Сергей Тараненко - Наполовину мертвый кот, или Чем нам грозят нанотехнологии
Если кто-то думает, что «ничего, сажали картошку, не привыкать…», он здорово ошибается. И вот почему.
В своей технологической гонке человечество регулярно замещало одни технологии другими, более эффективными, «прогрессивными». А что происходило со старыми? А мы их утрачивали. Не все, конечно, но многие. Сегодня швейцарские часы — запредельная технология точной механики. А еще совсем недавно она была вполне обыкновенной технологией создания точных механизмов, механизмов в прямом смысле — без какой-либо электроники. И если бы не любовь к роскоши — возможно, и не было бы такой технологии. Вот и космический корабль «Союз» мы, наконец, сделали полностью «цифровым». А скоро электроника (с помощью нано — радиационностойкая) доберется до всех аспектов контроля и управления ядерным реактором.
И вот представьте, что вдруг вы не смогли дальше производить электронные чипы. Что делать? Транзисторов нет. От вакуумных ламп мы отказались еще раньше. А механизмы, основанные на точной механике, мы делать разучились. Разве вот только надежда на часовых дел мастеров в Швейцарии.
Мы это рассказываем потому, что если случится технологический откат, то он с неизбежностью будет глубоким и может затронуть те аспекты нашей жизни, которые мы не замечаем, считаем само собой разумеющимися.
Мы не только самолеты разучимся делать, но и памперсы. А на очереди — технологии производства антибиотиков, чистой воды в промышленных количествах. И самое страшное — полный отказ от ГМО (впрочем, об этом чуть позже).
В общем, окажется, что 7 миллиардов человек на планете — это слишком много. Оставшиеся в нашем распоряжении технологии такое количество людей обеспечить не могут. В принципе!
И многие останутся без средств к существованию. Вот только кто в первую очередь? Не исключено, что наименее приспособленные к условиям ставшего чрезмерно жестким мира, носители знания, в том числе технологического. И круг замкнулся…
Подведем итог сказанному. Самый важный риск, связанный с нанотехнологиями, — это риск их несостоятельности, нерешения ими задачи кардинального изменения технологического уклада нашей экономики. И тогда у нас одна дорога: вперед — в прошлое. И к этому лучше быть готовым. Планшетник вы с собой не возьмете. Придется вернуться к библиотекам и читать, возможно, при свечах. Важно лишь то, чтобы записанное оказалось полезным, а не носило характер информационного мусора. Но есть надежда, что его большая часть уйдет в небытие вместе с Интернетом.
Краткая таблица рисковРиск черты развития. Принципиальная невозможность отказа от нанотехнологического развития.
Катастрофический риск несостоятельности нанотехнологий: нерешение ими задачи кардинального изменения технологического уклада нашей экономики.
Риск наступления нового Средневековья.
7.5. В капкане ложных целей
Заблуждения, заключающие в себе некоторую долю правды, — самые опасные.
Адам Смит
Мы уже писали о состоявшемся в Москве первом Международном конгрессе «Глобальное будущее — 2045», о том, какие задачи он ставит, — задачи, по мнению авторов, антигуманистические. Вместе с тем от посещения этого мероприятия авторами было вынесено и еще одно понимание базовых рисков нанотехнологического развития. Это риски ориентации на ложные цели. Данные риски комплексны, многогранны.
Вспомните то, что мы писали в главе 3 «Страсти по квантам». Очевидно, что квантовый мир настойчиво «предлагает» нам смену мышления. Это действительно необходимо, но как результат развития, как результат нашего понимания. Смена мышления, смена системы парадигм — сложный и болезненный процесс.
Но знаете ли вы, что такое «квантовое мышление»? Да и многие ли знают? Знают ли те, кто его пропагандируют? А пропаганда серьезная. Лозунг отказа от ньютоно-картезианского мышления выдвинут в повестку дня.
Здесь, видимо, нужны пояснения. Все то, что вы знаете со школьной скамьи как научное знание, и есть это ньютоно-картезианское мышление, связанное с именами его «основателей» — Декарта и Ньютона.
Так вот, нам предлагают отказаться от него, давая взамен то, что мы не в состоянии оценить. Для этого нужны знания, которых нет почти ни у кого по простой причине. Область нано — новая, требующая новых теорий, новых научных инструментов. А их у нас пока нет. Как мы писали во введении, это пропущенная область, некий «затерянный мир» на границе старого мира, классического и нового, квантового. И в этом «затерянном мире» люди науки так же порой беспомощны, как и простой обыватель. Научный авторитет как гарантия отсеивания чепухи и безграмотного наукообразия зачастую отсутствует. И под товарным знаком «нано» можно продать любую глупость: от нанокирпичей до нанофильтров Петрика — Грызлова[118].
А уж если там что-нибудь совсем сложное и непонятное, «квантовое»! Ведь ясно же, что в этом что-то есть. Как в астрологии: надо быть упертым, чтобы не замечать влияние Луны на человека и всю его жизнь — от приливов и отливов до сельскохозяйственного календаря. Правда, вот астрологию это верной не делает.
Но протаскивание глупостей, неверные применения нанотехнологий, как в случае с нанокосметикой и носками с наносеребром, — лишь незначительная мелочь. Значительно опаснее — новые «лекарства» с приставкой «нано», которые в лучшем случае являются плацебо. Вместо того чтобы действительно лечиться, мы принимаем то, что сегодня попросту модно. А модно сегодня именно нано. И эффект плацебо можно отнести не только к медицине. Неэффективное средство с приставкой «нано» вполне может начать замещать то, что эффективно, но нано не является, будь то нагревательные приборы, строительные инструменты или ракетное топливо.
Но и это не все. Рискуем мы значительно большим: ни много, ни мало — основанием нашей техногенной цивилизации.
Одним из главных составляющих в ньютоно-картезианском мышлении является анализ — изучение явления по частям. Это касается всего. Наше научное знание фрагментировано на отдельные его отрасли: физику, химию, биологию и другие самостоятельные науки. Мир разделен на объекты и субъекты. Кто знает электродинамику, может вспомнить: мы умеем описывать движение тел в заданном поле или наоборот, рассчитывать поля, создаваемые телами, движение которых задано. Но мы не умеем — принципиально! — решать задачу о движении тел в поле, создаваемом ими самими. Большинство «парадоксов» современной науки построено на этом основании. Подобный парадокс пробрался даже в философию и математику. В них он именуется парадоксом Рассела. В «фольклорном» варианте он звучит так. В городе живет брадобрей. Он бреет всех, кто не бреется сам. И он не бреет никого из тех, кто бреется сам. Бреет ли он сам себя? В теории множеств (разделе математики), где данный парадокс встал во всей своей полноте, было найдено решение — простое и недостаточное как Колумбово яйцо — часть объектов (множеств) запретили к существованию. Но вот пучок электронов, летящих в собственном поле, отменить нельзя.
В общем, с нашим «мышлением» действительно есть проблемы. Но надо отдать ему должное — оно работает и здорово нам послужило. Но теперь мы заметили дефекты. И вырабатываются различные подходы по его постепенному изменению — естественно, не выбрасывая всего ценного, что наработало человечество.
Такие попытки — вполне научные — есть. Среди наиболее успешных — так называемый конвергентный подход, предполагающий конвергенцию (взаимное проникновение) различных научных дисциплин в единое целое — так, как это было во времена Гиппократа и Аристотеля.
Конвергентные технологии (синтез нанотехнологий, биотехнологий, информационных технологий и когнитивных технологий) — значимый вектор современного развития науки. В Российском национальном исследовательском центре «Курчатовский институт» даже создан специальный исследовательский центр — НБИКС-Центр. НБИК означает нано-, био-, инфо-, когнотехнологии. Последняя буква «С» добавляет к ним социальные науки и технологии. И это дает нам шанс оставить наше знание в области науки, пусть меняющейся, трансформирующей свои базовые подходы, парадигмы, но сохраняющей главное — объективность и соответствие реальной действительности.
В противном случае мы рискуем утратить научное мышление как основу современной цивилизации. Процесс такой утраты уже идет. Появляются целые области знания, легализованные как «наука», выряженные в ее одежды, но по сути являющиеся возвратом к донаучному, догматическому мышлению. Яркий пример, который у нас у всех перед глазами, — трансформация когда-то мощной науки экономики в экономике, в аксиоматике которого уже без стеснения заложен отказ от соответствия реальности.
