Софья Аннина - Мэрилин Монро. Жизнь и смерть секс-символа Америки
В отличие от первого бракосочетания матери Нормы Джин Глэдис Монро, метрику невесты-подростка подправлять не пришлось. 1 июня 1942 года Норме Джин исполнилось 16 лет, и по законам штата Калифорния с этого дня она уже была вполне готова идти под венец.
Пока Норма Джин дожидалась брачного возраста, Джим ухаживал за ней уже на правах жениха. Официальное предложение руки и сердца казалось всем настолько незначащей формальностью, что однажды, гуляя с Нормой Джин по Лос-Анджелесу, Джим завел ее в ювелирный магазин, выбрал для них обручальные кольца, уплатил за покупку — и только потом догадался спросить: «Ты будешь моей женой?»
19 июня Джим и Норма Джин поженились. И тут опять всплыла путаница с фамилиями двух мужей Глэдис, ни один из которых не был отцом ее младшей дочери: Ана Лоуэр разослала от своего имени приглашения на свадьбу Нормы Джин Бейкер, но акт о заключении брака невеста подписала как Норма Джин Мортенсен.
Друзья Годдардов Хауэллы предоставили для торжества свой дом. Племянник хозяина вспоминал: «На основании того, что я слышал от членов моей семьи, можно понять, что это произошло как-то между делом».
Но невеста, честь по чести, нарядилась в настоящее свадебное платье, белое, украшенное вышивкой, — Грейс и Ана загодя позаботились обеспечить воспитанницу скромным приданым, — и прикрыла локоны фатой.
Она, по словам Джима, настолько тряслась от лихорадочного возбуждения, что едва могла устоять на ногах. А чтобы успокоить самого Догерти, старший брат перед церемонией чуть ли не силком заставил его выпить добрую порцию двойного виски.
Нэнси Джеффри потом утверждала, что была на этой свадьбе, как и Ида и Уэйн Болендеры, а также все приемные дети, воспитывавшиеся Болендерами в одно время с Нормой Джин. Возможно, расчувствовавшаяся Норма Джин действительно пригласила их всех. Ведь давно невзлюбившей Иду Болендер Грейс уже не было до этого особого дела. «Я помню винтовую лестницу в гостиной и нас, глядящих вверх, когда она появилась там. Это была удивительно красивая невеста», — рассказывала Нэнси.
Дж. Догерти и Норма Джин
Глэдис при бракосочетании дочери не присутствовала. Все это время ее переводили из клинику в клинику, и состояние ее не давало надежд на улучшение. За три года до описываемых событий, в 1939-м, Грейс Годдард привезла Норму Джин в лечебницу в Сан-Франциско, где тогда находилась Глэдис. Девочка была ошеломлена и расстроена — мать даже не узнала ее!
Не приехали из Западной Вирджинии и Грейс с Доком и Бейб…
Джиму навсегда запомнилось, как льнула к нему, словно ища защиты, его новоиспеченная жена. «[Она] на протяжении всего дня не выпускала мою руку и, даже держась за меня, смотрела мне в глаза так, словно боялась, что я исчезну навсегда, если вдруг выйду из комнаты».
После ужина компания переместилась в голливудское кабаре «Флорентийские сады», где молодежь танцевала до упаду. При этом Джим ревновал жену, ведущую себя, по его мнению, чересчур развязно, а та сочла попытки мужа выглядеть удальцом и лихим танцором попросту нелепыми.
Под утро молодожены приехали в заранее снятую квартирку на улице Виста-дель-Монте в Шерман-Оукс. Джим проснулся с больной головой, когда закатное солнце залило комнату. Зажмурившись, он потянулся к Норме Джин, но руки его нащупали только подушку. С улицы доносились смех и веселые крики. Один голос показался Джиму знакомым. Подойдя к окну, он с треском распахнул его, посмотрел вниз и обомлел. Его девочка-жена беспечно играла на улице с ребятишками.
Глава 4
«ПРОХАЖИВАЮЩАЯСЯ ПО УЛИЦЕ МЕЧТА»
Во многом начало супружеской жизни мистера и миссис Догерти было таким, как у тысяч других молодых пар. Притирка характеров, мелкие стычки из-за внезапно обнаружившихся несовпадений во вкусах и привычках, пылкие ссоры и жаркие примирения.
Во многом эта пара очень сильно отличалась от прочих.
Норма Джин звала мужа Папочкой, что поначалу умиляло его, а потом начало раздражать. Так зовут своих мужей сотни жен во всем мире, есть у них дети или нет. Но дело в том, что Норма Джин как будто действительно искала в Джиме потерянного еще до рождения отца, а сама желала вечно оставаться рядом с ним любимым ребенком.
Отношения «ребенок / родитель» среди супругов встречаются не так уж редко. Но они жизнеспособны только тогда, когда двое согласны и способны принять на себя соответствующие роли. А Джим «отцом» для своей юной жены быть не хотел и не мог. Его представления о браке были достаточно традиционны, «Я — капитан, а моя жена — первый офицер, старпом. А коль так, то жена должна быть довольна уже тем, что находится на корабле, и не мешать мне управлять и командовать им». Жена-помощница, а не капризное своевольное дитя, которое то осыпает «капитана» поцелуями, то закатывает ему истерики.
Не будучи влюбленной в жениха, Норма Джин очень сильно привязалась к мужу, потому что теперь только на него и могла рассчитывать. А обручальное кольцо на пальце вроде бы давало надежду, что новый «опекун» не покинет ее, не выбросит из своей жизни, как сделали до него все остальные, все, кто был ей дорог.
Джеймс-то надеялся, что будет «всё как у всех», как у его родителей и соседей. Терпеливо дожидающийся на плите горячий ужин, когда бы глава семейства ни пришел — с завода, или из пивной, куда мужчинам не зазорно забрести после работы, чтобы пропустить по стаканчику, или после многочасовой партии в покер в выходной. Терпеливая, всегда опрятная и свежая женушка, не перечащая мужу.
А Норма Джин совсем не умела готовить. Когда она пыталась следовать советам из подаренной Грейс книги «Подготовка к браку» или из женских журналов — тех самых, где несколько лет спустя появятся ее фотографии, — результаты получались ошеломляющими. Так, однажды она пять или шесть раз кряду подала Джиму морковь с горошком, вычитав, что оранжевое с зеленым создают на тарелке привлекательную цветовую гамму. Если Догерти отправлялся с отцом и братьями на рыбалку и, вернувшись, торжествующе потрясал перед женой уловом, Норма Джин глядела на сырую рыбу так озадаченно, будто бы вообще не понимала, что это такое.
Сама она ела, когда и что придется, в основном надкусывая и бросая печенье, сыр, хлеб, фрукты. Спала тоже когда и где придется, словно годы, проведенные в детстве в доме Болен-деров и в приюте, навсегда отвратили ее от какого бы то ни было четкого распорядка. Норма Джин могла вдруг заснуть посреди бела дня на коврике или вовсе на голом иолу, а ночью шаталась по дому, будя и зля Джима, которому нужно было вставать чуть свет.
Норма Джин с трудом переносила отсутствие мужа и, будь ее воля, не отпускала бы его даже на работу, целыми сутками так же судорожно сжимая его руку, как в вечер их свадьбы.
На первых порах Джима искренне трогали подстерегающие его там и сям, то под покрывалом, то на дверце холодильника любовные записочки. Поначалу ему будоражило кровь, когда Норма Джин устраивала сюрпризы, встречая его, например, в шальварах баядерки и с густо подведенными глазами.
Он растерянно улыбался и с трудом мог отказать, когда девочка-жена со слезами умоляла его взять в дом очередного бездомного котенка или щенка.
Но он предпочел бы менее экзотические способы выражения чувств. И полагал, что в их и без того тесном жилище (с Шерман-Оукс супруги в декабре 1942 года перебрались обратно в Ван-Найс) нет места животным, которые к тому же будут портить мебель и разносить грязь.
Впрочем, песика Магси, потерявшегося шотландского колли, чем-то напомнившего Норме Джин ее лучшего друга детства — покойную дворняжку Типпи, Джим все-таки позволил приютить.
Общеизвестно, что, выслушав двух разведенных супругов, мы узнаем две абсолютно разные истории. Поэтому неудивительно, что поведанные миру версии Джеймса Догерти и Мэрилин Монро не совпадают не только в малозначащих деталях.
Так, он хвастался, что его первая жена отличалась бешеной страстностью и их интимная жизнь была идеальна, что Норма Джин побуждала его заниматься с ней любовью в самых необычных позах и местах.
А она, очаровательно краснея, признавалась репортерам, что едва терпела ласки Джима и что первый брак сделал ее еще более равнодушной к сексу.
Джим рассказывал, что Норма Джин угрожала ему самоубийством, если он только подумает бросить ее; клялась, что тогда спрыгнет с пирса Санта-Моники.
Мэрилин холодно парировала, что покончить с собой хотела от безысходности: брак с Джимом напоминал ей западню.
О первом браке ее расспрашивали на протяжении всей ее карьеры. И в принципе все ее ответы можно свести к одной короткой фразе: «Нам нечего было сказать друг другу».
В 1953 году, на пике славы кинозвезды, журнал «Photoplay» опубликовал статью под подписью Джеймса Догерти и под названием «Мэрилин Монро была моей женой». Неоднократно у Джеймса брали интервью и другие издания. Можно не сомневаться, что он не упускал шансов несколько приукрасить свой образ и «подправить» прошлое.
