Александр Мосякин - Ограбленная Европа: Вселенский круговорот сокровищ
И наконец, Версальский договор надел на шею немецкого народа непосильное финансовое ярмо. В счет возмещения ущерба, нанесенного войной, страны-победительницы определили гигантскую сумму репараций в 132 млрд золотых марок (эквивалентно 47 312 т золота!)[1], из которых 20 млрд нужно было внести в качестве аванса в течение ближайших двух лет. В счет оплаты репараций у Германии было конфисковано 5 тыс. паровозов, 150 тыс. вагонов, 140 тыс. молочных коров. Десять лет Германия была обязана поставлять Франции, Бельгии и Италии уголь, строительные материалы, химикаты, молочный скот. Странам Антанты также гарантировались торговые и инвестиционные льготы. На Германию возлагались расходы по содержанию оккупационных войск Франции, Великобритании и Бельгии на левобережье Рейна, вывод которых намечался частями в течение пятнадцати лет.
Версальский мир поставил Германию на колени, обложил красными флажками, как загнанного тяжело раненного волка, и придавил финансовым гнетом, хотя территориально урезанная страна понесла огромные людские потери, а германская экономика лежала в руинах. Германия потеряла убитыми на фронтах 1 млн 800 тыс. человек, а вместе с пленными и ранеными — 7,5 миллиона. Затраты на ведение войны превысили 150 млрд марок, а ресурсы, накопленные за время войны, не превышали 32–35 млрд марок. Объем промышленного производства в 1918 году по сравнению с 1913-м упал на 43 %, а национальное богатство сократилось вдвое. В сельском хозяйстве валовые сборы овса уменьшились наполовину, пшеницы и картофеля — на 45 %, ржи — на 35 %. Сократилось поголовье скота. Резко упал уровень жизни населения. С 1916 года немцы жили впроголодь, безработица стала массовой, на треть уменьшилась реальная заработная плата. Все это вызвало недовольство народа и революционную волну, смывшую в ноябре 1918 года кайзера Вильгельма II и вторую Германскую империю.
* * *Второй рейх сменила демократическая Веймарская республика[2], провозглашенная в Веймаре Германским учредительным собранием в соответствии с положением Веймарской конституции, принятой 31 июля 1919 года. Но смена политического строя не решила экономических проблем. Вплоть до 1924 года в Германии свирепствовал экономический кризис. Из-за демилитаризации промышленности падало производство, народ нищал. К концу 1923 года покупательная способность населения составляла 15–17 % от довоенного уровня, соответственно ужалось потребление и внутренний рынок. Величайшим бедствием стала инфляция, принявшая астрономические масштабы. К началу 1920 года масса находившихся в обращении бумажных денег возросла по сравнению с 1914 годом в 25 раз. Деньги стремительно обесценивались. Если в 1913 году за один американский доллар давали 4 марки, то в 1920 году — 65, в 1922-м — 191, в январе 1923-го — 4300, а в ноябре того же года — 8 млрд марок! В 1918 году на одну марку в Берлине можно было купить 10 трамвайных билетов, в 1919-м — 5, в 1921-м — 1. В июле 1923 года трамвайный билет стоил уже 1000 марок, в августе — 10 000, в сентябре — 600 000 марок, а в ноябре 1923 года — 150 млрд марок!
Такой инфляции не знала ни одна цивилизованная страна. В 1922 году было дополнительно выпущено в обращение около триллиона марок, а за первые шесть месяцев 1923 года — 17 трлн марок. Как тогда шутили, «ни одна собака так быстро не бегала за своим хвостом, как Рейхсбанк за деньгами». Круглосуточно 133 типографии с 1783 печатными станками и более 30 бумажных фабрик печатали деньги, но их все равно не хватало, и они не стоили ничего. В ноябре 1923 года дневная зарплата квалифицированного берлинского рабочего составляла 3 трлн 38 млрд марок, но этого не хватало даже на питание. Зато галопирующая инфляция сказочно обогатила группу нуворишей. К концу 1922 года они получили государственных кредитов и займов — якобы на развитие бизнеса — на сумму 422 млрд марок. Но так как деньги мгновенно обесценивались, а госкредиты возвращались по номиналу, это привело к стремительному обогащению узкой группы лиц, сформировавших финансовую олигархию, приведшую потом к власти Гитлера. Гиперинфляцией воспользовались и землевладельцы, освободившиеся от огромной задолженности банкам, уплатив им 18 млрд марок ничего не стоившими ассигнациями.
Системный кризис в Веймарской республике усугубил разверзшийся в 1920–1921 годах мировой экономический кризис. А в феврале 1923 года за невыплату репараций франко-бельгийские войска оккупировали индустриальную Рурскую область, из-за чего Германия потеряла 88 % добычи угля, 70 % выплавки чугуна и 40 % выплавки стали. Это вызвало взрыв недовольства, подняв в Германии новую революционную волну под коммунистическими, фашистскими и сепаратистскими лозунгами. Социал-демократическое правительство, ввергнувшее страну в экономический кризис и сначала призвавшее немцев к «пассивному сопротивлению» оккупантам[3], а затем принявшее все требования Франции, подверглось нападкам со всех сторон. Сепаратисты Рейнской области и Пфальца объявили о создании Рейнской республики. В Тюрингии и Саксонии были сформированы левые рабочие правительства, в Гамбурге произошло вооруженное восстание рабочих. А 9 ноября 1923 года в Мюнхене свершился «пивной путч» — попытка захвата государственной власти, предпринятая правой ветеранской организацией Kampfbund во главе с отставным прусским генералом Эрихом Людендорфом и малоизвестным тогда лидером национал-социалистов Адольфом Гитлером. И в те же дни большевики-ленинцы готовили в Германии коммунистический переворот, на что были выделены большие средства, отмобилизованы Коминтерн, советская агентура и десятки тысяч боевиков[4]. Германия была на грани новой революции и развала, платя непосильные репарации, по которым в 1919–1923 годах было выплачено 8 млрд золотых марок. Мощный рост народного недовольства, прокоммунистические и фашистские выступления испугали западные страны и заставили их пойти на уступки.
* * *30 ноября 1923 года Комиссия по репарациям приняла решение о создании международного комитета экспертов под председательством отставного американского генерала и банкира Чарлза Дауэса. 14 января 1924 года эксперты приступили к работе, а 9 апреля представили свой проект нового репарационного договора, который получил название плана Дауэса (Dawes Plan). План был принят 16 августа 1924 года на Лондонской конференции, 29 августа его ратифицировал рейхстаг, а 1 сентября он вступил в силу. План Дауэса установил новый порядок репарационных выплат Германии, по которому их размер был приведен в соответствие с экономическими возможностями страны. План предусматривал резкое уменьшение ежегодных репарационных платежей: 1 млрд золотых марок в 1924/25 бюджетном году и 1,2 млрд марок — в 1925/26-м. В последующие четыре года планировалось увеличить платежи до 1750 млн марок, а с 1929 года Германия должна была платить ежегодно по 2,5 млрд золотых марок.
План Дауэса являл собой вовсе не альтруизм Америки. С 1 августа 1914 по 1 января 1917 года США предоставили воюющим европейским странам займов на 1 млрд 900 млн долларов и еще больше — после своего вступления в войну. К ее исходу общий объем американских кредитов европейским странам достиг 10 млрд 85 млн долларов, из которых 7 млрд пошли на закупку вооружений и военных материалов у американских производителей. В итоге Америка из главного должника Европы превратилась в крупнейшего кредитора, а Франция и Великобритания из главных кредиторов Америки превратились в крупнейших должников. Общий долг 15 европейских стран[5] США к 1919 году достиг 17 млрд 657 млн 633 тыс. долларов. Из них долг Франции составлял 6,848, а Великобритании — 6,506 млрд долларов; остальное составляли долги европейских стран Франции и Англии, выкупленные американцами. Погасить такие суммы разрушенная войной Европа не могла. Париж и Лондон решили оплатить свои долги за счет репараций с Германии, но к концу 1923 года она стала банкротом, что означало невозможность для Англии и Франции рассчитаться с Америкой. И тут киты Уолл-стрит предложили открыть кредитование Германии, за счет чего она могла бы выплачивать репарации Франции, Бельгии, Великобритании и другим странам, а те в свою очередь могли бы рассчитаться с США. В этом состояла суть плана Дауэса, благодаря которому американская финансовая олигархия получала проценты от кредитов и Антанте, и Германии.
Но чтобы осуществить сей «гуманитарный» план, нужно было возродить мертвую финансовую систему Германии. Для этого была проведена радикальная денежная реформа, творцом которой стал крупнейший немецкий финансист прошлого века Ялмар Шахт (1877–1970). Он родился в Тинглефе (земля Шлезвиг-Гольштейн, ныне Тинглев, Дания) в семье немецкого бюргера и дочери датского барона, изучал медицину в Кильском университете, немецкую филологию — в Берлинском и политэкономию в Мюнхенском университете. По окончании учебы с 1903 года работал в Dresdner Bank, где в 1908 году стал заместителем директора, и тогда же, по имеющимся сведениям, вступил в прусскую масонскую ложу. Во время Первой мировой войны Шахт работал в экономическом управлении немецких оккупационных властей в Бельгии, будучи освобожденным от военной службы из-за сильной близорукости. В 1916 году он возглавил частный Национальный банк Германии (Nationalbank fur Deutschland) и затем стал его совладельцем. А 22 декабря 1923 года с одобрения западных банковских кругов Шахт был назначен президентом Имперского банка (Рейхсбанка) и провел ряд эффективных мер, стабилизировавших курс марки и остановивших инфляцию.
