KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Медицина » Роб Данн - Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть

Роб Данн - Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Роб Данн, "Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Медоуказчик обитает практически на всей территории Африки. Эта птичка питается воском, пчелами и их яйцами. В этом отношении медоуказчик уникален – большинство животных не может переваривать воск. Но насколько природа благословила эту птичку способностью питаться воском, настолько же она ее прокляла, создав большие проблемы с его добыванием. Клювы медоуказчиков слишком малы, чтобы взламывать пчелиные ульи. У людей проблема другая. Ульи нужны нам для того, чтобы добыть мед, ради которого мы готовы практически на все. В Таиланде мальчиков, вооруженных дымящимися палками, посылают на верхушки высоких деревьев, чтобы отнять мед у гигантских, длиной около восьми сантиметров, пчел. Во всем мире дети, женщины и мужчины ежедневно сталкиваются с пчелами, разоряют их ульи, рискуя быть ужаленными, ради того, чтобы добыть сладкий вязкий продукт. Если перефразировать известного антрополога Клода Леви-Стросса, мед обладает «богатством и тонкостью вкуса, который невозможно описать тому, кто ни разу [его] не пробовал, и в самом деле может показаться невероятно изумительным… Мед ломает границы благоразумия, затуманивает их, и тот, кто ест мед, уже не понимает, ест ли он деликатес или сгорает в любовном пламени». Для человека, правда, проблема заключается не в пчелиных укусах (которых мы научились ловко избегать), а в том, как найти рой. Обоюдная выгода налицо – медоуказчики могут находить ульи, а люди умеют их вскрывать, и, следовательно, такое сотрудничество гарантирует сладкую жизнь как людям, так и птицам. Так все и было сотни, если не тысячи или даже сотни тысяч лет. Медоуказчики и жители Восточной Африки ко всеобщему удовольствию пользовались талантами друг друга, все больше и больше впадая во взаимозависимость.

Многие орнитологи лично наблюдали сотрудничество между самым крупным медоуказчиком, носящим весьма символическое название (Indicator indicator), и человеком. Медоуказчик, найдя рой, подлетает к ближайшему дому или человеку. Подлетев, он громко чирикает, распускает свой белый хвост и приближается к тому, кто на него взглянет (если, конечно, повезет). Медоуказчик продолжает чирикать и распускать хвост до тех пор, пока кто-нибудь не пойдет вслед за ним к улью. Оказавшись на месте, медоуказчик снова принимается чирикать и ждать. Если птичке еще раз повезет и улей окажется не слишком высоко на дереве, чтобы до него добраться, то человек, разорив улей, получит вознаграждение для своих вкусовых сосочков, а птичка – для своих (наши вкусовые сосочки достаточно древние для того, чтобы мы с медоуказчиками имели сходные предпочтения)[113]. Насколько известно, ни одно другое млекопитающее не следует на зов медоуказчиков, так что весь этот сложный ритуал развился у птичек для нас, чтобы мы помогли и себе, и им доставить удовольствие нашим вкусовым сосочкам. Но сравнительно недавно все изменилось.

В тысячах миль от ареала обитания медоуказчиков в 350 году нашей эры (может быть, чуть позже или раньше) древние индийцы научились выращивать сахар – в виде сахарного тростника. С течением времени процесс усложнялся и усовершенствовался до тех пор, пока люди не научились извлекать из тростника кристаллы чистого сахара. В истории человечества это была настоящая революция. То, что когда-то высоко ценилось и считалось редкостью, благодаря сахарному тростнику стало общедоступным по мере того, как ширился ареал возделывания этого растения. Там, где не было условий для выращивания сахарного тростника, стали выращивать сахарную свеклу. Теперь к этим культурам присоединилась и кукуруза. На некоторых фермах эту полезную культуру используют для получения абсолютно ненужного продукта – сладкого кукурузного сиропа, богатого фруктозой. К 2010 году площадь полей, на которых выращивают сахарный тростник и сахарную свеклу, составила суммарно более 400 тысяч квадратных километров[114], то есть поля занимали площадь, равную площади Калифорнии. Приблизительно столько же угодий отведено под кукурузу, из которой получают сироп.

В то время, когда на Земле каждый год умирают от голода миллионы людей, тот факт, что мы выделяем огромные площади под производство веществ, в которых никто из нас реально не нуждается (даже без добавления сахара все наши диеты содержат в себе вполне достаточное количество углеводов), говорит о том, насколько сильно зависим мы от вкусовых сосочков. Конечно, мы можем считать наши вложения в выращивание сахарного тростника и производство сахара свободным выбором, но было бы не менее разумно и оправданно видеть в них неизбежное следствие наших вкусовых предпочтений, продиктованных вкусовыми рецепторами, которые говорят нам, что сахар – это хорошо. Так как за всю долгую историю нашей эволюции мы ни разу не оказывались в ситуации, когда сахара было бы слишком много, в нашем организме нет сигнальной системы, которая оповестила бы нас о том, что мы едим чересчур много сладкого. Потребность нашего организма в сахаре безгранична и иррациональна, но это не представляло собой проблемы до тех пор, пока мы не обзавелись мощными орудиями и не преобразили природный ландшафт до полной неузнаваемости.

Но вернемся в Восточную Африку. Никто уже не ходит в лес за медоуказчиками. Они перестали залетать в деревни. Дети, которые когда-то бегали за птицами, бегают теперь в магазин за леденцами. Мы продали наших партнеров, причем так, что теперь медоуказчики стали встречаться очень редко, а клубни сахарной свеклы и стебли сахарного тростника – намного чаще, чем раньше. Собственно, стеблей и клубней стало больше, чем людей, так как на каждого жителя Земли их приходится по несколько тысяч. При этом никто не собирался сознательно пренебрегать медоуказчиками; мы просто сделали все возможное, чтобы осчастливить наши вкусовые сосочки. Из-за их беспощадной тирании те несколько растительных видов, которые обеспечивают нас сладким сахаром, оказались в фаворе, а тот вид, который обеспечивал нас пчелиными ульями, практически нигде не встречается.

Во многих местах по всей Африке, даже там, где никто больше не собирает дикий мед, до сих пор живут истории о медоуказчике. В этих историях говорится о том, что птичка отомстит всякому, кто найдет с ее помощью сладости и не расплатится с ней медом и воском. Медоуказчик покинет человека и начнет водить к ульям слонов и гиппопотамов. Никто, правда, пока не видел слонов, идущих за маленькой птичкой, но мораль басни ясна. Мы не смогли вознаградить медоуказчиков, и это повлекло за собой тяжкие последствия в виде моря искусственных сладостей.

Точно так же, как когда-то нам был нужен сахар для обеспечения организма энергией, долгое время нам была нужна соль для поддержания исторической непрерывности существования. Наша система кровообращения возникла, когда мы были рыбами, жили в море и соль была повсюду. В этом контексте эволюция выбрала соль и другие простые соединения в качестве основного элемента в переключателях, блоках, рычагах и прочей механике нашего организма. В частности, соль используется во всех системах и органах нашего тела. Соль помогала регулировать давление крови в сосудах, что до сих пор остается одной из основных функций нашего организма. Возможно, эту функцию могли бы выполнять и другие вещества, но соль была дешева, и ее было много. Потом мы покинули море, переселились на сушу и тотчас ощутили нехватку соли. Как и другие сухопутные виды, мы бросились на ее поиски. Попугаи летают к солончакам, слоны к ним ходят, а беременные женщины иногда пригоршнями едят глину. Во время этого великого переселения из океана на сушу наши вкусовые сосочки отточили свою чувствительность к соли. В мозге был проложен мощный кабель, соединяющий солевые рецепторы с центрами удовольствия. Человек не может жить без соли, и мозг постоянно напоминает нам о необходимости ее активного поиска.

За последние несколько сотен лет наша потребность в соли изменилась, как и потребность в сахаре. Мы научились добывать, хранить и даже производить соль. Теперь мы снова стали как рыбы. Для нас наступило соляное изобилие, но наши вкусовые сосочки – структуры очень древние, они по привычке просят соли, и мы даем ее им, позволяя себе тарелку томатного супа или пачку чипсов. Однако вкусовые сосочки, распознающие соленый вкус, в отличие от рецепторов к сладкому и пряному, имеют порог насыщения. Слишком большая концентрация соли кажется нам неприятной на вкус, но если концентрация ниже пороговой, то мы можем есть соленые блюда без конца. Вы можете сколько угодно ругать себя за то, что не можете отказаться от соленой еды, за отсутствие самоконтроля. Но истина заключается в том, что, употребляя в пищу соленое, вы делаете то, за что организм щедро вас вознаграждает. Единственный смысл существования вкусовых рецепторов к соли – напоминать вам о благотворности соли и о необходимости ее постоянного поиска. Они выпрашивают у вас соль. Существенная часть борьбы, которую вы ведете за ограничение потребления сахара, соли, жира (о котором вопят рецепторы пряного вкуса) или чего угодно другого, заключается в том, что в то время, как сознательная часть мозга призывает к ограничению, вся остальная его часть изо всех сил толкает вас на поиск запретных плодов. Борьба идет не между потребностью и силой воли, а между нами нынешними и нами прежними – теми, кем мы были в глубокой-глубокой древности[115].

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*