Александр Романов - Первая Вечерняя Звезда
«Уходи!» – кричит ему Бориска. «Сам уходи!» – отвечает охотник. Он хочет подойти и вытолкнуть Бориску из лесу, но кедр подставляет ему корень. Охотник падает. «Ой, мама! Ой, мама!» – вскрикивает он.
«Что, про маму вспомнил? – спрашивает выглянувший из чащи Волк. – Сейчас ты её увидишь!» – обещает он охотнику и весело смеётся.
К сожалению, Бориска не успел придумать того, что должно было случиться после – над его головой раздался такой треск и гром, будто лопнувшее небо обрушилось на кусты.
«Ой, мамочка!» – чуть не вскрикнул Бориска, вскакивая. И тут же очень смутился. Небо было на месте, а Бук и Машенька даже не пошевелились.
«Что произошло?» – недоуменно подумал Бориска и только тогда заметил покачивающуюся на ветке Сороку.
– Добрый день, – сказала Сорока, обращаясь к Буку и Машеньке. – Еле продралась к вам сквозь болотные кусты, чуть все перья на ветках не оставила. А это – кто? – Сорока оттопырила крыло в сторону Бориски.
– Это наш друг, – сказала Машенька.
– Это Бориска, – сказал Бук. – Между прочим, ты могла бы и не продираться сквозь кусты, а прилететь. Наверное, все новости, которые несла на хвосте, порастеряла в чаще?
– Над лесом кружит ястреб. Он заметил меня, и потому пришлось прятаться. Но я ни одной новости не потеряла, ни одного словечка не забыла! – протараторила Сорока и перепрыгнула на другую ветку. – Рассказать?
– Ну, если у тебя есть время… – сказал Бук.
– Если тебе хочется… – сказала Машенька.
– Если новости интересные… – сказал Бориска.
– Ой! – зажмурилась Сорока. – Интересные-преинтересные. Таких интересных давно не было. И все – самые свежие.
– Рассказывай поскорее, – сказал Бук, – а то мы уйдём. Надо помочь Бориске найти место, где росла рябина с пушистыми цветами, и поляну, на которой ночует солнце.
– Это мы сделаем все вместе, – сказала Сорока. – Я тоже хочу помочь такому славному мальчику. Но подождите, послушайте новость очень важную. В городе, оказывается, есть общество охраны природы. Так сказал деревенский громкоговоритель с крыши клуба, когда я там приводила в порядок свои пёрышки.
– Когда я вернусь домой, – заявил Бориска, – обязательно попрошу папу написать в общество охраны… И еще – в газету. Может, если не общество охраны, то хоть она сумеет уберечь Машеньку от собак и охотников…
– Спасибо, – поблагодарила Машенька. – Ты настоящий друг!
– Бориске лучше знать, как правильнее сделать, – сказал Бук. – Он всё-таки – человек. А мне почему-то казалось, что газеты служат для того, чтобы люди заворачивали в них огурцы или хлеб с маслом, когда идут в лес. Но, поскольку я не умею читать, то, возможно, и ошибаюсь… Всё же у меня есть предложение: перекопать тропинку глубокой ямой. И замаскировать её. Чтобы охотники шли, шли и незаметно свалились в яму. А Машенька может носить с собой бревно и по нему переходить через западню.
– Толково, очень толково придумано! – воскликнула Сорока и почесала коготком клюв.
– У тебя, Бук, стоящая голова, – сказал Бориска. – Придумка твоя – во! – И Бориска показал Буку свой маленький большой палец.
ДВАДЦАТЬ ДВЕ ЗАНОЗЫ, ОДНА ЯМА И ОДНО СТИХОТВОРЕНИЕ
Солнце стало слишком усердно греть, и Бориска снял сначала курточку, а потом и рубашку. Так удобнее было работать. Копая обломком давно высохшего сучка, Бориска то и дело косился на мускулы рук – ему казалось, что с каждым копком они увеличиваются.
Наконец, когда пот ежеминутно стал заползать в глаза, Бориска вздохнул – тяжело и глубоко, как подобает много поработавшему человеку. А вздохнув, уселся на влажную кочку и принялся вытаскивать из ладоней занозы.
– Одна… Две… Три… Четыре… – считал он, складывая их в кучку.
– Какой ты нежный, – сказала Машенька, не прекращая работы.
– Ты, наверное, отвык от тяжёлого труда? – спросил Бук. Он рыл передними лапами, всё время совал мордочку в ямку, и поэтому его мордочка была в корешках трав и крупинках торфа.
– Машеньку никакие занозы не берут, – обидчиво ответил Бориска. – Если бы не занозы, я целый день мог бы копать без остановки. Я нисколько не устал, просто вынужден остановиться. К тому же, много ли накопаешь обломком какого-то дурацкого сучка. Вот была бы острая лопата!
– Это точно, – сказала подлетевшая Сорока. Она занималась подноской веток, необходимых для маскировки западни. – Ты совершенно прав, – уточнила она, оглядывая, много ли натаскала.
– Лопатой копать можно гораздо быстрее. А ещё лучше – экскаватором. Он копает так быстро, что и оглянуться не успеешь, как всё бывает сделано.
– В болоте экскаватор утонул бы, – возразил Бук, прекращая работу и усаживаясь на горке вырытого торфа. – И потом, где его взять? За просто так он ведь не приедет копать западню. С ним надо договариваться. А кто из нас сможет договориться с экскаватором?
– Бориска сможет, – сказала Сорока. – А если экскаватор завязнет, тогда надо будет договориться с трактором, чтобы он пришёл и вытащил его.
– Ox! – сказала Машенька. – Мы, наверное, никогда не выкопаем глубокой ямы.
– Выкопаем, выкопаем, – обнадёжила Сорока. – Вот натаскаю побольше веток… Только сначала надо сочинить стихотворение, которое помогло бы нам работать. Воодушевляло бы нас.
– И веселило,- поддержал Бук.
– И чтоб охотники, услышав или прочитав его, могли моментально испугаться, – сказал Бориска. – Тогда они никогда больше не сунутся в лес.
– Вот именно, – сказала Сорока. – Странно, что мы не додумались до этого раньше. При готовом стихотворении работа пошла бы без всякой передышки. Это совершенно очевидно.
– Значит, сочиняем? – спросил Бук.
– Сочиняем! – сказал Бориска.
– Разумеется, – сказала Сорока.
– Ох! – сказала Машенька. – Ничего у нас не получится.
– Всё у нас получится, – сказала Сорока. – Мы не хуже других!
И друзья уселись вокруг недорытой ямы, уставились на её дно – чтобы почувствовать наибольшее вдохновение и лучше представить то, о чём должны сложиться стихи.
– Придумала! Я первая придумала начало стихотворения! – крикнула Сорока.
– Что ты придумала? – спросил Бук.
– Я придумала так. – Сорока вспорхнула на высокую ветку и важно продекламировала:
Злой охотник, бойся нас –
Мы сучком тебе выткнем глаз!
– Здорово! – сказала Машенька. – Сорока придумала по-настоящему пугающие строчки.
– Нет, – сказал Бук, – эти строчки надо выкинуть. Мы никому не собираемся вытыкать глаза, а собираемся вырыть яму. Об этом и надо сочинять стихи.
– A у меня начало не придумывается, – сказал Бориска. – Зато придумались две строчки для припева. На тот случай, если наше стихотворение сможет стать песней. – И Бориска нараспев прочитал:
Ой-ой-ой, ай-ай-ай,
Это вовсе не трамвай!
– При чём здесь трамвай? – удивилась Сорока.
– Ерунда какая-то, – согласился Бук. – Надо о стихотворении думать, а не о чём попало.
– Нет, – возразил Бориска. – Припев не о чём попало. Он может подойти к любому стихотворению. Вот – о крокодиле:
Мимо речки проходил
Сам зубастый крокодил.
Ой-ой-ой, ай-ай-ай,
Это вовсе не трамвай!
А можно, если надо, этот припев подставить к лягушатам:
На лужайке в ряд лежат
Двадцать девять лягушат.
Ой-ой-ой, ай-ай-ай,
Это вовсе не трамвай!
– Действительно, – сказал Бук, – твой припев подходит хоть куда. Запиши-ка его щепкой на дне ямы. Может, он пригодится и нашему стихотворению.
– Я не умею ещё хорошо писать, – смутился Бориска. – Могу только с ошибками.
– Неважно, – сказал Бук. – Лишь бы не забыть. Потом разберёмся.
И друзья снова сосредоточились, создавая стихотворение, которое никак не хотело создаваться. Наконец, кое-что придумалось. А поскольку это кое-что большинству не показалось плохим, то и решено было дальше не сочинять, потому что Бук сказал, будто ему гораздо легче вырыть четыреста самых глубоких ям, чем сочинить один стишок.
Читать поручили Сороке, которой и самой хотелось выступить.
Она прополоскала болотной водой клюв, чтобы не запинаться во время чтения, и прочла:
Мы охотников поймаем
В яму с тинною водой,
Ружья вмиг поотбираем,
Не отпустим их домой.
Ой-ой-ой, ай-ай-ай,
Это вовсе не трамвай!
Пусть в глубокой яме злятся,
Что не выбраться самим,
Пусть лягушки веселятся,
Скокнув на головы им.
Ой-ой-ой, ай-ай-ай,
Это вовсе не трамвай!
Пусть пиявки на рассвете
Приплывают к ним не раз!
Не затем живём на свете,
Чтоб охотились на нас!
– Ничего, – сказал Бук. – Насколько я понимаю, получилось вполне предостерегающее стихотворение. Оно наверняка должно подействовать на охотников. Я думаю, что мы подождём ловить их в западню, а напишем это стихотворение малиновым соком на дощечке, которую прибьём к самому заметному дереву.
