Борис Соколов - Рихард Зорге. Джеймс Бонд советской разведки
Макс Клаузен утверждал уже после войны: "Ведь мы еще за несколько месяцев до этого сообщали, что у границы Советского Союза сосредоточено по меньшей мере 150 германских дивизий и что война начнется в середине июня.
Я пришел к Рихарду. Мы получили странную радиограмму, ее дословного содержания я уже не помню, в которой говорилось, что возможность войны представляется Центру невероятной.
Рихард был вне себя. Он вскочил, как всегда, когда сильно волновался и воскликнул: "Это уже слишком!!!’’ Он прекрасно сознавал, какие огромные потери понесет Советский Союз, если не подготовится к отражению удара".
15 июня 1941 года Зорге послал новое сообщение:
"Германский курьер сказал военному атташе, что он убежден, что война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня. Военный атташе не знает, будет война или нет".
И наконец, последняя предвоенная шифрограмма от 20 июня 1941 года гласила:
"Германский посол Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна. Инвест (Одзаки. — Б.С.) сказал мне, что японский генштаб уже обсуждает вопрос о позиции, которая будет занята в случае войны…"
Надо отметить, что в 1941 году Зорге получал различную информацию о скором нападении Германии на СССР от германского посла Отта, а также от военного и морского атташе и других германских дипломатов и журналистов, прибывших из Германии. После того как Отт из военного атташе превратился в посла, Зорге стал получать гораздо больше политической информации. Но вот поток военной информации, особенно касавшейся сотрудничества вермахта и японских вооруженных сил, несколько уменьшился. Впрочем, это сотрудничество не имело особо большого значения из-за большой удаленности двух стран друг от друга. А военную информацию по поводу происходящего в Европе Зорге получал практически в том же объеме, что и военный и морской атташе, поскольку без нее ему сложно было помогать послу Отту составлять доклады в Берлин.
Но необходимо иметь в виду, что насчет грядущего нападения Германии на СССР, сроках нападения и стратегического замысла будущей советско-германской войны, в германское посольство в Токио поступала лишь второстепенная и случайная информация. По должности Отту не полагалось ничего знать о плане "Барбаросса" и нападении на СССР, поскольку участие в нем Японии не предполагалось. Поэтому, хотя Зорге и получал практически информацию о будущей советско-германской войне, эта информация была отнюдь не первоклассной и содержала значительную часть целенаправленно распространявшейся из Берлина дезинформации. Кроме того, первоначальный срок нападения с 15 мая был перенесен на 22 июня, так что сообщения о нападении в конце мая впоследствии в Кремле сочли дезинформацией. Надо также учесть, что сведения о планах нападения на СССР до Токио доходили с опозданием примерно на две недели, пока люди из Берлина добирались до Японии.
А вот информация насчет планов вступления Японии во Вторую мировую войну у Зорге была самая первоклассная. Главное значение здесь имели материалы Одзаки, восходящие к принцу Коноэ и его окружению, вспомогательные — материалы самого Зорге, восходящие к германскому посольству. В последнем случае речь шла об информации, которую японское правительство считало необходимым сообщить германской стороне. Информация же Одзаки касалась механизма принятия решения в самом японском кабинете министров, и в этом отношении была уникальна. Наиболее ценным был его рассказ об итогах сверхсекретного совещания у императора Японии 6 сентября 1941 года и принятых там решений, из которых следовало, что японская агрессия будет направлена не на север, на советскую Сибирь и Дальний Восток, а в район Южных морей.
После нападения Германии на СССР, в Москве стали особенно доверять Зорге. Об этом свидетельствует примечание исполняющего обязанности начальника Генштаба Красной Армии генерал-майора Панфилова к шифрограмме из Токио от 10 июля 1941 года: "Учитывая большие возможности источника и достоверность значительной части его предыдущих сообщений, данные сведения заслуживают доверия".
Также генерал-майор М.И. Иванов вспоминал: "У Сталина тогда, но всей видимости, мнение о Зорге переменилось. Уже после начала войны, по словам Голикова, он дважды спрашивал его: "А что пишет ваш немец из Токио?" В свою очередь, бывший начальник политотдела РУ ПИ РККА бригадный комиссар И.И. Ильичев позже в конфиденциальной беседе со мной говорил: "И.В. Сталии как-то в присутствии маршала А.М. Василевского сказал, что в Японии военная разведка имеет разведчика, цена которого равна корпусу и даже армии"".
Для Зорге нападение Германии на СССР стало страшным потрясением. 22 июня 1941 года он начал пить едва ли не с самого утра. А после обеда засел в баре отеля "Империал" и принялся за дело всерьез, и чем дальше пил, тем больше мрачнел. В восемь вечера изрядно пьяный Зорге позвонил в резиденцию германского посла и заявил Отту: "Эта война проиграна!" Затем он позвонил еще нескольким членам немецкой колонии. Те списали мрачное пророчество на состояние тяжелого опьянения. Отт же в глубине души думал примерно так же, но, разумеется, не позволял себе публичные сомнения в победе.
Позднее Зорге тяжело переживал поражения Красной Армии и по обыкновению топил горе в горячительных напитках.
Макс Клаузен вспоминал, как Рихард сказал ему: "Плохо мы с тобой любим свою родину — не уберегли ее от беды", — и на глазах у него появились слезы. Он очень хотел предотвратить войну между СССР и Германией, но не смог этого сделать.
26 июня 1941 года Зорге по радио получил из Центра персональную шифрограмму, где говорилось: "Токио, тов. Инсону ("Рамзаю"). Сообщите, какое решение принято японским правительством в связи с войной между СССР и Германией. Случаях перебросок войск нашим границам немедленно сообщайте нам".
28 июня Зорге ответил: "Решение о движении на Сайгон было принято (во-первых) под давлением радикальных элементов, которые требовали действий, но при условии избежания конфликта с Америкой и, во-вторых, чтобы выиграть время в течение германо-советской войны.
Источник "Инвест" утверждает, что, как только Красная Армия получит поражение, Япония выступит на север, но указал, что Япония желает купить Сахалин мирным путем…
Германский посол Отт подтверждал в отношении первой части этого, по Мацуока на вопрос Отта в отношении второй части сказал, что Япония выступит против СССР, как ом об этом всегда заверял его. Затем Мацуока сказал послу Отту, что император согласился на движение в Сайгон еще некоторое время тому назад и что это не может быть изменено в данное время. Поэтому Отт понял, что Япония не выступит на север сейчас".
Шифрограмма была доложена Сталину и Молотову.
2 июля 1941 года в Токио собрался Высший совет с участием императора Хирохито. На нем была утверждена "Программа национальной политики японской империи", где говорилось: "Наше отношение к германо-советской войне будет определяться в соответствии с духом Тройственного пакта. Однако пока мы не будем вмешиваться в этот конфликт. Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой позиции… Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном дли империи, мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность северных границ".
Фактически означало, что Япония попробует оккупировать Северный Сахалин и другие дальневосточные территории только в том случае, если Красная Армия будет окончательно разбита и практически прекратит сопротивление. Тогда Япония могла бы рассчитывать, что и советские войска на Дальнем Востоке не окажут сопротивление японскому вторжению, и там можно будет обойтись малыми силами, без ущерба для боевых действий в Китае и в зоне Южных морей.
3 июля 1941 года "Рамзай" сообщал:
"Германский военный атташе… думает, что Япония вступит в войну через 5 недель. Источник "Инвест" думает, что Япония вступит в войну через 6 недель. Он также сообщил, что японское правительство решило остаться верным пакту трех держав, но будет и придерживаться пакта о нейтралитете с СССР".
Таким образом, Зорге верно полагал, что Япония будет воевать против Англии и Америки, но не против СССР. Он ошибался только в сроках. Япония наняла на Перл-Харбор не в середине августа, а 7 декабря.
30 июля 1941 года Зорге информировал Центр:
"…К середине августа месяца в Японии будет под ружьем около 2 миллионов человек. Начиная со второй половины августа Япония может начать войну, но только в том случае, если Красная Армия фактически потерпит поражение…"
11 августа 1941 года "Рамзай" проанализировал японскую политику с начала Великой Отечественной войны:
"В течение первых дней войны Германии и СССР японское правительство и генштаб решили подготовить войну, поэтому провели большую мобилизацию. Однако после 6 недель войны руководители Японии, готовящие войну, видят, что наступление германской армии задерживается и значительная часть войск уничтожена Красной Армией. В генштабе уверены, что в ближайшее время последует окончательное решение, тем более что уже приближается зима. Ближайшие две-три недели окончательно определят решение Японии".
