Валерий Ярхо - Из варяг в Индию
Было велено «содержать себя в достоинстве», при исполнении дипломатических ритуалов. Царевых грамот, помимо самого Могола никому не подавать. Ни в самом дворце, ни перед ним никому не кланяться, и даже перед порогом тронной залы поклона не совершать и ног у Могола не целовать, разрешено было только во время аудиенции поклониться «рядовым поклоном».
Из казны Сыроежкину и Тушканову были отпущены товары на сумму в 5 тысяч рублей, а будучи в Индии, они сами должны были выбрать из своих товаров то, что там почиталось за лучшее и редкость, особенно ценилось, и эти товары надлежало поднести Моголу в качестве подарка.
Послы вместе с товарами благополучно добрались с русским посольским караваном, шедшим к персидскому шаху, до персидской провинции Исфагань, где дальнейшее их продвижение приостановилось, поскольку между персидским шахом и Великим Моголом началась война из-за Хорасанской области. Русский посол, князь Козловский, был у шаха Аббаса Второго в загородном дворце, где вручил ему свои верительные грамоты и представился лично. Там же был и посол Могола Исархан. Между двумя послами возникло соперничество – кого посадят более почетно. Козловского шах посадил по правую от себя руку, индийца по левую, что было менее престижно. Но этим дипломатический успех и ограничился – пропустить русских посланников с товарами к своему сопернику шах Аббас отказался, и они были принуждены вернуться с посольством Козловского в Москву. Для нас рассказ об этих давних событиях ценен тем, что в документах, составленных для посланцев, особенно в «тайном наказе», наиболее полно, ярко и откровенно высказано, что, собственно, русских правителей интересовало в Азии, к чему стремились, чего они добивались.
Несмотря на неудачу посольства, посланного через Персию, при дворе Алексея Михайловича не оставляли мысли об установлении контактов с правителями государств Индостана, а потому царь оказывал особенное покровительство прибывавшим из тех стран купцам. Воеводам в Астрахани было настрого приказано: оберегать индийских купчин от всевозможных неприятностей; предоставлять им наиболее выгодные, в сравнение с купцами других стран, условия для торга и проживания. Пользуясь разрешением и покровительством русского государя, индийские купцы вполне успешно вели свои дела в русских землях, торгуя не только в Астрахани, но и в Москве, и в других крупных городах. Например, в январе 1650 года два индийских купца, Солокна и Лягуит, прибыли в Ярославль, где с большой прибылью вели торг коврами, кушаками, арабскими и индийскими тканями, кумачом красным и белым, бязью, мехами, шелком, шубами, юфтью, тафтой, кисеею, платками и прочим товаром. Такая бойкая торговля породила конкуренцию, и в мае 1651 года московские торговые люди подали царю челобитную, прося дозволения ездить со своими товарами в Индию. Собственно, этого им никто не запрещал, и как мы помним, русские купцы самостоятельно хаживали на Восток довольно далеко, но в этот раз они просили выдавать им «пропускные грамоты для шаха персидского», через владения которого они намеривались идти. Алексей Михайлович, рассмотрев просьбу торговых людей, распорядился купца Василия Шорина, снаряжавшего караван в Индию, и двух его помощников, Родиона и Ивана Никитиных, именовать «государевыми гонцами» и послать с ними грамоты к шаху Аббасу Второму и к Великому Моголу Джигалу. В грамоте, адресованной Великому Моголу, говорилось о происхождении «обладателей российских» от римского кесаря Августа, а также предлагалось быть двум государствам в дружбе, самим государям обмениваться регулярными посольствами и присылать караваны купцов. Кроме того, Шорину и Никитиным был дан и «тайный наказ», ничем не отличавшийся оттого, что получили пятью годами ранее купцы Сыроежкин и Тушканов.
Но и в этот раз посольство было малоуспешным, сразу по нескольким причинам. Во-первых: Великий Могол Джигал к тому времени уже умер и четыре сына его, борясь за престол, затеяли между собой войну, так что, в общем, неясно было – к кому именно посылать русских гонцов; во-вторых, во взаимоотношениях между Персией и Россией наметилось охлаждение, вызванное тем, что подданный шаха, хан Шемахи, возмутил против русских ногайские роды и те совершили набег на пограничные территории, атаковав порубежные городки и остроги. В ответ на такие действия русское правительство распорядилось взять под арест всех персидских купцов, бывших в то время по своим делам в Астрахани, пока персидская сторона не возместит убытки, понесенные русскими от действий ногайцев. На какое-то время тактические нужды политики возобладали над стратегическими интересами, и прокладку маршрута в Индию через персидскую территорию пришлось на некоторое время отложить.
Отложить, но не отказаться вовсе! О серьезности намерений в этой области говорят события, случившиеся, когда в 1663 году в Москву прибыл караван армянских купцов с «индийскими товарами». По обычаю тех лет владельцы каравана Никита Перов, Савва Григорьев и Григорий Савельев, будучи представлены царю Алексею Михайловичу, преподнесли ему драгоценные подарки, состоявшие из золотых изделий с каменьями, тонких материй, сосудов с благовониями и ароматными притираниями и прочих «восточных штучек». Дары эти было велено оценить сначала русским золотых дел мастерам, которые посчитали, что они стоят 15 623 рубля 28 копеек. Затем позвали иностранных ювелиров, которые оценили те же подарки в 14 958 рублей 42 копейки. Купцы, приглашенные из московского Серебряного ряда, давали за дареные товары 11 228 рублей 62 копейки. Такая скрупулезность в оценке была не случайной: Государь объявил, что ему неугодны «индийские вещи, поднесенные армянскими купцами». Большую часть подарков вернули дарителям, а за остальные было велено отдать из Казенного приказа соболями, сукнами и иными товарами, какие армянам покажутся удобнее.
Для армянских караванщиков это было совершенно неожиданно! Обычно, получив дары от купцов, русский царь жаловал дарителей своею милостью и, велев оценить товары, в ответ одаривал «с прибавкою», порою вдвое покрывавшей сумму поднесенного гостями. Этим неприятности армянских купцов в Москве не закончились. С ними было заключено соглашение на поставку в Аптекарский приказ корений и иных припасов для приготовления лекарств, доставляемых из Персии и Индии. Купцы пытались договориться о том, чтобы им «для покрытия понесенных при обмене дарами убытков» разрешено было бы ввозить эти товары в Россию беспошлинно, но в этом им было отказано. Объяснение этим демаршам русского царя и его слуг очень просто: русское правительство усмотрело в действиях армянских купцов попытку «полного присвоения себе всей торговли с Индией» и таким образом давало понять о своем недовольстве этой монополией.
Примерно в то же время к русскому двору прибыли послы тогдашнего хивинского хана: хан просил русского царя принять его в почетное подданство при условии сохранения его ханской власти. Восточный правитель опасался, что не сможет удержать власть самостоятельно, поскольку в Хиве творились неурядицы и часты были бунты черни, попытки многочисленных претендентов самим усесться на престол, да и соседи хана алчно поглядывали на его государство. Считая, что момент весьма удобен для воплощения давних планов, русские совместно с голландскими купцами из Ост-Индской компании и их мастерами-кораблестроителями стали даже строить конвойный флот, заложив в 1667 году на верфи возле села Дединово, что на Оке, корабль «Орел», предназначавшийся для сопровождения купеческих караванов по рекам до Каспия. Русское правительство настолько приблизилось к воплощению давней мечты об устроении торгового пути через свою территорию, что правитель герцогства Курляндского, вполне процветавшего тогда независимого государства, владевшего заокеанскими колониями (в Вест-Индии ему принадлежал остров Тобаго, а в Африке страна Гамбия), счел выгодным просить принять его герцогство в подданство русскому царю. Специально для этого из Курляндии в Москву прибыло посольство с богатыми дарами и прошением принять прибалтийский народ в подданство. Курляндский герцог Якоб соглашался пойти под власть русской короны на том условии, чтобы именно через принадлежавшие ему порты на Балтике шли товары, доставляемые через русскую территорию из Индии и Китая. В распоряжении герцога имелся собственный торговый и военный флот, который по числу кораблей тогда был больше флота Франции, а также собственные верфи, на которых эти корабли строились. Самостоятельный правитель герцог Якоб Кеттлер шел в подданные к московскому царю не с пустыми руками, не как нахлебник – он давал выход к морю и средства доставки товаров на рынки Европы, это было очень выгодно – исчезала проблема выхода к Балтийскому морю, и флота строить не надо было. План был фантастически хорош! Слишком даже, и как часто бывает в подобных случаях, в жизнь его воплотить не удалось: помешал бунт Разина. В 1669 году его разбойники сожгли корабль «Орел» и несколько стругов, зимовавших в Астрахани. А потом в Хиве свергли-таки хана, присылавшего послов в Москву.
