Борис Головкин - По дедовским рецептам
Фольклор как источник надежных фактов? Еще сравнительно недавно подобная мысль могла показаться представителям точных, естественных наук более чем сомнительной. В самом деле, какую достоверную (подчеркнем, именно достоверную) информацию можно извлечь из пословиц, поговорок, загадок, песен, сказок, преданий, поверий — словом, из всей той массы народной фантазии, предназначенной, по мнению многих, лили, для простого развлечения, приятного времяпровождения, веселой потехи? На первый взгляд, никакую. Ведь не примешь же всерьез сейчас поверье, что шалфей, рута и трава тирлич — любимые растения ведьм, а полынь-чернобыльник, напротив, им весьма противна. Столь же бесполезно, с точки зрения ботаника, описание, скажем, цветения папоротника в ночь на Ивана Купалу.
Но давайте не будем заведомо категоричны и обратимся к уже однажды упомянутой нами интереснейшей книге, вышедшей в 1880 году, под названием»0 поверьях, суевериях и предрассудках русского народа». Автор ее, известный фольклорист, писатель, врач и ученый-филолог Владимир Иванович Даль приводит подробнейший анализ собранных материалов. По его мнению, их можно разделить на шесть неравноценных разрядов, причем «поверья третьего разряда в сущности своей основаны на деле, на опытах и замечаниях. Поэтому их неправильно называть суевериями; они верны и справедливы, составляют опытную мудрость народа, а потому знать их и сообразовываться с ними полезно. Эти поверья, бесспорно, должны быть все объяснимы из общих законов природы, но некоторые представляются до времени странными и темными».
Вдумайтесь в эти слова. Сказанные более столетия назад, они не потеряли значимости и по сей день. В них весьма недвусмысленно звучит призыв отделять выдумку, сказку, мистику от рационального, накопленного тысячелетиями опыта общения человека с природой. К этому третьему разряду поверий В.И. Даль относит прежде всего народные приметы,. составляющие так называемый календарь земледельца. Но сначала вспомним в целом о развитии и видоизменении системы счисления времени на Руси, так сказать, календаря общего пользования.
Неизвестно, каким образом вели летоисчисление древние славяне до принятия христианства в 988 году. С этого события в качестве исходной вехи и отсчета времени было принято божественное сотворение мира — 5508 год до нашей эры. Однако начальная точка самого года — собственно праздник Нового года — приходилась на разные месяцы. На Руси параллельно существовали как бы два календаря: церковный, в котором год начинался с 1 марта, и светский (гражданский), отсчитывающий месяцы с 1 сентября.
В народном календаре долгое время сохранялись и старославянские названия месяцев: январь — просинец (видимо, по чистоте и глубине зимнего неба), февраль сечень (возможно, сказались секущие лицо метели на исхода зимы). Причем в летописях XV века эти месяцы носили еще объединительное название свадеб, потому что тогда, в свободное от полевых работ время, чаще всего игрались свадьбы. Март звался сухий, апрель березозоль (говорят, из березы готовили золу для щелока), май — травный, июнь — изок или высок, июль червень, август — зарев, сентябрь — рюень, октябрь листопад, ноябрь — грудень, декабрь — студеный. Расшифровке названий помогает знание некоторых старославянских слов: изок значит кузнечик, поющий в луговых травах. Считают, что рюень созвучен старинному глаголу рюмить, то есть плакать: рюмят осенние дожди, рюмит зяблик к перемене погоды. Немудрено, ведь осень, действительно, грустная пора. Кстати, часть этих слов сохранилась до сих пор в названиях месяцев в украинском языке, только они теперь как бы сдвинуты по времени: сечень — январь, листопад — ноябрь.
Славянские месяцы постепенно сменялись римскими. Их упоминания встречаются уже в договоре князя Олега с византийцами (911 год) и в «Повестях временных лет» XI века.
Петр I указами от 15 и 19 декабря 1699 года ввел в России так называемый григорианский календарь, принятый в Западной Европе столетием ранее. Наступающий новый год стал 1700-м от Рождества Христова и начинался 1 января.
Но одновременно с гражданским, светским, как уже было сказано, существовал еще календарь церковный, где практически каждый день был связан или с именем какого-либо святого или с неким событием из Священного Писания. Запечатлен этот календарь был в святцах — помесячном списке церковных праздников. В отличие от гражданского такой месяцеслов сложнее, поскольку праздники в нем делятся на неподвижные, то есть приуроченные к строго постоянным датам, и подвижные, исчисляемые по отношению к Пасхе. Дата самой Пасхи меняется: отмечают ее в первое воскресенье по полнолунию, считая от мартовского равноденствия, следовательно, за основу здесь принят не солнечный, а лунный календарь.
В жизни наших предков очень многое было связано со святцами. По ним крестили младенцев, к определенным дням святых приурочивали то или иное начинание, планировали конкретное дело. Да и, правду сказать, куда удобнее было запоминать не безликую абстрактную дату, а название вполне конкретного праздника. Так рождался своеобразный календарь сельскохозяйственных работ, основанный, с одной стороны, на многовековом народном опыте, с другой — на церковном месяцеслове. При этом имена православных святых наделялись «деловыми» прозвищами (например, Ирина-рассадница, Акулина-гречишница, Авдотья-малиновка).
Итак, календарь земледельца. В чем его суть? Прежде всего в него входили приметы, по которым определяли лучшие сроки полевых работ: обработки земли, посева и посадки растений, сенокоса, уборки урожая, заготовок дикорастущих растений и многого другого.
Анализируя эту часть календаря, можно сделать несколько вполне определенных выводов. Во-первых, по сельскохозяйственным работам нет примет «вообще». У всех них — конкретное географическое приложение. Они «работают» там, где родились, поэтому попытки их использования в иных местах часто приводили к неудачам, что порой рождало недоверие к приметам. Чтобы избежать подобных недоразумений, собиратели примет обязательно давали после каждой разъяснение — нижегородская, симбирская, ярославская и т. д. Вторая закономерность такая: наибольшее число примет приходится на самые старые культуры (о них рассказано в первой главе нашей книги). По сравнительно же молодым, например по картофелю, примет мало или нет совсем.
В ряде случаев народный календарь давал достаточно точные даты приуроченности работ — по святцам. Например, «Морковь и свеклу сей на Козьму», — говорили в Московской губернии и на Валдае. День святого Кузьмы приходится на 18 апреля (1 мая)[2]. В день Ирины (или Арины)-рассадницы — 5 (18) мая — сеяли капусту, 14 (27) мая — на святого Исидора (в простонародье Сидора-огуречника) — подходил срок сажать огурцы. В других местностях, где случаются весенние заморозки, «огуречными» считались иные дни, например Иван долгий 19 мая (1 июня) и Левон-огуречник — 23 мая (6 июня). День 3(16) мая назывался Мавра-зеленые щи — тогда на столе появлялись похлебки и ботвиньи из первых весенних растений (и не обязательно огородных — крапивы, щавеля, медуницы, лебеды). На Иова-горошника — 6 (19) мая — советовали сеять горох. На Николу вешнего — 9 (22) мая — сажать картофель. День Иоанна Богослова, или попросту Ивана-Пшеничника, — 8 (21) мая открывал весенний сев пшеницы. 18 (31) мая — день Семи дев — первое указание к посеву льна. Дальше следовал Оленин день — 21 мая (3 июня), когда в Нижегородской и Симбирской губерниях приступали к севу яровой пшеницы, льна, гречихи, ячменя. В других местах лен и гречу сеяли позже — «с Митрофанья»- 4 (17) июня или с Акулины-гречишницы — 13 (26) июня. А 25 августа (7 сентября) приходил «Варфоломей — жито на зиму сей».
Регламентировались и сроки уборочной страды. 8 (21) июля — в день Прокофья-жатвенника — зажинали (начинали жать) рожь, а 15 (28) августа, на Успенье, связывался последний сноп; жатва, как правило, подходила к концу. «Именинник овин» — так величали 24 сентября (7 октября), когда начиналась молотьба хлебов. Эти даты, конечно же, были известны и тому жнецу, который изображен на прекрасной миниатюре XV века.
Но это в поле, а в саду, на огороде, в лесу? 4 (17) августа — на Авдотью-малиновку, она же Евдокея-огуречница — поспевала малина и появлялись огурцы. Яблочный Спас — 6 (19) августа — день, когда разрешалось, наконец, первый раз в году собирать и есть яблоки. В.И. Даль очень мудро разъясняет смысл запрета тем, что»до сих сроков яблоки… редко вызревают и что ребятишек трудно удержать от незрелого, нездорового лакомства, если не настращать их». Как видим, причина вполне бытовая, самая прозаичная.
В Ярославской и Вологодской губерниях 1 (14) сентября считалось «луковым днем» — начиналась уборка лука и чеснока с гряд. А через две недели наступало Воздвиженье — конец сбора капусты: «У доброго мужика на Воздвиженьев день — пирог с капустой», «На Здвиженье у доброго молодца капуста у крыльца». Тогда же по деревням разносился перестук ножей и сечек — это рубили капусту для квашения. Такие вечера-капустники объединяли всех за общей работой. 15 (28) сентября Никита-репорез — убирают репу (»Не дремли, бабка, на репорезов день!»). Наконец, на Покров — 1 (14) октября — собирали последние дары земли.
