Алла Белоконь - Пустыня Наска. Следы Иного Разума
Таким образом, для будущих исследований огромный интерес представляют изучение плоскости геоглифов на поверхности пустыни (относительная углубленность), на плато Пальпа, где грунт несколько отличается (поверхность полос разной тональности) и, наконец, на склонах и вершине горных пород (природа щебенки, степень ее окисления).
Из других особенностей геометрических фигур пустыни Наска представляет интерес такая деталь. Мы уже говорили, что края геоглифов — это насыпи из камней, своего рода бортики, высота которых колеблется от 15 сантиметров для нешироких полос и доходит до 80 сантиметров у одной из крупных трапеций. Но если взглянуть на снимок с треугольных больших площадок, то вызывает удивление, что размеры кромки не зависят существенно от ширины вдоль фигуры. Эти отвалы из камней скорее напоминают выпуклые рубцы на поверхности металла при сварке или кромку на поверхности при термообработке, лазерной резке и прочее.
Также бросается в глаза, что некоторые полосы, трапеции имеют как бы внутреннюю структуру (рис. 3). Неясно, за счет чего эта структура просматривается, но на приведенном снимке можно разглядеть симметричные треугольные структуры вдоль боковых сторон трапеции, причем они правильной формы с четко прямолинейными краями. Для чего так усложнять себе работу, если делать это вручную? Это, скорее всего, еще один отпечаток примененной технологии создателями насканских геоглифов.
Как уже говорилось, встречается множество полос или узких треугольных площадок, которые многократно накладываются или пересекаются между собой. Историки чаще всего объясняют такое наложение разницей во времени создания этих фигур. Но так могут говорить те, кто не видел сложнейшего комплекса геоглифов на плато над долиной реки Пальпа (рис. 4, гл. 1). Эти многократно наложенные, пересекающиеся полосы иллюстрируют многие современные вебсайты, но первая, на мой взгляд, публикация была Поля Косока в 1947 году, в статье, которой он рассчитывал ошеломить ученые круги Америки. Вид полос с большой высоты на фоне рельефа гористой местности и каких-то сооружений действительно потрясающ. Можно условно оценить грандиозность фигур, их сложность в сочетании с исключительной геометрической правильностью. Интуитивно понимаешь, что это сверхтехнология, но наука требует доказательств, а искать их надо на земле. Другой снимок этого же комплекса геоглифов П. Косок привел уже в своей книге. Здесь фигуры сфотографированы ближе, под другим ракурсом, как бы сверху и сбоку. Хорошо виден край плато и обрывистый склон в долину. То же шокирующее впечатление. Уже лучше видны отдельные детали, особо обращает внимание светлая полоса справа. Она заходит за край обрывистого склона, но ее контур остается правильным, прямоугольным. Так она смотрится здесь, на снимке, сверху, но неясно, как это место выглядит на грунте. Другая деталь приковывает внимание — полоса, устремленная вниз по рельефному склону. Не совсем ясно, является ли она продолжением линии, тянущейся к краю плато, или это отдельная полоса. Но любопытно, что полоса пересекает углубление, но не "простреливает" его, а пропечатана и внутри канавки. Здесь же накладываются поперек несколько узких зигзагов.
Этот комплекс геоглифов отвергает еще одно положение общепринятой историками теории, согласно которой наложение одной фигуры на другую — это результат созидания в разные временные периоды, чуть ли не наслоение разных эпох зодчества. Однако попробуйте пройтись по ним — одна за другой, учитывая, что фигура, выполненная поверх предыдущей, должна быть сделана позже по времени. Я попыталась так разделить хронологически этот комплекс, но мне не удалось. Дело в том, что это невозможно — они переплетаются (!), переплетаются между собой, как берестяные полоски в лукошке. Переплетение полос — еще одна загадка, еще одна усложняющая всякую теоретическую модель технологического процесса, доводящая логику до абсурда. Абсурдная логика — это вам ничего не напоминает?
В этом комлексе рядом с огромными полосами находится "декорация" из тонких прямоугольных зигзагов. Подобных зигзагов огромное множество и на плато Наска. Поскольку они выполнены тонкими линиями, то на фотографиях с высоты они практически не видны. Но если посмотреть точные планы-схемы фигур, то мы увидим бесчисленные зигзагообразные линии, как бы сканирующие (скрайбирующие) поверхность плато. Трудно представить смысловое содержание подобных "осциллограмм". Скорее они обусловлены какими-то техническими причинами или природой творящей силы. Этой странности уделил особое внимание Р. Фурдуй, посвятив ей раздел "Пампа, расчесанная "гребенкой’. Но мы поговорим об этих сканирующих зигзагах подробнее, обсуждая гипотезу энергетической технологии, предполагаемую автором, обсуждению которой посвящена глава 5.
На поверхности прямоугольников иногда расположены центры, из которых в разные стороны выходят линии. С другой стороны, иногда центры представляют просто места пересечений нескольких линий. О них первым заговорил Поль Косок после того, как в 1947 году ему удалось создать общий план, где он "успешно определил по крайней мере дюжину расходящихся, излучающих центров в различных частях пампы". Как видим, он считает, что линии исходят, излучаются из этих центров. Все-таки потрясающая интуиция была у этого ученого! В своих сравнениях он невольно оперировал терминами лучевой технологии. Я обратила на это внимание только сейчас, разбирая материалы в ходе подготовки этой книги, хотя не одно десятилетие обращалась к его трудам. Что представляют собой центры на местности? Единообразия нет. Те кто побывал в экспедициях, практически не уделяли этим знакам внимания, они кажутся мелкими и незначительными на фоне гигантских рисунков, стрелообразных площадок. Но думаю, что их значение нам еще только предстоит осознать. Мне встречались описания, что на прямоугольниках, где расположены центры, они отмечены кучками камней. Но так ли это? Пока достоверных данных нет.
Но вернемся еще раз к декорациям, кнутам и зигзагам. Кнут — это тот же треугольник, но меньших размеров, чем огромные лучеобразные "площадки". И если треугольные площадки чаще всего переходят в линию, тянущуюся дальше в том же направлении, что и ось или одна из сторон треугольника, а трапеция просто обрывается короткой стороной, параллельной основанию (хотя иногда и из трапеции тянется узкая линия вдаль), то ручка кнута заканчивается обычно линией, загибающейся вскоре назад, что и придает ей сходство с пресловутым кнутом, а иногда развивается дальше в синусоидальный зигзаг или зигзаг иной геометрической формы. Огромное количество таких фигур составляет безумный узор рядом с самыми большими трапециями и прямоугольниками, главным образом на том же краю плато, где размещены большинство рисунков. Когда смотришь на схему, где нанесены не все, но хотя бы большинство "узоров" насканской трафики (рис. 5), то почти рябит в глазах. Осциллирующая линия рядом с рисунком обезьяны имеет общую длину свыше 8 километров, а зигзаг, предшествующий рисунку дерева, образовал путь в 5 километров. Я не боюсь повториться, когда речь идет о подобных деталях. Как отмечает М. Райхе, здесь не существует преимущества в создании такого сложного пути, чтобы соединить две площадки, так как этот маршрут требует часа ходьбы, в то время как расстояние между площадками может быть преодолено за пять минут. Подобное расположение, когда рисунок вставлен по ходу соединения линией двух геометрических площадок или центров, встречается и в других случаях.
Тот кто мыслит о каких-то тотемных знаках, никогда не видел реальной картины этого наземного безумства. Как скучающий на лекциях нерадивый студент бездумно чертит на бумаге бессмысленные штрихи, лишь бы чем-то занять себя, так разрисована пампа Коларадо. Да, в геометрических фигурах есть закономерности, в рисунках есть своя логика, в этом хаосе есть своя цель, но безудержная щедрость росписи Наски говорит, кричит (!) о неведомым нам возможностях и о легкости усилий, затраченных на эти художества.
Мария Райхе, видимо, не осознавая даже значения подмеченного, пишет: "Одинаковые разновидности четырехугольников, треугольников, зигзагообразных и осциллирующих линий в большом и маленьком масштабе, одинаковые звездоподобные центры можно найти везде: на обширной равнине, узких плато между ущельями (gorges) и на островках ровной земли посреди лабиринта сухих русел рек. Они представляют собой одиночные творения и бывают вместе с фигурами животных". Она повторяет то же, что и Косок: одинаковые фигуры, одинаковые элементы, единообразие формы, но разнообразие масштаба. Это же технология, это технологические пределы! Это границы возможного! Единообразие формы — границы интеллекта, разнообразие масштаба — неограниченные (в нашем понимании) технологические возможности. Вот и есть за что зацепиться.
