Юрген Торвальд - Империя хирургов
Феррер не мог говорить ни о чем другом, кроме событий в Гейдельберге, и очень торопился вернуться в Сан-Франциско, чтобы похвастаться применением нового метода. Вечером того же дня я отправился в Вену. Уже тогда мне было сложно назвать число научных открытий, историю которых я пытался отследить. Та история, с которой мне пришлось столкнуться в Вене, сильно отличалась от всех прочих. Первая неожиданность заключалась в том, что все началось даже не с Карла Коллера, а с другого, почти что совсем неизвестного венского врача. Никто не подозревал, что позже он получит мировую известность за совсем другие свои сочинения, в которых заложит основы новой, сильно критикуемой и противоречивой науки о лечении нервных и душевных расстройств, называемой психоанализом. Его имя было Зигмунд Фрейд.
В то время Зигмунду Фрейду было двадцать семь лет; это был худой, темноволосый человек с чувственными, приятными чертами лица. Он происходил из семьи обедневшего еврейского торговца тканями, который во время экономического кризиса, в 1859 году покинул родной Фрайбург, а с ним и родную Моравию. В качестве новой родины он выбрал Вену, но кризис настиг его и здесь, поэтому он со своей семьей из восьми человек ютился в убогой квартирке на Кайзер-Йозеф-штрассе. Фрейд был очень впечатлительным человеком, иногда даже болезненно впечатлительным, а также очень гордым, всегда готовым постоять за себя. В детстве его особенно задевали оскорбления, намекавшие на еврейское происхождение его семьи, которые приходилось слышать и его отцу, и его сестрам, и ему самому. Он так и не смог забыть случая, свидетелем которого он стал в возрасте двенадцати лет. Зигмунд шел по улице со своим отцом, и какой-то человек со словами: «По этой дороге ходят люди. А ты, еврей, убирайся!» – оттолкнул отца и сбил с его головы кепку. Он никогда не простил своего отца за то, что тот молча наклонился, прислушавшись к разуму, без единого слова поднял кепку из уличной грязи и снова натянул ее на голову. Ребенком он страстно желал вырваться из тисков ограниченности и принуждения, чтобы самому распоряжаться, а не слушаться и получать пинки, поэтому мечтал стать важным военнослужащим или чиновником. Но австрийская действительность, которая оставляла евреям выбор единственно между коммерсантом, адвокатом или врачом, еще в детстве развеяла эту мечту. Не из убеждения, а лишь потому что право и коммерция его мало интересовали, он занялся изучением медицины, но при этом у него развилось такое отвращение к практическому ее применению, что после государственных экзаменов он всего год проработал в Институте физиологии венского профессора Брюке и в Институте анатомии профессора Саломона Штрикера, не намереваясь заводить собственную практику. Весной 1882 года он совершенно неожиданно представил свою работу Брюке и занял место младшего врача Общей больницы. Никто не знал, почему он так резко поменял мнение. Знал об этом только он сам.
Тогда Фрейд влюбился в молодую двадцатилетнюю девушку, Марту Бернейс, бывшую хрупким, грациозным созданием с благородной белизной кожи. Она была дочерью торговца, также еврея, который переселился в Вену из Гамбурга, но три года назад умер от сердечного приступа. Как-то апрельским вечером 1882 года Марта Бернейс со своей сестрой Минной нанесла семье Фрейдов что-то вроде дружеского визита. Придя в этот день из института Брюке домой, он впервые увидел Марту, весело болтающую со своей сестрой, которая принесла яблоко его больной матери. Почти что с первого взгляда он проникся к ней такой симпатией, что в каждый из последующих дней он посылал Марте розу, открытку или письмо, употребляя на это все имеющиеся деньги. В конце мая ему предоставилась первая возможность выйти вместе с Мартой, и они направились на гору Каленберг. Ему казалось, он чувствует, что и она любит его. Десятого июня в Медлингском саду они впервые поцеловались, а на следующий день Фрейд принял неожиданное решение начать подготовку к практике в Общей больнице. Всю ночь ему не давало уснуть одно жгучее желание: достигнуть финансовой независимости, что позволило бы ему жениться на Марте.
Весной 1884 года Фрейд пребывал в полном отчаянии. С тех пор как он познакомился с Мартой, прошло уже два года, но и сейчас он не видел возможности вступить в брак. Мать Марты, Эммелин Бернейс, умная, образованная, пользующаяся почетом в своей семье дама, никогда не скрывала, что не желает иметь зятя без состояния и прочного положения в обществе. Летом 1882 года она отправила Марту в их дом в Вандсбеке, близ Гамбурга, чтобы разлучить ее с Фрейдом. Он писал ей каждый день и мучился от ревности с тех самых пор, как узнал, что Марта ведет переписку с еще одним мужчиной. Четырнадцатого июня 1883 года мать Марты сама приехала в Гамбург, чтобы удержать при себе дочь. Изо дня в день они обменивались письмами. Чувствительная натура Фрейда металась от надежд к отчаянию и ревности, от веры к страху. Только на осенних каникулах в 1884 году у него появилась возможность приехать в Гамбург. Время до поездки тянулось невыносимо медленно. Он страдал от тяжелых депрессий, которые отрицательно сказывались и на его физическом состоянии. У него случались серьезные расстройства желудка и приступы ишиаза. Он думал, что умрет, если ему не удастся приблизить встречу с Мартой. Поэтому он задумал сделать какое-нибудь исключительное открытие, которое позволило бы ему заработать денег и попросить руки девушки. Пока он работал в Общей больнице, его посетила необычная идея о новом, на его взгляд, сенсационном способе медицинского лечения. Но она не увенчалась ничем.
В эти дни глубочайшего отчаяния, в середине апреля 1884 года Фрейд случайно наткнулся на статью в «Немецком медицинском еженедельнике» от двенадцатого декабря 1883 года. Автором был немецкий военный врач Теодор Ашенбрандт. Ее заголовок гласил: «Физиологическое действие и значение кокаина». Ашенбрандт во время осенних учений давал кокаин некоторым баварским солдатам и заметил, что темпы их продвижения на переходе значительно выросли.
Фрейд никогда до этого не слышал о кокаине. Но его постоянный поиск сенсационного открытия заставил его задаться вопросом о наличии неизвестных свойств этого вещества, которые могли бы пригодиться для лечения психических заболеваний и принести ему славу и деньги.
Фрейд установил, что дармштадтская фирма «Мерк» была единственной, предлагающей чистый кокаин. Цена одного грамма была непомерно высока и недоступна для Фрейда. Но в порыве отчаяния он заказал один грамм кокаина, питая чрезвычайно смутную надежду однажды заплатить за него. Сразу же по получении посылки с веществом он начал ставить эксперименты на себе самом и отметил примечательное его действие. В первый раз за долгое время он почувствовал себя готовым к свершениям, да и его депрессия стала крошечной по сравнению с его уверенностью. Упрямая ревность по отношению к Марте утратила свою сверлящую остроту.
Он был окрылен надеждами на выдающееся научное свершение и уже представлял себя создателем великого, известного на весь мир научного труда о неизвестных свойствах кокаина. Он перерыл все венские библиотеки в поисках ранней литературы о нем. Так, к нему в руки попала статья, опубликованная американским доктором Бентли в «Детройт Медикал Газетт» некоторое время назад и до сих пор остававшаяся незамеченной. Бентли занимался морфиевой зависимостью и придерживался мнения, что морфинистов можно вылечить, если заменить морфий кокаином, дозу которого следует уменьшить. Фрейд ухватился за это предположение, которое раскрывало новые свойства вещества, и незамедлительно взялся за практические исследования.
Один из его старых друзей, Эрнст фон Фляйшл, ассистент при том же физиологическом институте, в котором он уже долго работал, был морфинистом. Тридцативосьмилетний, приятной и привлекательной наружности человек, блестящий ученый, лектор и преподаватель, он в возрасте двадцати пяти лет в ходе анатомических исследований заразился инфекцией. Только срочная ампутация правого большого пальца спасла его от смерти. Но со временем на культе образовалась неврома, потребовавшая новой операции. Рука стала источником жутчайшей невралгической боли. С тридцати лет Фляйшл принимал постоянно возрастающие дозы морфия.
Вследствие хронического морфинизма он страдал от временной потери сознания и периодических приступов помешательства.
Когда Фрейд предложил Фляйшлу начать принимать кокаин, его полностью захватила эта идея, и он с жадностью взялся за ее воплощение. Поскольку он располагал более чем необходимыми денежными средствами, он пообещал Фрейду оплачивать все расходы на препарат, закупаемый в «Мерке». Через некоторое время он уже принимал грамм кокаина ежедневно. Он почувствовал чудесное облегчение. Приступы помешательства исчезли, как и приступы бреда. Сознание больше не покидало его. Его наполнила новая, невиданная энергия. Фрейда же захлестнула волна уверенности. Чтобы собрать больше экспериментальных данных, он давал кокаин коллегам, друзьям, пациентам и даже своим собственным сестрам. Он сам также регулярно принимал кокаин. Большую дозу он отослал Марте, чтобы «ободрить ее».
