Александр Косарев - Загадки старинных кладов
Старожилы города искренне полагают, что несметные сокровища русским никак не взять, ибо на этом золоте кровь святых людей ислама. И их души оберегают сей клад и не дают в руки иноверцев. Поднять золото и серебряные реликвии мечети сможет только любимец Аллаха, будущий царь и повелитель этих земель".
Вот такова история казанских сокровищ и связанная с ними легенда (в изложении великого специалиста по общей истории Древней Руси и несметным сокровищам в частности). На вопрос, собирается ли господин Голдобин предпринять экспедицию в Казань и тщательно обследовать дно озера с помощью электронной аппаратуры при столь детальной имеющейся в его распоряжении информации, Сергей Иванович ответил отрицательно.
— Видите ли, — сказал он, — я человек верующий и великий мистик и всегда прислушиваюсь к устным преданиям местных жителей, так как у меня имеется богатый жизненный опыт, связанный с археологическими находками. И я не хочу повторить судьбу европейских археологов, вскрывших гробницы фараонов в долине царей и трагически погибших впоследствии. (Для персон, особо интересующихся данной историей, могу уверенно заявить, что ничего подобного в реальности не происходило.)
Ведь слышали их не только "большие специалисты по утерянным сокровищам", но и вообще все, кому не лень. Вот только одна незадача портила всем настроение. Проклятые бочонки каждый раз бесследно исчезали, будто заговоренные! То разгибались крючья "кошки", то проламывалось днище лодки, то бочонок рассыпался прямо в руках достающих его граждан, то он просто исчезал как утренний туман сразу же после "обмыва" столь замечательной находки. Надо думать, есть еще много вариантов одной и той же истории. Видимо, под влиянием таких замечательных баек коммунальщики Казани за советское время 5(!) раз чистили вышеупомянутое озеро с такой тщательностью, словно это был унитаз в собственной квартире. Таким вниманием к себе вряд ли может похвастаться какое-либо иное озеро в мире. И все из-за той замечательной легенды. Но давайте все же рассмотрим данную легендарную ситуацию без всякой мистики, исламской крови и будущих царей. Вместо этого обратим свой взор к вполне реальным царям и прочим действующим лицам этой исторической драмы.
В середине 60-х гг., когда я работал редактором журнала "Огни Казани", ко мне на прием пришел старик из древнего рода Азимовых и стал рассказывать сохранившееся в их семье предание о ханских сокровищах и даже показывал какие-то древние бумаги, где говорилось об этом. (Пожилой человек был не так прост, каким казался с первого взгляда. Он происходил из древнего рода казанских князей Азимовых. В Казани даже существует Азимовская мечеть, памятник архитектуры 1887–1890 гг.). Старик уверял, что клад должен находиться в северной стороне озера, примерно в том месте, где расположен обувной комбинат "Спартак". Еще он говорил о каком-то секрете, зная который можно найти сокровища. Точного места он не знал и указать не мог, но какая-то правда в его словах чувствовалась. (Об этом мы тоже расскажем в нашем исследовании, но несколько позже.) Старик рассказывал, что спрятана целая ханская казна, общий вес которой измерялся десятками, а может быть сотнями батманов.
Теперь пришло самое время рассказать нашим читателям, что это за "батман" такой, и как его можно сопоставить с современными мерами весов.
Батман — мера веса в Казанском ханстве. В разные исторические периоды один батман приравнивался к 4, 8 или 12 пудам.
Наш престарелый свидетель уверял редактора, что ханская казна состояла из трех частей.
1. Золотые и серебряные слитки, бруски драгоценного металла.
2. Денежная (монетарная) часть самого разнообразного происхождения. Турецкие, персидские, арабские дирхемы и очень много русских серебряных гривен.
3. Самая важная часть, самая ценная — военные трофеи, подарки и подношения ханам, изделия иноземных и собственных ювелиров.
В древней Казани существовали ювелирные мастерские, где изготавливались различные женские и мужские украшения. Хранилось все это богатство, разумеется, не в мечети, а в большом ханском дворце, вероятнее всего в его глубоких каменных подвалах. Знать, где именно и в каком количестве складировано богатство ханства, доверялось немногим государственным служащим. Но один из них о состоянии государственной казны должен был знать непременно. Назывался такой чиновник — аталык, что примерно соответствует званию Высшего государственного чиновника Казанского царства. В 1552 г. эту должность занимал некий Чапкун Отучев.
20 августа 1552 г. войско Ивана Грозного встало в шести верстах от Казани на так называемом Царевом лугу. Позади него была Волга, а впереди, на высоком холме, виднелась крепость с каменными мечетями, красивым дворцом, высокими башнями и дубовыми стенами. 21 и 22 августа экспедиционные войска выгружали пушки, порох, ядра и прочие припасы с судов, стоящих у берега. А 23-го с рассветом, войска двинулись к городу и окружили его плотным кольцом. По наведенному мосту передовые части перешли тинный Булак, текущий к городу из озера Кабан, и, видя перед собой на расстоянии не более как в 200 саженях (426 м) царские палаты, мечети и стены, повернули в сторону, чтобы выйти на Ар-ское поле. Но тут отворились крепостные ворота, и 15 000 татар, конных и пеших, высыпали из крепости. Началась, как выражались в те времена, "великая сеча". Сомкнув ряды, русские войска отступили назад. Казанцы искренне посчитав, что результат достигнут, тоже вернулись за крепостные стены. Это было первое серьезное столкновение, приведшее к крупным потерям с обеих сторон. Ночь прошла относительно спокойно, и Иван Грозный без помех расставил свои полки вокруг осажденной крепости.
На другой день, как гласят хроники, сделалась необыкновенно сильная буря: сорвала царский и другие шатры, много было потоплено судов на Волге, и была некоторая растерянность в стане русского царя. Царь Иван Грозный послал грамоты в Москву и Свияжск за съестными припасами, за теплой одеждой для воинов, за серебром и готовился зимовать под Казанью.
Осада столицы Казанского ханства продолжалась до 2 октября 1552 г. 2 октября город был захвачен полностью. 3-го хоронили погибших при штурме. 4-го в 9.30 утра царь Иван IV въехал в покоренный город и осмотрел ханский дворец. Грабить казну у него не было ни малейшего намерения. Не за этим ехали. Летописец написал по этому поводу две очень точно характеризующие сложившуюся обстановку фразы.
"Иван Грозный велел переписать казну цареву и печатию своею запечатати, да не згинет от нее ничто же". "На себя же Государь не велел имати ни единые медницы, ни полону, токмо единого царя Едигер Магмета и знамена царские, да пушки градские…"
Все вроде ясно из приведенных отрывков и без перевода. К хранилищам были приставлены стрельцы с ружьями под командованием воеводы — охранять от расхищения народное добро. Есть даже воспоминания современников, в которых говорится, что когда "Грозный" осмотрел несколько мешков с медной монетой, то, презрительно попинав один из них сапогом, строжайше наказал сопровождающим его лицам использовать остатки денег исключительно на поддержание порядка в городе и снабжения пищей насущной его неимущих жителей. Вот вам и грабители, вот вам и завоеватели. Беспокоятся о снабжении припасами жителей почти 1,5 месяца сопротивлявшегося города.
У вас не создается впечатления о том, что брать-то в хранилищах было просто нечего. Как говорят в таких случаях — "Господа! Все украли до нас". После такой фразы кладоискатели обычно начинают ломать голову над двумя основополагающими вопросами. Вопрос первый: "Кто украл сокровища?" И вопрос второй: "Куда он потом все это дел?"
Ответ на первый вопрос для нас пока неясен, а вот ответ на второй начинает вырисовываться буквально сразу. Вряд ли казанцы могли спрятать свои ценности в ином месте, кроме как в самой крепости. Вначале им и самим было неясно, что замышляет царь Иван и что следует делать в первую очередь. Как это всегда бывает при внезапном нападении, прежде всего думают об обороне, а уж потом о сохранности ценностей. Возможно, вскоре они и спохватились, особенно когда поняли, что города им не удержать. Да только время было безвозвратно упущено — крепость была окружена плотным кольцом царских войск. Сто пятьдесят тысяч вооруженных воинов так зажали город в кольце осады, что покинуть его не мог даже один, не то, что целая экспедиция на неповоротливых челнах и с увесистым грузом в трюмах. Пробиться по узенькой протоке к Нижнему Кабану было равносильно самоубийству. Факелы и сигнальные костры горели все ночи, и проскочить незамеченным сквозь многочисленные кордоны было невозможно.
К тому же топить ценности в озере осажденным татарам не было никакой необходимости. Зачем устраивать самим себе крайне сложные в техническом отношении поиски по извлечению их обратно? Ну, допустим, утопили мы что-то в озере без примет и ориентиров, а доставать-то потом как будем? К тому же кто знал, что нашествие закончится именно так, как оно закончилось? Правильно, никто ничего заранее не знал и даже и предвидеть не мог.
