Эдмонд Дюпуи - Проституция в древности
На табл.45 сцена жертвоприношения Приапу. Жрец, который при этой церемонии играет на двойной флейте, один из тех, которых Сидоний Апполинарий называет Maesti, так как они одновременно служат двум богам, Вакху и Приапу. Геродот называет их Phalliphores, фаллоносцы, так как во время процессии они носят символ лампсакского бога. Эти процессии обставляли очень пышно, и женщины ждали от них плодовитости. У Апулея можно прочесть о всех скандальных частностях этих непристойных церемоний и гнусных обрядов, руководителями которых были жрецы сирийской богини. Здесь, как и в практических таинствах, от участников требовалось самое строгое соблюдение тайны. У Петрония Квартилла то и дело просит свидетелей своих оргий не говорить никому обо всем, что они видели. Эти ненасытные блудники развратничали как последние проститутки, и тем не менее, имели дерзость склоняться перед алтарем божества и обращаться к нему со своими гнусностями:
«Non te movere lumbos in crocotula
Prensis videbo altaribus».
Другое издание д'Арканвиля[153] дает нам понятие о необузданном разврате мужчин и женщин при Цезарях. Будучи в Риме, этот автор имел возможность изучить все археологические собрания и коллекции медалей и камней; его изыскания касаются, главным образом, нравов матрон. Если бы не несомненные фигуры, которые, в противоположность письменным документам, не подлежат спору и критике, не будь их, самое живое воображение отказалось бы представить себе подобные сцены. Пробегая таблицы книги д'Арканвиля, читатель проникается уверенностью в том, что проституция женщин из римской знати доходила до крайних пределов. С помощью золота Цезарь имел возможность удовлетворять свою склонность к противоестественным порокам и набирать себе наложниц из женщин высшего света. Эти женщины отдавались ему как простые куртизанки, которым платят за любовь. В свою очередь законная жена Цезаря, Помпея, привела однажды в храм Венеры-Урании юношу Клодия, своего любовника.
Об этом узнали, и Клодий был привлечен к суду. По приказу императора суд оправдал его, и Цезарь но этому поводу произнес свои знаменитые слова: «жена Цезаря выше всяких подозрений». Умный и тонкий политик сказался в этих словах.
Существует одна медаль, изученная д'Арканвилем, с изображением Клавдия, одетого в женское платье; юноша вместе с императрицей Постумией стоит перед треножником у алтаря богини.
Остановимся еще на камее Ареллия. Здесь изображен Октавий, отдающийся своему двоюродному брату Цезарю. Известно, что когда он однажды присутствовал на спектакле в театре, народ обратился к нему со следующим стихом:
«Videsne ut cinoedus orbe digito temeret». (Ты видишь, как над всем царствует развратник).
Таким образом здесь, как и везде, литературные данные вполне подтверждаются вещественными памятниками старины.
К числу этих последних относится также камея Аполлония Сиционского, изображающая непристойную сцену между Августом и его дочерью Юлией, которую историки выставляют образцом ума, красоты и развращенности. На камее Артемона Родосского императрица Ливия предлагает двух молодых девушек своему мужу Августу, который особенно любил девственниц. Царственная супруга имела при этом чисто политическую цель: она искала власти над императором.
Другая камея Ареллия изображает, как жена Мецена отдается Августу в присутствии своего мужа, который притворяется спящим. А между тем этот Мецен был другом и покровителем Горация, Виргилия и всех знаменитых поэтов своего времени. Он поощрял и содействовал прогрессу римской науки и искусства. Медаль на 16-ой табл. изображает распутного Тиберия с целой толпой его проституток, мужчин и женщин. Об этом императоре хорошо говорит Тацит: «Отбросив стыд и боязнь, он очертя голову бросился в преступления и распутство и не руководился ничем, кроме своих влечений». In scelera simul ac dedecora prorupit postquam, remoto pudore et metu, suo tantum ingenio utebaur.
На таблице 17-ой воспроизведен рисунок с одной древней картины, которая изображает Тиберия в дворцовом саду; вокруг Тиберия гроты с мужчинами и женщинами, одетыми наподобие нимф и сатиров, которые услаждают его взоры различными непристойностями.
Камея Лизиаса воспроизводит занятие Тиберия содомией. Он присутствует при жертвоприношении перед статуей Приапа и пользуется этим случаем, чтобы изнасиловать двух молодых жрецов божества. Светоний рассказывает об этом в следующих выражениях Vix dum re divina peracta, ibidem statim seductum contupraret simulque fratrem ejus tibicinem. Едва служение было окончено, как он здесь же удовлетворил свою страсть над молодым служителем алтаря и вслед за тем сделал то же самое с флейтистом, братом этого последнего.
На камее Теренция Тиберий с тремя куртизанками предается самому разнузданному разврату. Медаль на табл.17 изображает сцену отвратительного разврата между знатной римлянкой Молонией и Тиберием. Табл.25 воспроизводит медаль с изображением разврата между женой Пизона и Калигулой, этим чудовищем, который заставлял своих сестер отдаваться ему и его приятелям. На табл.27 мы находим медаль с изображением блуда Калигулы, с мужчинами и женщинами; объяснения этой медали дает одна известная антология эпиграмм.
Камея Аполлодора Мессенского (28) изображает момент, когда Кассий Хереа спрашивает у Калигулы пароль. Император с непристойным жестом протягивает ему руку и дает в качестве пароля — приап. Это было причиной смерти Кассия. Камея Питадоры Траллийской воспроизводит момент, когда Мессалина приносит Приапу в жертву четырнадцать миртовых венков, по числу побед, одержанных ею над четырнадцатью сильными атлетами.
На камее Эпитинкана — сцена между Нероном и весталкой, которую он принуждает отдаться ему (34). Камея Кратера изображает Нерона в женском платье, развратничающим с Дорифором, который ошеломлен капризом своего повелителя. На табл.36-ой изображена камея со сценой разврата между Нероном, одной женщиной и тремя наложниками. На табл.38-ой медаль с изображением еще одной сцены содомии между Нероном и Дорифоном, его официальным любовником.
Табл.40-ая также изображает сцену разврата и содомии между одной женщиной, Оттоном и Нероном; таблица воспроизводит одну афинскую камею.
Нет нужды описывать остальные таблицы, которые все изображают все те же сцены разврата мужчин и женщин.
Как мы уже упоминали в одной из предшествующих глав, празднества Венеры происходили в последние дни месяца марта и, как в Греции, Сирии и Египте, так и в Риме Венера символизировала собой половое чувство.
Римские женщины торжественным шествием подымались на Квиринальский холм, где находилась молельня Фаллуса, брали оттуда священный предмет, и затем вся торжественная процессия несла его в храм Венеры Эрицинской, расположенной за Колинскими воротами. Придя в храм богини любви, матроны вкладывали Фаллус в чрево Венеры. Объяснение этой церемонии дает нам другой древний камень, на котором выгравирована вся пышная церемония: триумфальная колесница везет род алтаря, на котором покоится колоссальных размеров Фаллус. Над этим изображением божество держит корону. Колесница, как и фигура духа, защищена широким четырехугольным балдахином, четыре конца которого поддерживают на заостренных палках четыре полунагих женщины. На быках и козлах, везущих колесницу, сидят верхом крылатые дети. Колеснице предшествует группа играющих на трубах женщин.
Далее, против колесницы, расположена характерной формы Sinus Veneris, обозначающая женский половой аппарат. Величина аппарата соответствует величине Фаллуса. Его также везут на колеснице и два божества, поддерживая его по сторонам, как бы показывают место, которое он должен занимать[154]. По окончании этой церемонии римские женщины с почестями водворяют Фаллус обратно в молельню, которая сделалась знаменитой после того, как император Гелиогабал воздвиг вблизи нее огромное здание.
В этом-то здании он поместил свой «Сенат из женщин», занимавшийся разрешением всех вопросов, касавшихся любовных связей и разврата… Д'Арканвиль, вероятно, долго не мог решиться сделать достоянием общества свои рисунки с медалей и камней, изученных им в Италии.
Для этого нужна была храбрость истинного моралиста, который историческую правду ставит выше лицемерных мнений невежественных педантов. Поэтому-то он эпиграфом для своей книга выбрал следующее мудрое изречение Сенеки: «только развращенность оскорбляется картиной разврата». «Depictam semet adversatur pravitas». Ту же мысль выражает и Шаррон, говоря: «Философия должна говорить обо всем свободно; только тогда она может отыскать причину вещей, может составить о них суждение и классифицировать их».
С этой-то именно точки зрения мы и предлагаем вниманию читателей этот труд свой по общественной гигиене; мы имеем в виду главным образом читателей-медиков, которые, подобно нам, привыкли к виду различных явлений патологической анатомии человека, — физической и нравственной.
