Побег от гравитации. Мое стремление преобразовать NASA и начать новую космическую эру - Гарвер Лори
Законодательство позволило нам продвинуться вперед в реализации зарождающейся программы “Коммерческий экипаж”. Учитывая, что в оппозиции находилось большинство руководителей NASA, это было немалым достижением.
Сделка положила начало конкуренции между государством и частным сектором, динозаврами и мохнатыми млекопитающими. Млекопитающие должны были конкурировать между собой, выживая на объедках динозавров. Я знал, что в конце концов они добьются успеха, но надеялся, что это произойдет не в эволюционном масштабе.
После того как законопроект был подписан, стороны разошлись по своим углам, чтобы зашить швы и разработать стратегию для следующего раунда - важного сражения за то, какую ракету строить. Мы согласились строить государственную систему, но некоторые из нас, включая многих в Белом доме, все еще хотели убедиться, что все, что будет создано, будет более устойчивым, чем Constellation.
Законодательство предписывало НАСА разработать и создать ракету, способную на начальном этапе выводить 70 мегатонн (МТ), а затем эволюционировать и выводить 130 МТ, а также астронавтов на космическую станцию и лунную орбиту. Версия 70 МТ с кораблем Orion должна была быть запущена к концу 2016 года за 11,5 млрд долларов. Я ответил, что можно законодательно утвердить, что небо фиолетовое, но от этого оно не станет таким. В законопроект было включено требование использовать существующие контракты “в максимально возможной степени”. Практически осуществимо - это термин искусства, означающий “то, что можно сделать”, а то, что они просили сделать НАСА, наверняка не могло быть осуществлено. Насколько я знаю, во время написания этой книги небо не было фиолетовым, а ракета еще не полетела. Конгресс, подрядчики и большинство сотрудников НАСА, похоже, не были обескуражены реальным положением дел.
Законодательное закрепление невозможного в формулировках разрешений НАСА не было новым явлением. Законопроекты, принятые в предыдущие десятилетия, санкционировали на миллиарды долларов больше, чем запрашивало НАСА - или чем утверждали ассигнования. Законопроекты превращались в списки желаемых программ и исследований, которые легко игнорировались. В 1988 г. Национальное космическое общество добилось включения в законопроект положения, согласно которому НАСА должно было каждые два года отчитываться о том, что оно делает для поддержки космического расселения, но никаких отчетов так и не было представлено, и это никого не волновало ни на холме, ни где-либо еще.
Законопроект об ассигнованиях 2010 года приобрел исключительную важность, поскольку авторы стратегически объединились с ассигнованиями. Это был продуманный силовой ход: ассигнования вряд ли успеют подготовить свои законопроекты в срок. Единственное, что требовалось для участия в законопроекте, - это немного магического мышления: вера в то, что использование существующих частей дорогостоящих программ и их объединение приведет к снижению цен.
В 1985 г. в Закон о космосе НАСА были внесены поправки, предписывающие Агентству “стремиться и поощрять, насколько это возможно, наиболее полное коммерческое использование космоса”. Конгресс проигнорировал этот принцип и не принял во внимание увеличение стоимости и сроков работ, которые могли бы возникнуть в результате его указания продлить существующие контракты. Использование существующих контрактов не соответствовало определению “практически осуществимо”, что, по моему мнению, требовало от NASA использовать свою юридическую свободу действий для реализации законодательства в рамках законов физики.
Законопроект предписывал NASA определить конструкцию ракеты и сообщить о ней в течение девяноста дней. Это была наша последняя возможность убедиться в том, что инвестиции правительства в создание тяжелой ракеты приведут к созданию более дешевого и устойчивого транспортного средства. Мы с Бет работали с OMB над заказом независимой оценки стоимости, которая должна была послужить основой для девяностодневного отчета, полагая, что честность и правда еще могут помочь. Мы ошибались.
Вместо того чтобы сосредоточиться на задаче запуска тяжелых полезных грузов за наименьшее время и за наименьшие деньги, сотрудники НАСА, разрабатывавшие ракету и писавшие отчет на Холм, выборочно следовали трем словам в законопроекте, необходимым для получения нужного отрасли ответа - “использовать существующие контракты”.
Вместо того чтобы работать над конечной целью - созданием надежной и устойчивой ракеты, - они начали проектировать систему, как будто играли в “Твистер”: левая нога в Юте - твердотопливные ускорители, правая рука в Алабаме - активная ступень, левая рука в Миссисипи - баки и двигатели для испытаний… . Вы выиграли игру, просто устояв на ногах; большего добиваться не нужно.
Учитывая, что единственная американская компания, производящая большие твердотопливные ракетные двигатели, находится в штате Юта, делегация этой страны была особенно обеспокоена любыми попытками пересмотреть контракт ATK с единственным подрядчиком, который они заключили как на “Шаттл”, так и на “Констеллейшн”. По их мнению, законодательная формулировка требует продления действующих контрактов, и они считают, что не сделать этого было бы “нарушением закона”. С моей точки зрения, рассмотрение альтернативных вариантов, которые могли бы привести к разработке наиболее эффективной и действенной ракеты, было единственным способом достижения “практически осуществимого” решения.
Делегация штата Юта потребовала аудиенции с Чарли и мной для обсуждения этого вопроса. Мы с семью мужчинами сидели за большим конференц-столом в зале заседаний Сената, и нас укоряли за то, что мы рассматриваем любую другую архитектуру, кроме той, в которой используются твердотопливные ракетные двигатели. Их послание было адресовано мне, но они попросили и Чарли, и меня подтвердить, что каждый из нас будет “следовать закону” и использовать твердотопливные ракетные двигатели. Я подтвердил, что буду следовать закону, но не дал никаких обещаний, кроме этого заявления.
Сенатор Оррин Хэтч отозвал меня в сторону, прежде чем мы покинули собрание, и потряс пальцем перед моим лицом. “Я знаю, что проблема здесь в вас, - сказал он, - и я наблюдаю за вами, так что вам лучше быть внимательнее”. На следующее утро газеты штата Юта пестрели цитатами членов делегации, которые рассказывали о том, что они обругали руководство НАСА и получили заверения в том, что мы “будем использовать твердые вещества и следовать закону”, ни разу не признав, что это не одно и то же. По линии СМИ сенатор Хэтч утверждал, что встреча была проведена потому, что “NASA в последнее время проявляет интерес к возможному обходу закона”. В некоторых репортажах о встрече подчеркивалось, что разработка ракеты без твердотопливных двигателей фактически законна, если это более “целесообразно”, в то время как в других репортажах это было сделано в основном правильно, но в неправильной транскрипции - “практично”.
Попытка выполнить все непрактичные и невыполнимые требования законодательства заняла у NASA гораздо больше времени, чем девяносто дней, что привело к появлению слухов о том, что мы с Бет лично задерживаем подготовку отчета. Эти обвинения были совершенно ложными. Тем не менее в июле 2011 г., так и не дождавшись окончательного отчета, Сенат направил мне, Бет и Чарли повестки о получении электронной почты, связанной с системой Space Launch System.
Юрист из офиса главного юрисконсульта Белого дома позвонил и спросил, не нужно ли мне, чтобы администрация воспользовалась исполнительной привилегией, и я ответил, что нет, никакая моя переписка не будет представлять проблемы для президента. Единственное значимое дополнение, которое я внес в отчет, - это обеспечение будущего конкурса на создание многоразовой ракеты-носителя. (Но даже когда компания Blue Origin подала чрезвычайно конкурентоспособное предложение о заключении партнерского соглашения, НАСА осталось при своем контракте с ATK).
После шквала заголовков о том, что мне были вручены повестки в суд, пресса замолчала, когда никаких доказательств правонарушений обнаружено не было. В дискуссионных группах я иногда встречаю упоминания о том, что я получил повестку в суд в качестве “доказательства” того, что я сделал что-то незаконное или неэтичное, не понимая, что любое подобное заключение было бы предельно публичным. Мой опыт - это напоминание о том, что вручение повесток не доказывает, что те, кому они вручены, действовали ненадлежащим образом; оно может даже доказывать обратное.
