Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса
Престиж императора далеко за пределами его Империи отразился чуть позже в прибытии на большой хофтаг, созванный в Вюрцбурге в конце сентября, посланцев из Византии, Дании, Венгрии, Италии, Бургундии, Испании, Франции и Англии. С Восточным Римом удалось достичь соглашения, которое, правда, продлилось недолго. По желанию императрицы Ирины ее племянник герцог Фридрих Швабский, сын Конрада III и двоюродный брат Барбароссы, был посвящен в рыцари. Посланники Генриха II Английского передали в качестве дара хозяину роскошный шатер, а также письмо, где Плантагенет в изящных и дипломатичных выражениях, в весьма почтительном тоне принимал дружеский союз, предложенный императором. Однако он отверг требование вернуть вывезенную в Англию его матерью Матильдой, вдовой императора Генриха V, реликвию святого Иакова — часть имперского сокровища, которая имела особое значение в эпоху раннесредневекового культа Иакова с центром в Сантьяго-де-Компостела. После 6 октября император отправился с Майна в Бургундию, где в конце месяца в Безансоне состоялось еще одно крупное имперское собрание.
Здесь, на реке Ду, также присутствовали посланцы из отдаленных частей Империи и христианского Запада: римляне, апулийцы, тосканцы, венеты, французы, англичане и испанцы. Но прежде всего ко двору прибыли папские легаты Бернардо, кардинал Сан-Клементе и Роландо, кардинал Сан-Марко, канцлер Адриана IV (и будущий папа Александр III). Они передали послание папы, излагающее жалобу по поводу ареста архиепископа Эскиля Лундского. В начале года Адриан дал этому шведскому митрополиту сан примаса Севера, тем самым нарушив права Империи, в частности, Гамбург-Бременской митрополии. Канцлер Райнальд фон Дассель, которому было поручено зачитать и перевести послание, использовал при передаче содержащегося в нем предложения «папа охотно дал бы императору еще большие beneficia, чем те, которые он давал до сих пор», клеймящее слово «лены»[133]. Всеобщее возбуждение, вызванное этим высказыванием папы, усилилось еще больше в ходе спора о том, что, несмотря на обещание, фреска в Латеране (изображение Лотаря III в виде папского ленника[134]) еще не удалена. Началось настоящее столпотворение. Только личное вмешательство императора спасло кардиналов от пфальцграфа Отто фон Виттельсбаха, который устремился на них с обнаженным мечом.
Отношения между imperium и sacerdotium, серьезно нарушенные договором Адриана IV с норманнами, претерпели подлинный разрыв. В циркуляре, распространявшемся по всей Империи, Фридрих сообщил о произошедшем «общественности»[135]. Папские легаты, в багаже которых при обыске были найдены бланки с печатями, пригодные для применения в случае конфискации церковной утвари и имущества, были отосланы обратно в Рим. Настоятельно подчеркивалось, что императорское достоинство, посредством выбора князей, исходит только от Бога, который распределил власть на Земле, даровав два меча: духовный — папе, светский — императору.
Несмотря на столь серьезное потрясение основ христианского миропорядка, штауфеновская власть все же не испытала настоящего кризиса. Напротив, император, выехав из Безансона, смог впоследствии объехать Северную Бургундию и тем самым вступить во владение землей, доставшейся ему благодаря прошлогоднему бракосочетанию с Беатрисой[136]. При дворе в эти недели появлялись архиепископы Вьенна, Лиона, Безансона и Мутье-ан-Тарантез, епископы Авиньона и Баланса, а также многочисленная местная знать; некоторые из них получали инвеституру, присягая на верность штауфеновскому государю. Правда, запланированная встреча с королем Людовиком VII Французским так и не состоялась. Капетинг, предусмотрительно собрав войска, выказал не только принципиальное недоверие к власти Штауфена, но и уважение к ней. В послании к королю Барбаросса подчеркивал свое намерение договориться о новой встрече после итальянского похода, к которому он сейчас готовится[137]. В декабре император отправился в дальнюю поездку из Бургундии в восточную Саксонию, где в Магдебурге отпраздновал Рождество. Хотя польские посланцы, вопреки августовскому обещанию князя Болеслава, там не появились, это ничуть не помешало дальнейшему планированию предстоящего похода на Милан. Князья, и, в частности, Владислав Богемский, еще раз повторили обязательство принять участие в этом предприятии. В Регенсбурге, куда император в январе 1158 года приехал через Гослар — освященное традицией место, где располагался пфальц, — богемец в соответствии с вюрцбургскими договоренностями 1156 года получил из рук императора королевскую корону.
В начале года Фридрих приобрел у Генриха Льва швабское наследство его супруги Клеменции, урожденной Церинген, в обмен на имперские права в области Гарца. Хотя герцогство Швабское принадлежало его двоюродному брату Фридриху фон Ротенбургу, император проявил исключительную активность и в Швабии. Особенно важными для него были южные области этого герцогства и территория Эльзаса. На одном из хофтагов в Ульме, проведенных в 1157 и 1158 годы в день Очищения Девы Марии (2 февраля), он подчинил Швабскому герцогству графство Кьявенна, о котором еще с 1152 года шел спор между консулами Кьявенны и епископом Комо. Примечательно, что в изданной по этому поводу грамоте, вышедшей, правда, не из имперской канцелярии, Фридрих наряду с императорским титулом присвоил себе и титул герцога Швабского. Не отрицая связь этого документа с задачей по ограничению гегемонии Милана в области озера Комо, можно заметить, что здесь отразился и другой замысел Штауфена: укрепление позиции своего дома в Швабии путем расширения его территории за Альпы.
Уже в Госларе при дворе вновь появился архиепископ Хартвиг Гамбург-Бременский, который впал в немилость еще со времен лишения лена за невыполнение обязанности участия в походе со своим военным ополчением, что произошло в декабре 1154 года в Ронкалье. Фридрих окончательно примирился с этим церковным иерархом в марте 1157 года, однако пойти на это его вынудили не только предстоящий итальянский поход и нарушение прав архиепископа как примаса Гамбург-Бременской церкви на скандинавской территории в связи с выдвижением папой в 1157 году Эскиля Лундского. Император стремился не допустить излишнего усиления позиций своего вельфского кузена в герцогстве Саксония. Спокойствие в Империи было необходимой предпосылкой для того, чтобы выступить в итальянский поход. В ходе последних приготовлений к этому предприятию на юг в качестве имперских легатов отправили Райнальда фон Дасселя и Отто фон Виттельсбаха. Благодаря широкой дипломатической активности и отдельным военным мерам были созданы основы для предстоящей борьбы с Миланом. Присягу императору, которой потребовали легаты, наряду с городами — противниками Милана принесло прежде всего высшее духовенство имперской Италии, в том числе и архиепископ Оберт Миланский. Правда, «ломбардская метрополия» никоим образом не думала идти на уступки — напротив, еще весной 1158 года соседний Лоди оказался под сильным военным давлением. В конечном счете он во второй раз в своей истории был разрушен миланцами[138].
Райнальд и Отто, встретившись в Модене с папскими легатами, направленными к императору, заранее узнали, что в отношениях с Империей, испорченных со времен Безансона, Адриан идет на уступки. Далее императорские легаты направились к Адриатическому побережью, где власть императора пришлось признать как Равенне, так и Анконе. В результате византийцы вынуждены были тотчас же прекратить активные действия в этой зоне. Греческим посланцам, находившимся в Анконе, пришлось оправдываться, после чего им «разрешили» вернуться на родину. Одновременно со всеми этими действиями легатов были приняты меры для того, чтобы летом 1158 года в борьбу с Миланом вступили также многочисленные города Средней Италии, обязанные либо собрать войска, либо предоставить финансовую поддержку. Только в начале июня Райнальд и Отто добились успеха в переговорах с одним из важнейших союзников Милана: они убедили заключить военный союз с императором город Пьяченцу.
Весной 1158 года Фридрих выехал на Нижний Рейн, чтобы обеспечить закон и порядок и в этих землях. В мае он провел несколько дней в своем пфальце в Кайзерслаутерне, в котором он передал многочисленные дары церквям после бесед с благочестивым мужем, пользовавшимся его особым доверием, — епископом Хартманом Бриксенским. Подобный образ действий императора, эта характерная черта его личности, в которой средневековая набожность сочеталась с умением осмотрительно планировать свою политику, еще не раз проявится в его биографии. Предстоящие сражения несли в себе угрозу для спасения души, что следовало заранее компенсировать. В начале июня на Лехском поле под Аугсбургом собралось имперское войско — то самое, что должно было двинуться на юг во главе с самим императором. Значительная часть армии отправилась в путь другими дорогами: австрийцы и каринтийцы — по Канальской долине, бургундцы и лотарингцы с герцогом Церингеном — через Большой Сен-Бернар, франконцы, жители Нижнерейнской области и швабы — через Кьявенну и, вероятно, на судах, по озеру Комо. Король Владислав Богемский в авангарде императорских войск двинулся через Бреннер.
