Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы (фрагменты)
Действительно, многие симптомы в клинической картине чумы наблюдаются при других инфекционных болезнях, в том числе тех, возбудителей которых никак не заподозришь в синтезе истинных экзотоксинов (например, вирусы).
Рассмотрим такой важный синдром клиники чумы, как сердечнососудистый, обычно относимый к проявлениям «интоксикации». Быстро нарастающее поражение сердечно-сосудистой системы, резкое падение кровяного давления, помрачение сознания и геморрагии («чумные знаки») у некоторых больных чумой развиваются даже раньше, чем бубоны или осложнения со стороны легких. Но они встречаются при большинстве вирусных инфекций (например, при гриппе и ханта-вирусных инфекциях) и при паразитарном заболевании — малярии. В то же время эти неспецифические симптомы проявляются далеко не у всех больных, и в разные эпидемии их частота варьируется. Следовательно, их проявление все же зависит от каких-то специфических факторов, которые могут проявляться как в клинике болезни, так и в ее эпидемиологии. Например, переход бубонной формы чумы во вторично-легочную, зависящий от наличия такого фактора, делает человека источником инфекции; распространение возбудителя чумы приобретает характер аэрогенной инфекции.
Теперь попробуем ответить на вопрос, что это за специфический фактор, от которого зависят неспецифические клинические проявления чумы? Вновь обратимся к аналогиям. Лица, экспрессирующие ген главного комплекса гистосовместимости В8 (HLA-B8), переносили хантавирусную инфекцию тяжелее, чем экспрессирующие B27. У них болезнь проявлялась понижением кровяного давления, увеличением содержания креатинина в крови. Одновременно наблюдалось большее количество вируса в моче и крови. У лиц с HLA-B27 болезнь протекала в мягкой форме. Почти все больные с гаплотипом HLA-A1-B8-DR3, у которых прогрессивно развивались все те же симптомы шока (наблюдаемые и при чуме), экспрессировали вторую аллель фактора некроза опухолей (TNF2) (Wilson А. еt al., 1997). От распространенной аллели TNF1 аллель TNF2 отличает сильный транскрипционный активатор, способствующий увеличению экспрессии фактора некроза опухолей (TNF-α). Патологическим проявлением повышенной экспрессии TNF-α становится более тяжелое течение малярии и хантавирусного синдрома. Причем при обеих болезнях наблюдаются «неспецифические симптомы»: нарастающее поражение сердечно-сосудистой системы, резкое падение кровяного давления, помрачение сознания, геморрагии и быстро наступающая смерть. Малярия, как правило, приобретает церебральную форму (McNicholl J. et al., 1997).
Обращает на себя внимание клиника болезни и состояние трупов людей, умерших в разные эпидемии чумы. Например, тела людей, погибших в 1346—1351 гг., когда распространены были легочные формы чумы, наводили ужас на современников тем, что быстро чернели и выглядели как бы «обугленными» (отсюда название пандемии — «черная смерть»). Механизм последнего явления понятен, если допустить, что гибели людей предшествовало массивное развитие геморрагий (о легочной чуме ниже), однако такая неспецифическая реакция зависит от наличия в геноме человека вполне специфической аллели (TNF2).
Разумеется, невозможно указать все аллели генов людей, способствовавших глобальному распространению «черной смерти» в середине XIV столетия, и ею же элиминированных, их еще предстоит установить методами молекулярной диагностики, однако мы хотим обратить внимание исследователей на необходимость их поиска.
Многокомпонентный пандемический процесс. Мы уже подчеркивали выше, что экология возбудителя чумы носит крайне сложный характер, и для того, чтобы вспыхнула даже небольшая эпидемия чумы, требуется сочетание очень многих, обычно не встречающихся одновременно факторов. Однако, когда отдельные и разрозненные эпидемии чумы вдруг переходят в качественно иное явление, в пандемию, то сочетание таких факторов должно быть исключительно уникальным и многообразным.
Неизвестные игроки на пандемическом поле. Анализ пандемических процессов, предшествовавших и сопровождавших пандемии чумы, свидетельствует о существовании двух типов феномена популяционного повышения восприимчивости населения к контагиозным болезням: с длительным инкубационным периодом (например, для проказы он составляет 3–7 лет, для туберкулеза — до трех месяцев); и относительно коротким инкубационным периодом (натуральная оспа — 8–14 суток). Причем процесс пандемической активации контагиозных болезней инерционен и специфичен. Неконтагиозная, бубонная форма чумы, появляется на этом фоне как востребованная случайность. Синхронность масштабного появления чумы, проказы и туберкулеза можно объяснить тем, что возбудители этих болезней являются природно-очаговыми сап-ронозами. По данным В.Ю. Литвина и др. (1996), возбудитель проказы,Mycobacterium lepreae, имеет природный резервуар в сфагнуме мха. Такие же наблюдения имеются и в отношении патогенных для человека микобактерий. По данным Р.М. Ермаковой с соавт. (1995), они поддерживаются среди личинок кровососущих комаров. Можно предположить, что та же последовательность событий, которая приводит к колебательным процессам в экосистемах лепрозного и туберкулезного микробов, оказывает аналогичное действие и на экосистему «простейшие Y. pestis». Однако сапронозная теория не объясняет ни «востребованность» и крайне злокачественное течение этих болезней в отдельные исторические эпохи, ни их специфичность, т.е. предопределенность в смене патогенов в человеческом обществе в периоды усиления колебательных процессов в экосистемах сапронозов.
Поэтому складывается впечатление участия на «пандемическом поле» VI и XIV столетий еще каких-то других «игроков», дополнительных к известной эпидемической триаде (природный резервуар возбудителя чумы — его переносчики — человеческая популяция), собирательно назовем их «фактором Х». Благодаря ему особое преимущество в эпидемических цепочках приобретают высоковирулентные штаммы возбудителя болезни, либо они «становятся» высоковирулентными из-за повышенной специфической восприимчивости человеческих популяций. Развивающиеся благодаря «фактору Х» контагиозные болезни могут быть разными — чумой, оспой или вызываться еще не известными возбудителями, но они оказываются, как это не парадоксально будет звучать, востребованными отдельными группами населения.
«Востребованность» же заключается в наличии в восприимчивой популяции особей, подбор возбудителей контагиозных инфекций для которых осуществляется специфическим образом, за счет структур «фактора Х». Эпидемический процесс сначала запускается по неспецифическому механизму, т.е. в результате каких-то случайных обстоятельств возбудитель болезни проникает в группу восприимчивых особей, но затем его уже поддерживает «фактор Х». Отсюда крайне упорное пандемическое течение «черной смерти» в Средние века и туберкулеза в настоящее время. Это явление мы предлагаем назвать многокомпонентным пандемическим процессом.
Что же такое «фактор Х» в многокомпонентном пандемическом процессе? Давая ответ на этот вопрос, нам придется на некоторое время оставить в покое первую и вторую пандемии чумы и обратиться к хорошо изученным аналогиям среди современных пандемий.
Обратимся к пандемии СПИДа. Сколько же всего мы наблюдаем пандемий, параллельно и специфически распространяющихся с вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ)? Не менее 18! Это все так называемые СПИД-ассоциированные инфекции. В конце 1990 гг. в мире насчитывалось более 42 млн. человек, инфицированных ВИЧ, а соответственно и пораженных такими инфекциями, — это эпидемическая катастрофа, по масштабам уже не сопоставимая ни с чумой Юстиниана, ни с «черной смертью», но она еще только началась.
Обычно исследователи обращают внимание на последовательность вторжения в человеческий организм возбудителей СПИД-ассоци-ированных инфекций и даже устанавливают некоторую зависимость от количества в крови человека Т-лимфоцитов. Однако их поражает то обстоятельство, что в самом перечне таких инфекций нет никакой логики. Возбудители крайне таксономически разнородны, у них отсутствуют видимые признаки сходства в жизненных циклах и экологии (Лысенко А.Я. с соавт., 1996).
А между тем перечень все же информативен. По нему, по крайней мере, можно судить о том, что таксономия, жизненный цикл и экология этих возбудителей не являются предопределяющими в развитии СПИДа. Следовательно, существуют специфические причины, следствием действия которых именно эти паразиты становятся востребованными ВИЧ-инфицированной составляющей человечества, а если быть точнее, эти причины и являются тем загадочным явлением, которое мы обобщенно назвали «фактором Х».
