защищаются, что угрожает им в кристальной чистоте гималайской атмосферы.
К стыду своему должен признаться: одно из моих образований — физиологическое — могло сразу же подсказать мне ответ. Правда, я специализировался в нейрофизиологии, а не в особенностях системы дыхания. Но все-таки общих сведений, достаточных для верного решения, мне хватило бы с избытком. А в те дни мне, похоже, действительно слишком остро не хватало кислорода для правильных размышлений.
Осенило меня, когда я в который раз мучился от сухости в носу, мешающей спокойно дышать. Оказывается, мудрые тибетцы давно уже придумали, как избавиться от этой напасти. Повязка удерживает выдыхаемый водяной пар поблизости от носа и рта. В районе органов дыхания атмосфера оказывается влажнее — почти как на равнинах. Метод чем-то напомнил мне космические системы регенерации воды. И не удивительно: высокогорье немногим дружелюбнее к человеку, нежели открытый космос.
Высокогорный воздух слишком чист для человека и самой своей непривычной чистотой создаёт немалую угрозу. Повязка создаёт область, где воздух вроде бы загрязнён — но именно эта грязь оказывается необходима для жизни.
Эго не значит, что нам нужно срочно отказаться от завоеваний цивилизации: например, не мыться, разводить грязь на кухне и в комнатах, поднимать пыль на улицах, культивировать примеси и нечистоты…
Любые крайности разрушительны. Меру же каждый выбирает сам. Ещё один из прародителей философии, древний грек Протагор отметил: «Человек есть мера всех вещей».
А достижения цивилизации касаются не только отдельных людей, но прежде всего их взаимоотношений. Помню, как я был поражён при первой поездке в Японию — уже давно, в советское время. На улицах Токио я встретил немало людей в ватно-марлевых повязках. Спросил у японского гида: «Они боятся заразиться гриппом или это против пыли, смога, загазованности?» И гид ответил мне: «Нет, они не боятся заразиться! Они опасаются заразить».
Я испытал едва ли не шок. Буквально накануне поездки на меня обиделась супруга моего брата, когда я предложил ей — со всеми признаками ОРЗ на лице — надеть такую повязку, прежде чем заниматься с собственным ребёнком.
«Японцы давно живут в социализме!» — подумал я, турист из страны «развитого» социализма — СССР.
Есть, оказывается, такой народ, который стремится не нанести вред совершенно незнакомому человеку. Давайте заражать друг друга только здоровым оптимизмом.
