Кэтрин Култер - Портреты гомеопатических препаратов (часть 1)
Прямым результатом нерешительности Pulsatilla является её привлекательная приспособляемость. В её натуре мало тяжелых черт и педантичности. Она проявляет эмоциональную гибкость, чутко реагируя на нюансы чувств, ощущая прелесть интересных мыслей и не требуя их разъяснения. Кроме того, она никого не осуждает, что замечательно демонстрирует ту открытость в её ранее упоминавшейся дружелюбной терпимости к людям всех типов и к любым стилям поведения. Это часто находит у неё отражение в её хорошем отношении к людям, т. е. она либо находит что-то хорошее, что бы сказать о человеке, либо не говорит ничего. Она принадлежит к одному из наименее критичных типов.
Не делая поспешных и отрицательных, оценок, она остаётся гибкой в отношениях с окружающими. В трудных или ухудшающихся отношениях, когда она не может решить, что предпринять, она позволяет всему идти своим чередом и верит, что все образуется. И действительно, все зачастую приходит в норму, оправдывая таким образом её позицию. Поэтому Pulsatilla живется легче, чем тем, кто ссорится поспешно, рвет сгоряча отношения и, подумав, раскаивается в этом. То же самое относится и к другим жизненным стрессовым ситуациям. Приспособляемость позволяет ей плыть с приливом и принимать перекрестные течения, вместо того, чтобы с ними бороться, как обычно способны поступать более уверенные в себе и независимые натуры.
Интеллектуальная и эмоциональная гибкость Pulsatilla отражена также в широком диапазоне того, что ей нравится, что ей по вкусу. Она замечательный ценитель различных форм искусства, начиная с композиторов-классиков и живописцев и кончая гончарным искусством, ручными изделиями и макраме.
Восприимчивая к достоинствам всего, она откликается на каждое произведение одним и тем же открытым образом.
Если её спросить, какой вид искусства ей нравится больше всего: музыка, изобразительное искусство или литература, то она ответит, что ей нравится все, и даже будет сильно удивлена вопросом. Как можно предпочесть один вид искусства другому? Если её спросить, какую музыку она больше любит: классическую или современную, то она даёт тот же слегка недоуменный ответ: «Ну, конечно же, мне нравится и та, и другая!» Она очень отличается от интеллектуально-критических типов, у которых сильные симпатии и антипатии; формы искусства либо совпадают с их особыми предпочтениями, либо не совпадают.
Различия в этом тоже могут быть нечеткими. Иногда Pulsatilla высказывает определенные предпочтения, в то время как критичные Arsenicum album, Sulphur или Lycopodium заявляют, что ценят все. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что эти типы все же питают антипатию к некоторым отдельным жанрам или формам искусства (камерная музыка, балет, и т. д.) или проводят определенные градации в соответствии со своими католическими вкусами: «Я ценю всех великих художников, но поскольку несколько лет тому назад я прошел стадию французского импрессионизма, то сейчас начинаю ценить ранние итальянские школы.»
Pulsatilla настроена на любую художественную длину волны, как бы она ни отличалась от её собственной. Приспосабливаясь к настроению другого человека, она легко устанавливает связь с любым художественным видением.
Не следует думать, что она не делает различий. У неё прирожденный хороший вкус, как об этом свидетельствует её естественная аристократическая манера держаться. Её дом уютен и привлекателен с растениями, картинами и с оптимистичным подбором красок, которые сочетаются с общим впечатлением непоказного вкуса. То же самое можно сказать и о её платье: не обязательно эффектное или по последней моде, но элегантное и «со вкусом».
Если она творческий художник, то её, как правило, влечет к лирике, а не к эпическому. И она создаёт тонкие, ювелирные работы, прекрасным примером которых может служить роман Вирджинии Вулф «Миссис Дэллоуэй». Весь поток этого туго связанного узла и эмоционально равномерной цепи ассоциаций романа носят оттенок Pulsatilla по мере того, как читатель проживает картины и звуки дня в Лондоне, сотканного из размышлений и чувств небольшой группы героев, вокруг которых вращается действие. Особенно сама миссис Кларисса Дэллоуэй, как видно по характеру её сознания, представляет собой яркое воплощение данного типа. Она должна быть рядом с людьми, от доброго мнения которых она зависит и к общению с которыми она стремится. Остро ощущая, что думают и чувствуют окружающие, она откликается сочувствием и добротой каждому — своей семье, знакомым, слугам и даже незнакомым (продавщице из цветочного магазина), желая чтобы все они были счастливы, так чтобы и она сама могла быть счастлива. По этой же самой причине она эгоистично отвергает всякое вторгающееся в её жизнь несчастье (как, например, в лице обидчивого и патетически непривлекательного воспитателя дочери), которое угрожает её комфортабельной цивилизованной жизни и даже более того, её старательно культивируемой безмятежности.
В манере Pulsatilla она ценит страстные порывы, деятельную натуру и иронический ум своего отвергнутого поклонника-Phosphorus Питера Велша и не менее ценит эмоциональную чуткость, цельность натуры и чувство долга своего сдержанного мужа-Natrum muriaticum. Таким образом она полагается на любовь и одобрение обоих. Кроме того, со своими тонко переменчивыми настроениями, миссис Дэллоуэй чутко откликается на все внешние впечатления: небо, цветы, бой часов, картину вздымающейся занавеси — все они подчеркивают, в основном, атмосферу романа как мир Pulsatilla.
ЭМОЦИОНАЛЬНОСТЬ
Пятой чертой, характеризующей Pulsatilla, является эмоциональность, отмеченная сомнениями, жалостью к себе и сентиментальностью. Будучи менее тонко уравновешена и менее впечатлительна, чем Phosphorus, она разделяет некоторые из его страхов: темноты, остаться одной, не быть любимой, болезни, затруднений в домашних делах. Как это и бывает у чувствительных натур, она может лежать ночью без сна, с беспокойством обдумывая какую-нибудь мысль, не оставляющую её разум (Calcarea carbonica), и затем проснуться утром уставшей и неосвежившейся. Второй точкой эмоционального спада за сутки (первая наступает с вечерним ухудшением) является утро: «очень недовольна, долго плачет по утрам после сна, треволнения по поводу домашних забот по утрам; беспокойство по утрам после сна» (Ганеман).
Pulsatilla удачно назвали «флюгером среди лекарств» (Берике) из-за её колеблющейся, легко покоряющейся натуры и её переменчивых, иногда «прихотливых» (Ганеман) или «капризных» (Геринг) настроений. Пассивная в один момент, оживленная в другой, в хорошем здравии в какой-то час, несчастная в следующий. Её «легко затронуть до смеха и слез» (Геринг). Она может переключиться от улыбок к плачу и снова к улыбкам в быстрой последовательности или даже плакать и смеяться одновременно (Ignatia).
Её «предрасположенность к плачу» (Ганеман) у всех на виду. У врача в кабинете слезы легко наворачиваются у неё на глаза, и она позволяет им свободно течь, в то время как сама рассказывает врачу о своих проблемах («плачет, рассказывая о своих симптомах», Кент). Это не Natrum muriaticum, который неохотно раскрывается и разражается неуправляемыми рыданиями, вопреки всем усилиям сдержаться. Это и не плач от ярости, злости или возмущения, как у Arsenicum album, Lachesis и (опять же) у Natrum muriaticum. У Pulsatilla это склонность к более мягкой форме плача («мягкое, покорное выражение печали», Геринг) натуры, отказывающейся бороться. Реже встречается «тенденция к внутренней молчаливой печали» (Ганеман), но её не следует упускать из виду.
Проявление такой нежной эмоциональности натуры было продемонстрировано однажды отцом и матерью, любящими и заботливыми родителями, которые пришли к врачу, чтобы обсудить проблему, что делать с сыном, уже не раз получавшим замечания от школьного учителя за плохое поведение в классе. Как иногда бывает у детей со скромными родителями, он был на удивление агрессивен по отношению к сверстникам и учителю, подтверждая ироническое заявление Юнга о том, что величайшее влияние на ребенка оказывает непрожитая жизнь его родителей. И отец, и мать со слезами на глазах рассказывали о последнем замечании, полученном сыном от учителя (и ничего более серьезного). В подобных обстоятельствах другие конституциональные типы могли бы спорить, проявлять злость, игнорировать обвинение или не признавать его, заменить учителей или даже наказать ребенка. Но плакать! — это была Pulsatilla.
Иногда она даже может использовать свои слезы в стратегических целях, обезоружить противника сознательно или подсознательно. В домашних ссорах, например, она разражается слезами и принимает всю вину на себя: «Да, во всем виновата я. Я знаю, я не права как всегда. Я ничего не могу сделать как надо, я безнадежна!» Все это заставляет противника только разуверить её в том, что она не одна виновата и т. д.
Руководимая своими чувствами, Pulsatilla в основном неинтеллектуальна. Конечно, как и у других конституциональных типов, некоторые из них более, а некоторые менее умны, но в основном она действует в глубоко личной и неинтеллектуальной манере. Например, миссис Дэллоуэй не может припомнить, был её муж на комиссии по оказанию помощи албанцам или армянам — для неё это одно и то же (вспомните о жене Дизраели, ещё одной Pulsatilla, которая заявила, что никогда не могла запомнить, кто был первым: греки или римляне). Что мы здесь рассматриваем, так это основные действующие принципы природы индивидуума, её доминантный аспект. Нижеприводимая классификация Юнга человеческих личностей на четыре типа демонстрирует то, что Pulsatilla полностью совпадает с эмоциональной категорией, Natrum muriaticum в значительной степени так же, как Phosphorus, — это прежде всего интуитивный тип, а Lycopodium и Sulphur — интеллектуальный, Pulsatilla не интересуется фактами, статистикой, научными идеями или теориями. Её разум чувствует себя лучше, решая проблемы повседневной жизни и человеческих взаимоотношений. Как уже отмечалось, её нерешительность, зависимость и неавторитетная натура приводят скорее к тому, что она становится восприимчивой к мыслям других, чем к самоуверенности. Психически она скорее податлива, чем независима. В лучших случаях она открытый, податливый человек.
