Оливер Буркеман - Антидот. Противоядие от несчастливой жизни
Действительно, «посмотрим, что получится» можно считать девизом такого подхода к работе и жизни, и это означает трезвый расчет, а не метания и путаницу. Психолог Эрих Фромм[55] утверждал: «Поиск определенности блокирует поиск смыслов, а состояние неопределенности побуждает человека полностью раскрыть свои способности». Неопределенность — начало всего. Именно там находятся возможности для успеха, счастья и полноценной жизни.
Применив эти взгляды в собственной научной области — этике, американский философ, профессор Чикагского университета Марта Нуссбаум заключает: «Быть хорошим человеком означает иметь определенную открытость миру, умение доверять неизвестности, на которую вы не влияете и которая способна даже разрушить вас в исключительных случаях, никак не связанных с вашими действиями. Это очень важно для понимания жизненной этики. Она основана на доверии к неизвестности и готовности открыться, на том, чтобы быть похожим не на драгоценный камень, а на растение: нечто очень уязвимое, чья особенная красота неотделима от уязвимости».
Глава 5. Кто здесь?
Как подняться над собой
Почему вы несчастливы? Потому что 99,9 % всего, что вы думаете и делаете, обращено на вас — а вас не существует…
Вэй У Вэй[56]. Спроси у просветленныхЕсли вам случалось бывать в лондонском парке Рассел-Сквер в конце 1970-х годов, вы могли заметить худощавого человека лет тридцати с тонкими, почти эльфийскими чертами лица, который в одиночестве сидел на скамейке в полном безделье. Если верить самому Ульриху Толле, в течение двух лет он проводил каждый день, сидя на скамейке в парке, только в сильный дождь или снег укрывался от непогоды в одной из ближайших библиотек. Ночевал он на диванах в квартирах знакомых, а когда их гостеприимство по каким-то причинам иссякало, спал под открытым небом где-нибудь в зарослях Хэмпстедской пустоши[57]. Хотя, конечно, вы вряд ли обратили бы на него внимание, ведь Толле был просто пустым местом. А он бы не обиделся на такое определение, потому что оно почти буквально совпадало с его собственной точкой зрения.
За несколько месяцев до начала своего «скамеечного» периода Толле жил один и снимал комнату в районе Белсайз-Парк на северо-западе Лондона. Он только что окончил Лондонский университет и переживал тяжелую депрессию, регулярно подумывая о самоубийстве. Однажды ночью его переполняло особенно сильное отчаяние, он почти неподвижно лежал в темноте, и вдруг что-то «щелкнуло»: Толле пережил некий пугающий духовный опыт разрушительной силы, который полностью уничтожил его прежнюю личность. Много лет спустя он писал: «Сначала это было медленное движение. Меня охватил ужас, и тело начало сотрясаться… Я чувствовал, как меня втягивает бездна, которая находится внутри меня, а не снаружи. Неожиданно страх исчез, и я провалился в эту бездну. Не помню, что происходило потом». Он потерял сознание.
Проснувшись следующим утром, Толле инстинктивно понял, что его прежней личности больше не существует. Но происшедшее оказалось еще более драматичным и фундаментальным: он почувствовал, что не обладает четкой личностью, его «я» отсутствует в общей картине. Вместо этого он ощущал «глубокое непрерывное спокойствие и блаженство», которые с течением времени стали менее яркими, но не исчезли насовсем: «Я шел по городу, глубоко пораженный чудом бытия, как будто только появился на свет». Вскоре он съехал с квартиры. Мысль о жизни на скамейках парка Рассел-Сквер не показалась ему странной — у него не было ни семьи, ни дел, и его внутренний голос не предлагал ему стать кем-то другим или направиться в иное место. Отказываться от этого не было никаких причин, и он начал жить именно так, продолжая пребывать в состоянии спокойной уравновешенности.
Через некоторое время после переломного события Ульрих Толле сменил свое имя на Экхарт и начал говорить и писать о своем опыте. Еще через несколько лет другая вселенская сила по имени Опра Уинфри[58] способствовала тому, чтобы Толле оказался тем, кем он стал сейчас — самым популярным из ныне здравствующих авторов «духоподъемной» литературы (пожалуй, все же за исключением Далай-ламы). Далеко не для всех это является основанием, чтобы ему доверять, а скептики уже давно усомнились в правдоподобии отчета о его духовном перерождении. Хотя Толле и говорит, что его не обижают подобные сомнения, у него, конечно, нет другого выбора: если уж ты объявил всему миру, что преисполнен бесконечной умиротворенности, тебе как-то не к лицу раздражаться, когда твои слова не принимают на веру.
Вы можете вполне резонно предположить, что вклад фигур вроде Толле в «негативный путь» невелик. На полках книжных магазинов его книги попадают в разделы «эзотерики», в основном забитые образцами «культа оптимизма» самого последнего разбора. В той же степени может смущать и поддержка Опры, которую она оказывала также и печально знаменитому образцу «магического» позитивного мышления под названием «Тайна», и целому ряду весьма сомнительных гуру самосовершенствования. На фото тусовщицы Пэрис Хилтон, отправляющейся отбывать полуторамесячное тюремное заключение в 2007 году, у нее под мышкой можно было заметить первый бестселлер Толле «Сила настоящего». Все это не сулит ничего хорошего. Но вне зависимости от того, что именно произошло с Толле в ту ночь в Белсайзе, его представления интересно обсудить, поскольку они касаются предмета, который большинство из нас почти всегда воспринимает как данность: собственного «я».
Как мы уже успели убедиться,
обычные подходы к достижению счастья и успеха нередко превращаются в свою противоположность. Это может происходить по-разному, но главная причина всегда одна и та же: в попытках сделать себя счастливым и успешным уже содержится то, что способствует их провалу.
Но есть еще более неприятный повод задуматься: а вдруг дело не только в методах? Что, если мы ошибаемся не только относительно того, как можно измениться, но и в природе своего «я», которое хотели бы изменить? Поставить под сомнение представления о самом предмете, в случае, когда мы говорим о собственной личности, может значить появление совершенно другого взгляда на психологию счастья. А «Сила настоящего» (которая, кстати, не изобилует всякими «энергетическими полями» и прочими «виброгенерирующими частотами») ставит эти представления под сомнение уже в названии первой главы: «Ты — это не твой ум». Попробуйте всерьез задуматься над этим названием, если вам не слабо!
Идея о том, что наши банальные представления о собственном «я» могут требовать переосмысления, исходит отнюдь не от Экхарта Толле. Это древняя мысль, одна из основных в буддизме и многих других философских и религиозных учениях. Данная тема настолько часто возникает в истории религии и духовности, что по праву относится к «вечным философским вопросам» (определение, принадлежащее, среди прочего, и Олдосу Хаксли). Толле не сообщает ничего нового, но обычно эти размышления скрыты в глубине древних текстов. А поскольку он утверждает, что лично испытал все, о чем пишет, я захотел поговорить с ним об этом, а он не возражал.
Я бы не удивился и даже воспринял как должное, если бы он соответствовал стандартному представлению о гуру — сидящем в ашраме, толстом, упивающимся своим могуществом и окруженным восторженными приспешниками. Оказалось, что он живет в Канаде, в Ванкувере, в тесноватой, слегка захламленной квартире на верхнем этаже дома недалеко от кампуса университета Британской Колумбии. Толле открыл дверь сам. Ему было 60 лет, он слегка сутулился, был очень худощав и одет не в парчовую мантию, а в удивительно старомодные оранжевую рубашку и коричневые брюки. Указав мне на глубокое кожаное кресло, сам он разместился на диванчике напротив и стал ждать, когда я заговорю.
Чуть позже я понял, что ожидание в компании Толле — обычное дело. Он был совершенно спокоен, как на скамейке в Рассел-Сквер, и вовсе не испытывал потребности ускорять беседу или быстро заполнять паузы в ней. Я же чувствовал себя не так уверенно, потому что не знал, с чего начать беседу, чтобы не выглядеть глупо. Но ведь даже если спросить «Как вы поживаете?», это будет звучать проблематично из-за слова «вы» — что бы оно ни значило, именно это понятие я и пришел обсудить.
Существует не так много вещей, кажущихся столь же очевидными, существенными и непреложными, как человеческое «я». В основе любых неясностей относительно того, как жить дальше — как стать счастливым, жить добродетельно, кем себя окружить или чем заниматься, — обычно находится основная предпосылка о том, что все это должно происходить с узнаваемой и цельной сущностью под названием «я». Это действительно представляется бесспорным и лежит в основе одной из самых знаменитых фраз в истории западной философии — высказывании французского философа XVII века Рене Декарта: Cogito ergo sum — «Мыслю, следовательно, существую». Декарт понимал, что есть совсем немного аспектов бытия, в которых мы действительно можем быть уверены. Но можно смело говорить, что мы — это мы, или, в широком смысле, мы — то, за что себя принимаем.
