Айзек Азимов - Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы
Гардинер указывает на опасность ереси и описывает ее последствия:
Начнется смута, бунт…
Над государством
Нависнет беспрестанная угроза.
Недавно нам немецкие соседи
Напомнили об этом очень ясно.
Об этом память все еще свежа.
Акт V, сцена 3, строки 28–30[268]Гардинер имеет в виду крестьянскую войну в Германии 1524–1525 гг. Лютер повел яростную атаку на церковь и преуспел в этом. Беднейшие крестьяне Верхнего Рейна восприняли его пропаганду как призыв к свержению власти, которая причиняла им неслыханные мучения и довела их до положения рабов и животных, и подняли восстание.
Когда восстают угнетенные и необразованные массы, не имеющие опытных вождей, это обычно приводит к анархии и бессмысленному разрушению, от которого страдает множество невинных и беспомощных людей. Поскольку крестьяне стремились отомстить своим аристократическим хозяевам (которые были наиболее грамотной частью общества), их действия описывались как неслыханные зверства. Когда крестьянское восстание наконец подавили (по-другому в истории не бывает) и начали безжалостно наказывать восставших из расчета десять за одного, это мало кого возмущало, ибо никого не волнует судьба бессловесных роботов, находящихся в самом низу экономической пирамиды.
Как бы там ни было, но крестьянская война привела Лютера в ужас. Он полностью зависел от поддержки германских князей, которые считали, что разрыв с Римом усилит их политическую власть и (как в случае с Генрихом) позволит присвоить богатства и земли церкви. Но те же самые князья быстро смекнули, что, когда начинается революция, остановить ее трудно. Грабить церкви легко и приятно, но кому понравится, если после этого тебя станут грабить собственные крестьяне?
Естественно, церковь пришла к выводу, что революция — болезнь заразная (именно эту точку зрения сейчас выражает Гардинер), и Лютер, не желавший, чтобы его учение погибло из-за измены напуганных князей, решил пересмотреть свои доктрины в угоду правящей верхушке. Он обрушил на крестьян невероятные проклятия и призывал подавлять их восстания, прибегая к самым крайним мерам. Это позволило Лютеру сохранить доверие протестантских князей, но зато доверие крестьян он утратил. Области, в которых бушевало крестьянское восстание, остаются католическими и по сей день.
Несмотря на оппортунизм Лютера, крестьянская война осталась ужасным примером для тех, кто считал себя сторонником ереси. Если в европейской стране не было сильной королевской власти (как в Англии или Скандинавских странах), тамошняя аристократия предпочитала не бунтовать, помня о восстании против власть имущих. На первых порах казалось, что лютеранство без труда завоюет всю Западную Европу, однако вскоре выяснилось, что оно имеет свои пределы и ограничивается главным образом немецкоговорящими странами.
«…Эту ересь…»Гардинер обвиняет Кранмера в сочувствии доктринам Лютера (и, видимо, в желании подвергнуть Англию опасности крестьянских восстаний). Он говорит Кранмеру:
Не знаю разве я, что эту ересь
Вы поощряли?
Акт V, сцена 3, строки 80–81Кранмеру грозит арест и заточение в Тауэре, но тут входит Генрих, решительно вмешивается в происходящее и спасает архиепископа.
Пока был жив сильный и властный Генрих VIII, противоположные мнения не перерастали в открытые конфликты. Генрих держал под контролем и Гардинера, и Кранмера.
Однако после смерти Генриха все изменилось. Сначала поднялись протестанты. Тогда верх одержал Кранмер, а Гардинера отправили в тюрьму. Но затем возобладали католики, которых возглавил Гардинер, а Кранмера сожгли на костре.
Нового компромисса достигли только при Елизавете I, которой удалось покончить с догматизмом официальной государственной религии.
«…Поток благодеяний»В финальной сцене пьесы Кранмер крестит маленькую Елизавету. Драматург, знающий, что случится потом, делает его пророком. Кранмер говорит:
Сей царственный младенец (с Небесами
Пока что не утративший единства)
Уже и в колыбели обещает
Британии поток благодеяний.
Акт V, сцена 5, строки 17–20Если бы Кранмер мог это предвидеть, он действительно был бы пророком. Во всяком случае, Генрих на такое не рассчитывал.
После рождения девочки король разочаровался в Анне; возможно, Генрих решил, что Небо все еще гневается на него, и решил поискать себе другую жену. Со временем он стал подумывать о разводе с Анной, но народ мог решить, что Генрих делает это для того, чтобы вернуть Катерину. Это значило, что Генрих должен сначала дождаться смерти Катерины, а уж потом решить судьбу Анны.
Но позволить себе новые романы он мог. Вскоре после рождения Елизаветы Анна пережила то же самое, что до нее пережила Катерина.
Когда Катерина наконец умерла, бедная Анна возликовала, почувствовав себя настоящей королевой, на права которой никто не посягает. Кроме того, она снова была беременна и не сомневалась, что на этот раз родит мальчика…
«…Не уступит в добре и мудрости»Кранмер продолжает читать панегирик принцессе:
Она царице Савской не уступит
В добре и мудрости. Все благородство
И добродетель — спутница добра,
Все, что царицу эту отличало,
Умножится в сем царственном младенце.
Акт V, сцена 5, строки 23–25Царица Савская упоминается в десятой главе Первой книги Царств. Там говорится, что она проделала долгое путешествие в Иерусалим, чтобы сесть у ног мудрого царя Соломона и учиться у него.
Но назвать детство Елизаветы счастливым никто не решился бы. Как и ее старшую единокровную сестру Марию, Елизавету объявляли незаконнорожденной; временами ей грозили тюрьма и казнь. Правда, она получила хорошее образование. Девочка говорила по-французски, по-итальянски, по-латыни и по-гречески, хорошо знала классическую литературу, могла на равных вести беседы с придворными учеными, а как королева показала себя соперницей, превосходившей любого европейского монарха и интеллектом, и политической дальновидностью.
«…Взойдет в сиянье славы, как звезда»Когда Кранмер заканчивает панегирик Елизавете, его речь становится до смешного напыщенной. Он говорит о девочке:
Так и она, вспорхнув из мрака к небу,
Свои заслуги передаст другому,
Который из ее святого пепла
Взойдет в сиянье славы, как звезда…
Акт V, сцена 5, строки 43–46В этом отрывке речь идет о преемнике Елизаветы Якове I; правда, узнать его по такому описанию практически невозможно. По сравнению с Елизаветой этот человек выглядел пигмеем, однако в момент премьеры именно он занимал трон, так что прославлять Елизавету и при этом не прославлять Якова было невозможно.
На этом пьеса кончается. Генрих VIII, который на всем протяжении пьесы ни у кого восторгов не вызывал, внезапно превращается в ангела, потому что он защищает Кранмера и становится счастливым отцом будущей великой королевы.
Однако жизнь на этом не кончилась. После смерти Катерины Арагонской Генри начал преследовать Джейн Сеймур, одну из фрейлин Анны.
Анна застала короля флиртующим с Джейн, после чего с ней случился припадок. Поскольку она была на последних месяцах беременности, Генрих испугался последствий и принялся успокаивать жену, но это не помогло. У Анны начались преждевременные роды, и 29 января 1536 г. (всего через три недели после смерти Катерины и в день ее официальных похорон) она родила мальчика, о котором так мечтал Генрих, но, увы, мертвого…
Король разгневался, и это стало концом для бедной Анны. Генрих обвинил ее в супружеской неверности. 2 мая ее судили и отправили в Тауэр, а 19 мая казнили. Она пробыла супругой короля всего три года. Этот брак был еще более неудачным, а судьба самой Анны еще более печальной, чем брак и судьба Катерины.
На следующий день Генрих женился на Джейн Сеймур, и та наконец подарила Генриху желанного наследника. Мальчик родился 12 октября 1537 г., но сама Джейн умерла 24 октября.
Остаток царствования Генриха превратился в сплошной кошмар, потому что король женился в четвертый раз, развелся с женой, женился на пятой, казнил ее и умер, не успев придумать, как ему поступить с шестой женой. Все это время он правил перепуганными придворными как абсолютный монарх и казнил всякого, кто навлекал на себя его гнев или внушал подозрения.
Генрих VIII умер 28 января 1547 г., оставив престол своему девятилетнему сыну от Джейн Сеймур, который правил под именем Эдуард VI. Однако мальчик был болезненным и умер 6 июля 1553 г. в возрасте пятнадцати лет. Трон унаследовала его старшая единокровная сестра Мария, дочь Катерины, и занимала его пять страшных лет, настойчиво, но безуспешно пытаясь силой вернуть Англию в католичество.
