А. Манько - Брачные союзы Дома Романовых
Одна очень важная черта характера графа Алексея Разумовского отличала его от других фаворитов: несмотря на свое огромное влияние при дворе, он никогда не вмешивался в дела управления, никому не вредил и не извлекал никаких выгод из своего положения, кроме материальных, всегда стремился избегать придворных интриг. И тем не менее один прусский посланник писал в Дрезден следующее: «Влияние старшего Разумовского [45] на государыню до того усилилось после брака их, что хотя он прямо и не вмешивался в государственные дела, к которым не имеет ни влечения, ни талантов, однако каждый может быть уверен в достижении того, что хочет, лишь бы Разумовский замолвил слово».
Современники единодушно отмечают, что фаворит при такой огромной власти был на редкость скромным, нисколько не изменил отношений к своим старым друзьям и знакомым. Описывается один случай. Однажды Разумовский вместе с императрицей приехал осматривать только что построенный дворец. Один из старых друзей Разумовского оказался среди простых служителей этого дворца. Увидев его, Разумовский, в присутствии императрицы, сердечно приветствовал его и даже поцеловал. Когда же Елизавета Петровна выразила свое недоумение и неудовольствие по поводу такого поведения, Разумовский просто и спокойно отвечал ей: «Ты, Лизочка, из меня можешь сделать что хочешь, а для них я всегда останусь тем, кем был прежде».
На родине Алексея Разумовского в небольшом хуторе Лемеши Черниговской губернии жили его родные — мать, Наталья Демьяновна, три сестры (Агафья, Анна и Вера) и младший брат Кирилл. Когда в Малороссии узнали о получении Алексеем Григорьевичем достоинства Римского графа, то отправили ему от всех чинов поздравление. На это поздравление граф ответил следующим письмом: «Высокопочтеннейшие господа! Ваше поздравительное писание, которым вы меня почтить изволили, при получении графского достоинства священныя Римския Империи, в которое Его Императорское Величество Цесарь меня возвысить соблаговолил, одолжает меня чрез сие принесть мое благодарение с обнадеживанием всегдашнего благодарения и что я во всяких случаях то памятовать буду, что вы, высокопочтеннейшие господа, в моем благополучии участие приемлете и тому изволите радоваться, что я, приняв и возблагодарив за явленную вами при сем случае учтивость, оставаюсь всегдашним моим обыкновенным почитанием, которое всегда будет непременно таким же образом, как и я имею честь быть непрестанно вашего высокопочитания послушним слугою Г. А. Розумовский. Июня 28-го 1744 году. Москва». Через два месяца после того, как Алексей был пожалован в рейхграфы по случаю заключения мира со Швецией 15 июня, оба брата были возведены в графское достоинство Российской империи.
К. Валишевский писал, что «Алексей Григорьевич был бы образцовым фаворитом, не будь его пристрастия к вину». Однако этой страсти он предавался исключительно на охоте и в узком кругу друзей.
Не менее блестящей была карьера младшего брата Алексея Разумовского — Кирилла, к которому Алексей относился с особой заботой. В детстве Кирилл вместе с братом пас в родном селе отцовских волов. Алексей занялся воспитанием младшего брата, и когда тот был уже достаточно подготовлен, отправил его в 1743 году за границу на учебу под надзором ученого адъюнкта Академии наук Теплова. Там брат фаворита находился два года: он учился в Германии, в Геттингенском и Берлинском университетах, и во Франции, в Страсбургском университете, посетил Италию. В Россию младший Разумовский вернулся в мае 1745 года, сразу же получив чин действительного камергера и орден Анны первой степени, а 21 мая 1746 года был назначен императрицей президентом Академии наук. В двадцать три года граф Кирилл Разумовский стал гетманом Малороссии в ранге фельдмаршала. Как и Алексей, он был осыпан милостями Елизаветы Петровны.
Кирилл Григорьевич Разумовский, женатый на Екатерине Нарышкиной, по словам немецкого историка Гельвига, жил в одном из обширнейших и роскошнейших дворцов столицы, имея более двухсот человек прислуги. Брат фаворита давал довольно часто блестящие праздники, помимо которых имел еще у себя ежедневно открытый для всех стол.
Любопытный факт. В одном из залов дома графа Кирилла Григорьевича в роскошном шкафу из розового дерева хранились дне вещи — пастушеская свирель и простонародное малороссийское платье (кобеняк), которое он в молодости носил, когда пас стадо. Ненадменный граф сохранил эти вещи на память о своем ничтожестве и показывал их своим детям в назидание.
Братья Разумовские при жизни пользовались общественным сочувствием, являлись для народа любимыми вельможа ми XVIII столетия. Их отличали хлебосольство, простота, и они любили и защищали все отечественное, не чуждались просвещения.
Граф Алексей Григорьевич Разумовский умер в 1771 году, на 62-м году жизни, бездетным, и все его движимое и недвижимое имущество [46] перешло к младшему брату, графу гетману Кириллу Григорьевичу, по богатству с которым никто в России не мог соперничать. Английский путешественник Кокс, посетивший Россию в 1778 году, писал, что принадлежавшее графу Кириллу Разумовскому село Петровское под Москвой больше походило на город, нежели на загородное поместье. Оно состояло из 40–50 каменных и деревянных домов, здесь находились телохранители бывшего гетмана, множество слуг, а также оркестр. Роскошная обстановка в доме графа поразила англичанина, хотя он достаточно насмотрелся на великолепную жизнь своих вельмож.
Выдав дочерей замуж и женив сына на самой богатой и знатной в то время невесте, графине Варваре Шереметевой, граф переехал на постоянное жительство в Малороссию, куда его всегда влекло.
В селе Яготине он построил великолепный дом с шестью павильонами, а в селе Бакланы — дом наподобие вилл, находившихся в окрестностях Рима. Постоянным местопребыванием стал любимый им Батурин, где он также с необыкновенной роскошью отделал каменный дом, прежнюю резиденцию малороссийских гетманов. Здесь же Кирилл Григорьевич скончался 9 января 1803 года. Его прямое потомство угасло в третьем поколении.
Что же касается остальных фаворитов при дворе Елизаветы Петровны, то в ее царствование в сфере высшего управления определились три периода их наибольшего влияния. В первом, с 25 ноября 1741 года и до 1745 года, монопольным было влияние лейб-медика, французского дворянина Иоганна-Германа Лестока. Независимо от этого, наибольшее влияние в государственных делах имел граф Алексей Бестужев Рюмин, воспитанный в Англии, человек умный и образованный, по мнению большинства современников, ловко ведущий придворные интриги. По их же высказываниям, вице-канцлера и позже канцлера отличали гордость, мстительность и корыстолюбие. Главная интрига этого периода заключалась в противоборстве Бестужева-Рюмина с Лестоком: если первый был благосклонен к Венскому и Лондонскому дворам, то второй являлся приверженцем Франции.
Как результат придворных интриг в первые годы царствования Елизаветы Петровны возникло мрачное дело Лопухиных. Наталья Федоровна Лопухина, жена генерал-поручика, была известна своей выдающейся красотой и образованностью. Современники утверждали, что при Анне Иоанновне на придворных балах она затмевала царевну Елизавету Петровну и что это соперничество вызвало вражду к Лопухиной. Последняя в то время была дружна с Анной Гавриловной Бестужевой-Рюминой, урожденной Головкиной, женой брата вице-канцлера.
Наталья Лопухина, бывшая в связи с находившимся в ссылке опальным Левенвольдом, послала ему поклон с одним офицером, сказав при этом, чтобы он не падал духом и надеялся на лучшие времена. А Бестужева-Рюмина послала поклон брату, графу Головкину, также сосланному по делу Остермана и Миниха. И Лопухина, и Бестужева-Рюмина были знакомы с маркизом Ботта, австрийским посланником в России. Ботта в одной из придворных бесед высказал предположение, что династия Брауншвейгская вскоре вновь воцарится на российском престоле. Эта пустая болтовня дала повод Лестоку сочинить историю о несуществующем заговоре, посредством которой он хотел нанести удар вице-канцлеру Бестужеву-Рюмину, — защитнику австрийского союза.
К следствию в Тайной канцелярии было привлечено восемь человек, к которым применили пытку. От людей, которые не скрывали сочувствия к сосланным, весьма легко было добиться признания в дерзких речах против императрицы и в порицании ее личной жизни. Приговор осужденным был суров: Лопухину с мужем и сыном, вырезав языки, колесовать. Елизавета Петровна отменила смертную казнь: она сохранила вырезание языков и добавила битье кнутом, другим участникам дела — только битье кнутом. В манифесте, в котором Россия извещалась о деле Лопухиных, вновь говорилось о незаконности царствования Иоанна VI Антоновича. В конечном итоге задуманная интрига не дала ожидаемых результатов — низвержения Бестужева-Рюмина. Его значение еще больше укрепилось.
