Владимир Шигин - Дрейк. Пират и рыцарь Ее Величества
После этого Дрейк взял курс на Карибское море. Это плавание обернулось огромной смертностью от бесчисленных местных болезней. Только за несколько суток после выхода из Сантьяго умерло более трех сотен человек. Кто-то пустил слух, что видел пятна на умирающих — и это чума. Началась паника, которую не без труда удалось остановить Дрейку.
— Вот когда я покроюсь пятнами, значит, действительно нас посетила "черная смерть", а пока сопли утереть и носы не вешать!
Вскоре смертность снизилась, и команды немного успокоились. Тем более что впереди был один из богатейших городов испанской Вест-Индии Санто-Доминго. Спустя восемнадцать суток перехода на горизонте появилась вечнозеленая Эспаньола. Из рассказа капитана перехваченного судна Дрейку стало известно, что вход в гавань Санто-Доминго прегражден, а на берегу стоят береговые батареи. Это означало, что наскоком город захватить не получится, а для серьезной осады у англичан просто не было сил.
Отойдя к Доминике, Дрейк дал возможность командам отдохнуть и набраться сил после перенесенных болезней. В этом очень помогли местные индейцы, принесшие лечебные травы от лихорадки. Одновременно на судах высушивали вечно сырые трюмы и запасались свежей водой.
Когда матросы несколько оправились, а суда были приведены в порядок и пополнены припасы, Дрейк снова вернулся к Санто-Доминго.
Еще фрагмент воспоминаний: "Мы высадились с западной стороны утром в день нового 1586 года и около часу подступили двумя колоннами к городу. Решено было немедленно штурмовать ворота в двух разных местах и встретиться на рыночной площади. Нас было около тысячи двухсот человек, со стороны неприятеля мы видели около полутораста всадников. Загремел пушечный выстрел, причинивший нам небольшой урон. Мы прибавили шагу, вскоре побежали сколько было сил. Надо было во что бы то ни стало предупредить второй залп. Это удалось. В ворота мы ворвались и видели перед собой спасающихся бегством людей. Мы забаррикадировали прилегающие к площади улицы, к ночи завладели замком, на следующее утро свободнее развернулись по городу, вырыли траншеи и при таких условиях продержали город в своих руках около месяца.
За это время произошел один случай, особенно хорошо запомнившийся. Генерал отправил к испанцам письмо с мальчиком-нефом, который имел в руках белый флаг в знак перемирия. Так посылали к нам испанцы своих парламентеров, и мы всегда соблюдали их полную неприкосновенность. Мальчик имел несчастье попасться на глаза офицерам с испанской галеры, которая вместе с городом перешла в наши руки. Один ил них ударил мальчика каким-то орудием и нанес такую рану, что он едва имел силы добраться до нас и вскоре скончался на глазах генерала. Последний был так разгневан, что тотчас приказал отвести двух монахов (из числа тех, которые были захвачены в городе и содержались под стражей) на то самое место, где мальчик был ранен, и повесить их. В то же время один из заключенных был отпущен на свободу, чтобы он передал повсюду, что до тех пор, пока виновный в убийстве генеральского посланца не будет выдан, ежедневно будут вешать по двое заключенных, хотя бы пришлось перевешать всех, кто находится в наших руках. На следующий же день капитан галеры привел к нам своего подчиненного и предложил выдать его. Генерал потребовал, чтобы испанцы казнили его сами на наших глазах, считая это более сильным возмездием. Так и произошла эта казнь.
Тем временем между уполномоченными обеих сторон шли переговоры о выкупе. Так как соглашение все не налаживалось, то каждое утро с рассвета и до девяти часов, когда наступала жара, уходило на то, что две сотни наших матросов с такой же охраной из солдат жгли и разрушали дома, нами не занятые. Это была работа нелегкая, так как дома были высокие и каменные.
В конце концов это удалось, но необходимость торопиться заставила генерала удовлетвориться за дома, еще уцелевшие, выкупом в двадцать тысяч дукатов".
Взятой добычей англичане остались недовольны. Матросы возмущались:
— Этот Санто-Доминго вполне приличный город, да и живут в нем богато одетые господа, но у них почему-то почти не оказалось золота!
Кто-то говорил, что все было припрятано и следовало этих "господ" хорошенько попытать. Но более бывалые объясняли, что местное золото испанцы уже давно вывезли и все рудники давно заброшены, а богатеет город лишь с сахара, имбиря да от выделки кож. Так что пытай не пытай, а толку не будет никакого.
Испанский чиновник, с которым Дрейк вел переговоры о выкупе за город Санто-Доминго, так описал его внешность: "Дрейк — это человек среднего роста, белокурый и скорее полный, чем худой, веселый и аккуратный. Он приказывает и повелевает властно. Его люди боятся его и повинуются ему. Он наказывает решительно. Резкий, неутомимый, красноречивый, склонный к вольностям и амбициям, тщеславный, хвастливый и не слишком жестокий".
Санто-Доминго. Иллюстрация к книге о плавании Дрейка Б. Боацио
Данная характеристика, скорее всего, достаточно объективна, так как дана не другом, а врагом. Но даже из нее видно, что в целом Дрейк был весьма толковым, достаточно обаятельным и, что самое главное, незлобливым человеком. Для кровавого и циничного XVI века, согласитесь, это уже немало!
* * *От Санто-Доминго Дрейк проложил курс к материку, направив затем свой флот вдоль берегов к Картахене.
Картахена также была неплохо защищена со стороны моря, и хитрый Дрейк предпочел не прорываться под огнем в городскую гавань, а скрытно войти в близлежащую бухту в нескольких милях от города.
Быстро был высажен десант, который в течение ночи подошел к, казалось, ничего не подозревавшему городу. Но Картахена приготовила Дрейку и его людям пренеприятный сюрприз.
Из воспоминаний участника событий: "К вечеру перебрались на берег и под покровом ночи, стараясь возможно тише ступать, приблизились к городу. Мы шли по узкой полоске земли между океаном с одной стороны, и внутренней бухтой — с другой; в ширину она имела к концу не больше пятидесяти шагов. Пересекая эту косу перед нами высилась каменная стена, а перед ней — ров. В стене были небольшие ворота, наглухо забаррикадированные большими бочками из-под вина, наполненными песком. Нас заметили и ждали. Из-за стены на нас был направлен огонь шести кулеврин, со стороны залива нас обстреливали две большие галеры с одиннадцатью пушками и тремя- или четырьмястами мушкетами. И те, и другие пороха не жалели и осыпали градом пуль и ядер. Мы не отвечали и быстро двигались вперед, спеша к воротам. Начался их штурм, полетели вниз бочки с песком, все смешалось в рукопашной схватке. К счастью, наши копья оказались длиннее и наши солдаты лучше защищены. Враг не выдержал горячего натиска и бежал. Мы ворвались в город, преследуя его, и скоро завладели рыночной площадью. На всех улицах оказались траншеи и баррикады. Редко приходилось видеть более искусную и тщательную земляную работу. На разных местах были расставлены индейцы, стрелявшие из луков отравленными стрелами; малейшая царапина вела к смерти. Кроме того, потом мы нашли еще целый участок земли (которого мы счастливо избежали, держась ближе к воде), где торчали палки заостренным и тоже отравленным концом вверх, фута в полтора длиной.
Мы могли торжествовать победу. Враг бежал из города, мы были хозяевами положения. Одно было плохо: вспыхнувшая еще в пути повальная болезнь хотя и потеряла прежнюю силу, но не прекратилась. Даже перенесшие ее не поправлялись, многие теряли память… С испанцами сошлись на тридцати тысячах фунтов, или ста десяти тысячах дукатов. Когда договор был заключен, подписан и деньги получены, мы покинули город и остановились в монастыре в четверти мили от него. Тогда мы заявили испанцам, что монастырь этот еще наш, так как он не был включен в соглашение, распространявшееся лишь на самый город. Увидев свою ошибку, испанцы поспешили заключить с нами дополнительное соглашение на монастырь и на небольшой блокгауз на берегу. Мы требовали по тысяче крон за каждое из зданий; испанцы отдали требуемое за монастырь, а блокгауз предоставили нам, уверяя, что выкупить его они не в состоянии, так как и без того доведены до последней крайности. Тогда блокгауз был взорван на воздух порохом.
После шестинедельного пребывания на Картахене мы покинули его в последний день марта".
А вот еще свидетельство о деятельности Дрейка в этот период: "Было бы неправильно умолчать о том, как генерал принимал живое и непосредственное участие как самый скромный матрос во всех работах. Так было и в Санто-Доминго, и повсюду. Никогда он не полагался слепо на своих помощников, даже самых искусных и надежных. Всюду был его глаз…"
Дрейк был весьма расстроен возобновившейся эпидемией, которая внесла серьезные коррективы во все его планы. Прежде всего ему пришлось отказаться от сухопутной экспедиции в Панаму, в которой он рассчитывал поживиться куда более серьезно, чем в первый раз. Но с измученными и ослабленными матросами нечего было и думать о походе по джунглям.
