Андрей Ломачинский - ДНК Негодной Крови
На следующий день коп подъехал к доктору на амбулаторный прием. Не в форме, конечно. Детективы в форме вообще не ходят. Через регистратуру передал свою визитку и сел себе скромненько в очередь среди удивленных женщин. Наконец вызывают мужика к гинекологу. На лице у доктора живое удивление, поведение вполне естесственное.
— Вы, наверное, расследуете что-нибудь связанное с нашей организацией? Тогда извините, сейчас я занимаюсь врачебными делами, а не председательскими. Если вопрос не срочный, то лучше нам встретиться в нашей адвокатской конторе.
— Да нет. Тут дело такое… Вас одна малолетка в изнасиловании обвиняет.
— Меня!? Так я всем туда руками лажу! Что за бред?
— Да не руками, а… Ну сами понимаете. Тут вообще мерзкая история — вроде как вы ей наркоз дали и потом… Короче доктор, не могли бы вы пройти тест на ДНК, чтобы развеять всё это недоразумение. Мы тихонько…
— А вот тихонько не надо! Я председательствую в такой организации, я требую, чтоб всё было абсолютно легально, открыто и по закону! Так, завтра я занят, послезавтра тоже… Давайте через недельку я приеду к вам в джейл, ну куда пьяных водителей дорожный патруль свозит. Там у вас круглосуточно дежурит медсестра, которая забирает кровь на алкоголь-наркотики перед видеокамерой и в присутствии свидетелей, ваших же ментов. Вот там я официально сдам свою кровь, чтобы раз и на всегда покончить с этой гнусной инсинуацией.
Затем доктор подробно описал события той ночи, рассказал, как бескорыстно, хотя и в обход правил, он помог одной молодой психопатке, попавшей в трудное положение. Вот ведь какая собака оказалась — кусает протянутую руку помощи. Разумеется все её рассказы об изнасиловании глупость и бред воспаленного ума — чистый фрейдизм в смеси с юношеским роматизмом. А может и вправду она корысти ради на него наговаривает. Ладно, он человек благородный, его задача развеять подозрения, а наказывать эту сумашедшую или пусть даже преступницу, он не собирается. Бог ей судья. Такой поворот дела полицейского вполне устроил. Он пожал доктору руку и на том раскланялся, ликуя в душе, как пустяково он отыгрался от праздничного дежурства.
Дней через восемь доктор Лейден приехал в Плэйсер Джейл — местный гибрид следственного изолятора с КПЗ, вытрезвителем и тюрьмой на короткие сроки. Дежурный полицейский несколько удивился, когда узнал причину появления доктора, но без лишних вопросов вызвал сопровождающего и наказал провести его к медсестре. На потолке в углу комнаты и над столом, где проводился забор крови чернели полусферы, скывающие видеокамеры. Лениво облокотившись у стены стояли два матёрых копа, за столом сидела медсестра и возилась над тощей рукой какого-то наркомана. Его вены были порядком исколоты, склерозированы, и попасть в них даже ей, берущей кровь втечении многих лет по восемь часов в день, было трудно. А наркоману похоже совсем наплевать, что там с его рукой делают, в дурманящем угаре он ронял голову на стол, а потом медленно поднимал ее. Со стола к его нижней губе тянулась ниточка вязкой слюны.
— Не могу я у него с локтевого сгиба кровь взять. Ребята, стяните с него штаны, с ноги возьму. Сэр, пока они возятся, садитесь. Вам на ДНК, тут дело то секундное, сейчас мазок слизистой…
— Не надо мазок! Берите кровь на нормальный тест.
— Ну давайте я вам палец кольну, мне капелька всего нужна.
— Нет уж, берите как всем — из вены. И чтоб с росписью свидетелей и под видеозапись. Камеры то работают?
— Не знаю… Должны вроде.
За все годы работы такой клиент попался впервые, чтоб настолько щепетильно требовал документирования этой процедуры. Камеры работали, а полицаи, защелкнув наркомана в наручники и цепной пояс с кандалами, бросили его на пол, и теперь стояли, обнажив авторучки, готовые своими свидетельскими подписями заверить сей важный момент. Доктор достал водительские права и оголил левую руку. Вена у него очень хорошо выделялась под кожей, была упругая и эластичная, не то что заросшие жилы у мычащего под ногами задохлика. Сестричка убедилась, что фотография Пола Лейдена на правах совпадает с фэйсом сидящего перед ней человека, записала на сопровождающем бланке номер документа, удостоверевшего личность, а потом без проблем за секунды взяла пару миллилитров крови. Брать больше смысла не имело. Доктор сам прижал маленькую спиртовую подушечку к укольной точке, а когда медсестра потянулась к нему с полоской пластыря, то лепить его вежливо отказался, сославшись, что ненавидит отдирать пластырь и не любит, когда тот щипает и тянет кожу на сгибе руки.
Вскоре на следовательском столе лежало три заключения — ДНК-проба крови доктора Лейдена, взятой в Плэйсерской кутузке; ДНК-тест влагалищного мазка Джессики Шумейкер, взятой в рэйп-офисе Кайзеровского гинекологического отделения; и местные Плейсеровские ДНК-исследования пятен на трусиках всё той же Джессики. Биологическое происхождение материала из влагалища потерпевшей и на её исподнем полностью совпадало, но совершенно не имело ни малейшего отношения к ДНК крови, взятой из вены доктора. Сомнений быть не могло — все пробы выполнялись в соответствии с законом с соблюдением мельчайших процедурных формальностей. На почетного члена местной общины, коммюнити-лидера, опытного доктора гинекологии, председателя уважаемой правозащитной организации и просто честного гражданина мистера Лейдена уголовное дело об изнасиловбании было сразу же закрыто за отсутствием улик.
Состояние Джессики описать невозможно. После всего пережитого в душе молодой девушки обрушилась даже вера в справедливость социальных основ — ведь заступиться и искать правду в такой ситуации ей было не у кого. Каким-то образом неясные слухи просочились в народ, и мнение большинства людей о молодой интриганке сложилось крайне негативное. Это в долинной Калифорнии в гигантских супермаркетах продавцу до покупателя дела нет, а тут за её спиной начали шептаться. Прямо как в русской деревенской глубинке. Знакомые отвернулись от нее, а пастырь местной церкви Свидетелей Иеговы пару раз тормозил свой джип у ее дома и довольно громко просил Джессику покаятся и пойти по пути господню. Не выдержав, Джессика приперлась в Сакраменто в штаб-квартиру ФБР Штата — на такой глупый и безрезультатный невротический поступок американец может решиться только от крайней безысходности.
ФБР — вообще-то это ЭфБиАй, Federal Bureau of Investigation, Федеральное Бюро Расследований, организация к юрисдикциии штата Калифорния отношения не имеющая. Изнасилованиями там не занимаются в принципе. То есть если надо, то конечно займутся — ну там если арабский террорист трахнет Первую Лэди (жену Президента США ) или если колумбийская мафия или японская якудза понасилует её дочек. Да и то тут ФБРовская роль будет на подхвате — первую скрипку всё равно Сикрет Сёрвис сыграет. Ну можно представить себе теоретического супенасильника, который на завтрак насилует кого-нибудь в Бостоне, на обед в Сан-Диего, на ужин в Майями, а на следующий завтрак уже в Гонолулу. Тут явно за рамки одного штата дело выходит, а вот ночной инцидент в одной единственной самой малонаселенной и нищей каунти… Девушка — вы не по адресу. Вот если бы серийные убийцы, фальшивомонетчики, шпионы или организованая преступность… А так ваши жалобы нам слышать не досуг — не верить заключению Пласервилльской полиции основаной нет, уголовное дело закрыто, а вот открывать новое дело, да аж на федеральном уровне, по такому поводу просто глупость. Это официально-бюрократический ответ. А неофициальный: дочка, как агент Бюро, я ничего сделать не могу, а вот как лицо частное, тебе верю. Это так сказал Скотт Феррари, следак из Хомисайд Дивижин, в этом случае совсем не профильного, убойного отдела, на которого по чистой случайности наткнулась Джессика. Скотт выпроводил зарёванную Джессику за тяжеленные стальные ворота, а после ланча вообще забыл об этом деле.
Дело было ко Дню Независимости, когда вся пьяная Америка взрывает и стреляет, пылает и искрится. В основном праздничными салютами, которые тут запускают не только на стадионах и пустырях, но и с каждого двора. Правда огнестрельных трупов в этот день порой полугодовой урожай, но праздник 4-го Июля в общем мирный, типа 7-го Ноября, если кто еще помнит советские пережитки.. Бобыль и разведёнка Дядюшка Скотти в этот день самый желанный гость у многодетной четы Доу. Никто лучше него не может запускать такие громкие и яркие салюты, а выпивши виски, ходить на руках и крутить сальто. Это не от какой-то там спецтренировки, как раз по работе Скотту больше приходится протирать штаны, разъезжая на машине или просиживая долгие часы в офисе. Просто в молодости он служил подрывником в «Морских Котиках», диверсионном корпусе спецназавцев-подводников, ну и сохранил кое-какую форму и навыки. А так он мужик мирный, если исключить обязательные стрельбы, то пистолета касается не чаще раза в квартал. Но для Доу-младших он всё равно живой супермэн. Ну вот отгремел фейверк, и детское время кончилось, взрослые садятся за стол объедаться говяжьими стэйками, а недовольные такой дискриминацией дети отправлены спать. Виски уже можно не разводить, а плеснуть чистоганом прямо на кубики льда. За столом всего трое, судмедэксперт Айван Доу, или просто Ванька-Иван-Ivan-Айван (если читать по-английски), его жена Нэнси, детский доктор, ну и господин Феррари, следователь по убийствам. Понятно, что тема разбовора вертится вокруг медицинской криминалистики, единственное, что более-менее понятно всем троим. И тут Скотт вспоминает про недавний визит отчаяшевсяй девчушки откуда-то из верхней глуши.
