Александр Патрушев - Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель
В 1860 г. палата отпустила только временные кредиты. Невзирая на это, новые полки были зачислены в кадровую армию.
Когда палата потребовала их роспуска, принц был возмущен. В 1861 г. кредиты были утверждены только после бурных прений и снова временно. Жена регента Августа, сын Фридрих, невестка Виктория, дочь английской королевы, умоляли его не ссориться с ландтагом.
Военный министр Альбрехт фон Роон (1803–1879), желая успокоить Вильгельма, старался доказать ему законность столь жесткого поведения регента. Роон был выдающимся офицером и администратором. Он лихорадочно трудился над организацией новой армии. Во главе Генерального штаба с 1868 г. был поставлен талантливый стратег Хельмут фон Мольтке, который составил план мобилизации, изучал военное применение железных дорог и разработал современный научный способ ведения войны.
Фридрих Вильгельм IV скончался в начале 1861 г. Либералы стремились добиться от нового короля права ландтага утверждать налоги, объявлять призыв в армию, а также превращения Пруссии в парламентарную монархию. В Пруссии, отвечал им Роон, монархия не фикция, как в Бельгии или в Англии; мы хотим «разорвать сковывающие орла цепи и сделать короля Божьей милостью действительным главой своего народа, центром государственной жизни, владыкой страны».
Либеральная прогрессистская партия выработала программу реформ, которые должны были обеспечить торжество буржуазии. Выборы 1861 г. показали кризис консервативной партии, потерпевшей полное поражение. Большинство ландтага отвергло военную реформу, и палата была распущена. Но страна поддержала своих депутатов. Давление властей только разожгло страсти, и выборы 1862 г. имели еще более радикальный характер. Теперь 253 либералам противостояло в ландтаге всего 16 консерваторов.
Прогулка в Бабельсбергском паркеВ это время король находился в своей резиденции в Бабельсберге — в замке псевдоготического стиля на берегу реки Хафель близ Потсдама. Раздраженный Вильгельм не понимал, почему ландтаг настроен против трехлетнего срока службы в армии и увеличения военных кредитов.
17 сентября король сообщил Роону, что возражает против любых соглашений с депутатами и скорее откажется от трона. Встревоженный министр отправил Бисмарку, занимавшему пост посла в Париже, телеграмму с просьбой вернуться в Берлин.
Пока Бисмарк, прибывший в Берлин, выслушивал наставления Роона, в Бабельсберге король вместе с сыном прогуливались по аллеям парка, не прекращая бурной беседы. Вильгельму было 65 лет, он оставался тверд в своих убеждениях и не желал уступать ландтагу. Кронпринц также оказался перед дилеммой. В свои 35 лет он испытывал смутные симпатии к либерализму. Если Вильгельм отречется от престола, то на трон взойдет он, его сын, а прусская монархия перейдет на британскую модель конституционной монархии. Эти надежды разделяла и его жена. «Если ты не примешь корону, — говорила она, — то, как мне кажется, ты когда-нибудь пожалеешь об этом». Однако кронпринц в душе оставался таким же абсолютистом, как и все Гогенцоллерны. Он не хотел трона, полученного милостью парламента. Кронпринц и его супруга, возможно, расходились по вопросу отречения, но по одному важному пункту они находились в полном согласии: никакого министерского поста для Бисмарка, «этого бесчестного типа». «Если придет Бисмарк, — писала своему мужу Виктория, — мы все закончим известно где. Он ввергнет нас в несказанную беду. Неужели ты не можешь помешать этому?» Назавтра последовало ее новое письмо: «Взять Бисмарка равносильно тому, что, не умея плавать, прыгнуть в воду туда, где глубже всего!»
Король получил письменную петицию министров с просьбой не отрекаться. Она была поддержана личным обращением Роона, который сделал упор на долге офицера и необходимости дать бой вместо того, чтобы отступить. Он сообщил королю, что Бисмарк уже находится в Берлине и настроен весьма решительно. Вильгельм согласился принять Бисмарка в понедельник 22 сентября. Эта бабельсбергская встреча и многочасовая прогулка в парке стали эпизодом немецкой истории и закончились назначением Бисмарка главой правительства.
Бисмарк во время прогулки в парке заявил королю, что готов править без поддержки ландтага и без бюджета. Депутатам, позднее упрекавшим его в нарушении конституции, он отвечал, что она не предусматривает того случая, когда палата отказывает монарху, и что вся жизнь состоит из компромиссов. Если же одна из сторон отказывается от этого, то конфликт неизбежен, а тогда побеждает сильнейший. Граф Шверин придал этой мысли резкую формулировку в известной фразе: «Сила господствует над правом».
Хотя семья Бисмарка уже в течение трех месяцев находилась в Шёнхаузене, она не видела его с середины мая. Только из прессы Иоганна узнала, что ее муж выдвинулся на авансцену политической жизни. Наутро она получила от него письмо, в котором он предложил ей приехать в Берлин. Бисмарку повезло, что жена была готова спокойно терпеть утомительное однообразие домашней жизни. Иоганна приняла известие о том, что Пруссия будет иметь кабинет во главе с Бисмарком, с присущей ей невозмутимой покорностью.
Общество проявило к этому назначению больший интерес, хотя в целом оно было встречено весьма прохладно как в самой Пруссии, так и за ее пределами. Бисмарк понимал, что находится в изоляции. Гарантии, данные им королю в Бабельсберге, по сути лишили его возможности политического маневра. В Берлине он мог рассчитывать на поддержку Роона и его друзей, хотя знал, что даже эта поддержка находится под угрозой из-за интриг других военных чинов.
Однако депутаты отказались принять бюджет, предложенный кабинетом Бисмарка, если из него не будут убраны расходы на армию. Бисмарку оставался единственный ход. Он принял бюджет с включенными в него расходами на армию на заседании верхней палаты и заявил, что так как обе палаты не могут прийти к общему решению, то обязанность короля — залатать «эту прореху в конституции», дав свое личное разрешение на использование средств. 13 октября Бисмарк пришел в ландтаг и от имени короля объявил его временно распущенным. Когда через три месяца депутаты собрались снова, Бисмарк твердо стоял на своем. 27 января 1863 г. он заявил: «…прусская монархия еще не до конца исполнила свое предназначение и еще не готова предстать в качестве некоего украшения на вашем конституционном полотнище или же превратиться в иссохшую руку в механизме парламентского правительства».
Палата выразила недоверие кабинету и снова была распущена. В стране началось сильнейшее волнение. Кронпринц, враждебно относившийся к Бисмарку, резко выступал против его политики. Интриги министра внутренних дел Ойленбурга не помешали избирателям опять послать в палату либеральных депутатов, и сессии 1863 и 1864 гг. отличались особенно бурным характером.
Умело ведя политическую игру, Бисмарк захватил в свои руки инициативу в деле национального объединения страны. «Не прусский либерализм, а мощь Пруссии — вот на что смотрит Германия, — заявил он спустя несколько дней после своего назначения. — Великие вопросы времени решаются не речами и решениями, принятыми большинством голосов, — в этом и была главная ошибка 1848 г., — а железом и кровью». Либеральное движение Пруссии восприняло эти слова как вызов.
Датская войнаГибкость политики Бисмарка, а также его полное презрение к праву ни в чем не выразились так ясно, как в его отношении к немецким герцогствам Шлезвиг и Гольштейн, находившимися под властью Дании. Патриоты требовали возвращения территории, в основном населенной немцами. Стенания беспомощного Союзного совета делали этот вопрос злободневным, и проницательный Бисмарк мог только потирать руки от удовольствия. При этом он не видел никакой пользы для Пруссии в том, что на карте Германии возникнет еще одно независимое государство — Шлезвиг-Гольштейн с границами до устья Эльбы и пригородов Гамбурга. В политическом отношении оно может нарушить баланс внутри Германского союза в пользу Австрии, а географическое положение герцогств затруднит развитие морской торговли Пруссии.
В январе 1864 г. Пруссия и Австрия без согласия Союзного совета напали на Данию. После того как датчане были вынуждены очистить Даневерк, прикрывавший вход в Шлезвиг, Бисмарк убедил Вену вторгнуться в Ютландию. Мощные дюппельские укрепления были взяты после кровопролитной шестимесячной осады, а почти вся Ютландия занята австропрусскими войсками. По Венскому договору 30 октября 1864 г. Дания уступила Лауэнбург, Гольштейн и Шлезвиг Пруссии и Австрии.
Отношения между Берлином и Веной после заключения Венского договора нельзя было назвать хорошими. Бисмарк, который не хотел отказываться от обоих герцогств, ожидал сопротивления со стороны Австрии и, не отвергая мысли о соглашении, в глубине души не желал примирения.
