KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Научпоп » Инна Соболева - Принцессы немецкие – судьбы русские

Инна Соболева - Принцессы немецкие – судьбы русские

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Инна Соболева, "Принцессы немецкие – судьбы русские" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Что же касается Марии Федоровны, в том, что она всю жизнь творила миф об идеальной семье и, конечно же, об идеальной жене, матери, вдове, нет никаких сомнений. И если Павел Петрович думал о собственной репутации, то Мария Федоровна заботилась о репутации династии. И, надо признать, делала это весьма успешно. Чего стоит хотя бы ставшая знаменитой картина Г. Кюгельхена (иногда пишут Кюгельген. – И. С.) «Император Павел I с семьей». Современников она удивляла: знали, что царская семья практически распалась, что супружеская привязанность превратилась в открытую враждебность, что отношения отца со старшими сыновьями сводятся к страху, недоверию, болезненной подозрительности, и в это самое время на полотне появляется такая слащавая идиллия.

Художник добросовестно выполнил пожелание августейшей заказчицы: все изображенные на портрете исполнены покоя, доброжелательности, взаимной любви. Все сладостно красивы и очень похожи друг на друга. Все замечательно. И бесконечно далеко от правды. Хотя… Александр и Константин – рядом, плечом к плечу; Елизавета Алексеевна ласково обнимает Анну Федоровну, будто пытается защитить; Мария Федоровна (она на этом портрете хороша невероятно и выглядит моложе своих дочерей) нежно прижимает к себе маленького Николая. В общем, художник все-таки сделал попытку пусть частично, но показать правду взаимоотношений. Но это понятно лишь осведомленным. Большинство видит просто дружную, достойную, красивую семью. Что, собственно, и требовалось.

Картина сейчас занимает почетное место в экспозиции Павловского дворца-музея. Перед ней всегда много зрителей. И все восхищаются: какая прекрасная семья была у императора Павла! Официальным историографам удалось через два столетия успешно донести до наших дней миф об идеальной семье, сотворенный Марией Федоровной. А картина Кюгельхена мнение историков подтверждает. Как кадры кинохроники в наши дни для большинства надежно подтверждают подлинность событий и отношений. Хотя специалисты знают, что фальсифицировать такие кадры при современных технологиях немногим сложнее, чем высокопрофессиональному художнику придать лицам своих персонажей выражение светлой радости вместо тревоги и настороженности.

В общем, Мария Федоровна не зря старалась…

Как только Екатерина Великая испустила последний вздох, вместо привычно покорной Марии Федоровны перед потрясенными придворными предстала незнакомая, властная женщина – императрица. Наконец-то она дождалась – заняла место свекрови! Но это ей только казалось… Занять место Екатерины Великой не мог никто.

Еще в детстве я услышала фразу, которую жизнь заставляла вспоминать очень часто и каждый раз дивиться мудрости человека, так точно определившего сущность посредственности (насколько я помню, слова эти принадлежат Гегелю): «Для камердинера нет героя; не потому, что герой – не герой, а потому, что камердинер – камердинер». Так вот, Мария Федоровна не способна была понять гениальности Екатерины. Была уверена, что ничуть не хуже справится с обязанностями государыни. Даже лучше: ведь у нее, императрицы Марии, нет пороков свекрови – одни достоинства.

По традиции их венчали на царство в Москве, в Успенском соборе Кремля. Его и ее – одновременно. Такое было впервые в истории Романовых. Это был триумф Марии Федоровны, признание ее равенства с царственным супругом. Справедливое признание: они вместе так долго ждали! Она так умело сдерживала его нетерпение, его неудержимое желание властвовать!

Он все же ухитрился испортить ей праздник. Несколько дней кряду они вдвоем проводили долгие часы в приеме поздравлений и целовании рук. Павел хорошо помнил, как мать жаловалась, что у нее в день коронации от поцелуев распухла рука. Он внимательно рассматривал руку супруги.

Ни малейших признаков опухоли! Его упреки приводили Марию Федоровну в отчаяние.

Но это было только начало. Злая насмешница судьба! Именно в день коронации, в самый счастливый день, ее мужу представили Анну Лопухину. И Павел потерял голову.

Правда, до того как Лопухина прочно займет место Марии Федоровны (это не Нелидова, достаточно деликатная, заботящаяся о своей репутации), пройдет еще довольно много времени. Императрица даже успеет родить своего последнего сына, Михаила. Марии Федоровне удалось, пусть ненадолго, но вернуть мужа к исполнению супружеских обязанностей. Общий ребенок был необходим, чтобы пресечь разговоры о сомнительном происхождении Анны и Николая. Но восстановить хотя бы видимость семейной идиллии не удалось. После рождения Михаила акушер императрицы Иосиф Моренгейм заявил, что новые роды могут быть опасны для жизни государыни. Возможно, это была интрига, в которую вовлекли врача противники Марии Федоровны. Но способ отлучить государя от супруги оказался столь действенным, что к нему успешно будут прибегать в отношении еще двух императриц.

Мария Федоровна попыталась снова вернуть мужа, ссылаясь на новое решение врачей, но он воспротивился: он де не может взять на себя ответственность за ее жизнь. Она не отставала. Тогда он прямо заявил, что не испытывает больше никаких потребностей в интимной близости, что ни о чем подобном даже не думает, что совершенно парализован в этом отношении. Наивная Мария Федоровна передала все эти отговорки своему другу Плещееву. Впрочем, так ли уж она была наивна? Чтобы удержать супруга поближе к семье, она подложила ему в постель свою горничную, госпожу Юрьеву. Выбор, надо полагать, был удачный: даже после приезда в Петербург Анны Лопухиной, от которой он был без ума, Павел не прогнал Юрьеву, более того, имел от нее детей, заботу о которых великодушно взяла на себя Мария Федоровна.

Но все уловки были напрасны: Павел еще раз побывал в Москве, снова увидел Анну Лопухину и приказал срочно организовать ее переезд в столицу. Договариваться пришлось с мачехой Аннушки, княгиней Екатериной Николаевной Лопухиной, особой сколь корыстной, столь и наглой. Она выторговала у влюбленного императора все, что хотела: дом в Петербурге, назначение своего мужа, Петра Васильевича, на один из самых высоких постов в государстве; перевод своего любовника, офицера Московского гарнизона Федора Уварова, в столичный гвардейский полк. Такой вот «брачный контракт»…

Узнав об этом, Мария Федоровна написала новой фаворитке грозное и оскорбительное письмо, но его перехватили и передали Павлу. Его гнев был ужасен. Рассказывали, что Александру Павловичу стоило немалого труда защитить мать от побоев. Мария Федоровна униженно просила прощения и умоляла относиться к ней почтительно хотя бы на людях. Она была сломлена, и когда Лопухина появилась при дворе, стала относиться к юной фаворитке с поражавшим окружающих подобострастием. Похоже, видела в этом единственный способ хоть как-то защитить себя и детей от гнева супруга: если императору казалось, что кто-то недостаточно почтителен к фаворитке, его немедленно удаляли от двора или отправляли в ссылку. Дважды в день Павел катался с Анной в карете по городу и окрестностям. Не дай Бог, кто-нибудь бросал им вслед непочтительный взгляд. Только одна женщина позволяла себе относиться к новой пассии императора с холодным пренебрежением – жена наследника престола, великая княгиня Елизавета Алексеевна. Павел делал вид, что не замечает…

А семейство Лопухиных быстро освоилось в Петербурге. Петр Васильевич получил от «случая», в который попала его дочь, все блага, о которых не мог и мечтать: должность генерал-прокурора, роскошную квартиру на набережной Невы, великолепное имение Корсунь в Малороссии, титул светлейшего князя, портрет государя, усыпанный бриллиантами. Его расторопная супруга тут же начала продавать обещания протекции, которая, впрочем, часто оказывалась призрачной. По воспоминаниям Алексея Михайловича Тургенева, новый генерал-прокурор проявил на этом посту дух справедливости, относительного бескорыстия и умеренности при весьма ограниченных умственных способностях. Нужно отдать ему должное: он вскоре попросился в отставку, оставив по себе след, делающий ему честь: указ, запрещавший телесное наказание лиц старше 70 лет.

Что же касается самой фаворитки, то, по словам того же мемуариста, она была девушка добрая и, идя по следам своей предшественницы, проявляла большую мягкость, стараясь, как и та, взывать к великодушию и милосердию государя, плача и жалуясь, когда ей это не удавалось. Но она не вносила в эту роль ни возвышенности мысли, ни благородства чувств, свойственных Екатерине Ивановне Нелидовой. «Она пожирала императора своими черными глазами, которые вместе с юной свежестью составляли единственную ее прелесть. Маленькая, пухленькая, она не обладала ни грацией, ни умом (которыми в избытке обладала Нелидова. И. С.)».

На счастье придворных, Анна Петровна была хоть и капризна, но беззлобна, не мстительна, никакой склонности к интригам не имела. В политику не вмешивалась. Впрочем, как язвительно замечали современники, вряд ли она вообще знала о существовании политики. Зато в других отношениях фаворитка господствовала при дворе. Любая ее прихоть становилась законом. Но капризничать она была способна только по мелочам. К примеру, Аннушка обожала вальс, а Павел его запретил как танец фривольный и неприличный. Стоило фаворитке попросить, и вальс был разрешен. То же и с русскими платьями. Их ввела при дворе Екатерина, запретив французские (не исключено, что сделала это в пику невестке, привезшей из Парижа несчетное количество самых модных туалетов). Вступив на престол, Павел, не любивший все французское, но еще больше ненавидевший все, что любила покойная матушка, русские платья запретил и обязал дам одеваться по французской моде. Анне Петровне больше нравились русские платья, и они немедленно были возвращены. Она обожала яркий малиновый цвет, что давало основание современникам, а еще больше современницам, упрекать ее в вульгарности вкуса. Тем не менее Павел повелел покрасить в этот цвет мундиры гвардейских офицеров, как еще недавно переодел придворных певчих в зеленое (этот цвет предпочитала Нелидова). В общем, мелочи. Вполне безвредные. Даже весьма экстравагантное решение царя поместить слово «Благодать» на знамена полков, флаги кораблей и шапки гренадеров особого вреда никому не приносило. А вызвано это решение было тем, что в переводе с древнееврейского имя Анна значит «благодать». Появление Анны Лопухиной мистически настроенный император счел счастливым предначертанием свыше.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*