Джон Ронсон - Психопат-тест
— Даже меня к нему не пускают, когда он работает с пациентами, — сказала она. — У него очень напряженная работа.
— В каком смысле — напряженная?
— Я ничего толком не знаю. Петер вернется через несколько дней. Если вы останетесь в Гётеборге, попытайтесь с ним встретиться еще раз. — После короткой паузы Лили спросила: — А зачем вы приехали? Зачем вам нужен мой муж?
— Он перевел очень интересную книгу, — ответил я, — под названием «Бытие или Ничто». Меня она настолько восхитила, что я решил с ним встретиться и выяснить, для кого он делал перевод и почему.
— О! — воскликнула Лили. Она явно была очень удивлена.
— Вам известно что-нибудь о «Бытии или Ничто»? — спросил я.
— Да, — ответила женщина. Потом, после паузы, добавила: — Я… Да, знаю, о какой книге вы говорите… Он иногда переводит. Для разных компаний. И это была… — Она почему-то вдруг замолчала, а потом сказала: — Мы не лезем в дела друг друга. Честно вам признаюсь, меня особенно не интересует, чем он там занимается! Мне известно, правда, что Петер работает с чем-то молекулярным, но толком ничего не знаю. Иногда он говорит: «Я только что перевел такую-то книгу для такой-то компании», и, если она на шведском, которого я не понимаю, или посвящена темам, в которых я ничего не смыслю, то я вообще стараюсь не лезть не в свое дело.
— В любом случае мне было приятно с вами побеседовать, — сказал я. — Через несколько дней обязательно приду снова.
— Да, конечно, — откликнулась Лили, — конечно.
Последующие дни текли довольно медленно. Я лежал в своем гостиничном номере и смотрел странное европейское телевидение, которое, вероятно, имело бы какой-то смысл, если бы я понимал язык, но так как ничего понятно не было, то все программы производили на меня впечатление загадочных и запутанных сновидений. В одной из передач группа скандинавских ученых наблюдала за тем, как один из них наливает жидкую пластмассу в ведро с холодной водой. Пластмасса застыла, ее вытащили из ведра, пустили по кругу, а затем, насколько я мог понять, стали рассуждать о необычности и причудливости формы. Я позвонил домой, но жена не ответила. Мне почему-то вдруг пришло в голову, что она могла умереть. У меня началась паника. Потом выяснилось, что жена все-таки жива. Она просто ходила в магазин. Надо признаться, меня во многих уголках земного шара охватывает совершенно беспочвенная тревога. Я решил прогуляться, а когда вернулся, увидел, что пришло сообщение. От Деборы Тальми. Появился первый подозреваемый. Она просила перезвонить ей.
Этот подозреваемый, к моему крайнему неудовольствию, находился не в Швеции, а в совершенно противоположной точке земного шара — в Блумингтоне, штат Индиана. Его звали Леви Шанд, и он только что разместил в Интернете совершенно невероятную историю о своем участии в загадке «Бытия или Ничто».
История Леви Шанда в изложении Деборы звучала следующим образом. Шанд учился в Университете Индианы. Как-то без всякой особой цели он разъезжал по городу и вдруг заметил в грязи под железнодорожным мостом большую коричневую коробку. Он вышел, чтобы повнимательнее ее разглядеть.
На коробке не оказалось никаких опознавательных знаков, и она была сравнительно чистой, словно ее оставили там совсем недавно. Хотя поначалу Леви боялся ее открывать — ведь внутри могло лежать все что угодно, от миллиона долларов до отрубленной головы, — в конце концов он набрался храбрости, вскрыл коробку и обнаружил в ней восемь экземпляров «Бытия или Ничто».
На каждой книге имелась наклейка, на которой значилось: «Внимание! Прежде чем читать книгу, обязательно ознакомьтесь с письмом профессора Хофштадтера. Удачи!» Текст заинтриговал Леви. Он был знаком с профессором Хофштадтером и знал, где тот живет.
— Не знаю, кто такой профессор Хофштадтер, — сказал я Деборе. — Хотя, конечно, обратил внимание на упоминания о нем, разбросанные по всей книге «Бытие или Ничто». Однако я так и не понял, реальное это лицо или выдуманный персонаж. Он что, знаменитость?
— Профессор написал книгу «Гёдель, Эшер, Бах»! — ответила она, явно удивленная моим невежеством. — Весьма значительный труд.
Я промолчал.
— Если вы только начинаете знакомиться с Интернетом, не слишком сообразительны и к тому же совсем юны, у названной книги есть все шансы стать чем-то вроде вашей второй Библии. В ней говорится о том, как можно использовать математические теории Гёделя и каноны Баха, чтобы наиболее эффективно реализовать ваш сознательный опыт. Очень многим молодым ребятам «Гёдель, Эшер и Бах» страшно нравится. Кроме всего прочего, она очень забавна. Откровенно признаюсь, до конца я ее так и не дочитала, но она числится среди моих настольных книг.
Хофштадтер, по словам Деборы, опубликовал свою работу в конце 1970-х годов. Читающая публика и критики встретили ее с восторгом. Она получила Пулитцеровскую премию. Книга была полна великолепных головоломок, игры слов и размышлений по поводу значения естественного и искусственного интеллекта. Работа принадлежит к числу тех сочинений — наряду с «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» или «Краткой историей времени», — которые все хотят иметь у себя на полках, но очень немногие способны по-настоящему понять.
Несмотря на то, что весь мир был буквально у ног Хофштадтера в 1979 году, он решил из него удалиться и следующие три десятилетия работал профессором на кафедре когнитивных исследований в Университете Индианы. Но студенты его, конечно, очень хорошо знали. Профессор с густой копной седых волос, как у Энди Уорхолла, жил в большом доме на краю кампуса, и именно туда и направился Леви Шанд с намерением передать Хофштадтеру восемь экземпляров «Бытия или Ничто», которые он нашел в коробке под железнодорожным мостом.
— Под железнодорожным мостом, — повторил я, глядя на Дебору. — Вы заметили параллель? В том письме Дугласу Хофштадтеру автор сообщает об обнаружении нескольких старых листков, отпечатанных на машинке и кем-то оставленных в углу заброшенной железнодорожной станции. И вот теперь Леви Шанд находит несколько экземпляров «Бытия или Ничто» под железнодорожным мостом…
— Вы совершенно правы! — согласилась Дебора.
— И что же случилось с Шандом, когда он пришел домой к Хофштадтеру, чтобы передать ему книги? — спросил я.
— Леви говорит, что дверь открыл Хофштадтер в окружении целого гарема очаровательных француженок. Он пригласил растерявшегося студента в дом, забрал у него книги, поблагодарил и проводил к выходу.
На этом история Леви Шанда, по словам Деборы, заканчивалась.
Несколько мгновений мы молчали.
— Очаровательные француженки?.. — повторил я.
— Не верю его рассказу, — призналась Дебора.
— По-моему, он все это придумал, — согласился я. — А можно мне самому побеседовать с Леви Шандом по телефону?
— Я кое-что о нем разузнала, — ответила Дебора. — У него есть страничка в «Фэйсбуке».
— Отлично. Тогда я свяжусь с ним через нее.
Наступила пауза.
— Дебора?.. — окликнул я свою собеседницу.
— Боюсь, что его не существует, — покачала она головой.
— Но у него же есть страничка на «Фэйсбуке»…
— С тремя сотнями друзей в Америке, — подтвердила Дебора.
— Вы полагаете?..
— Я полагаю, что кто-то создал фантастический образ Леви Шанда на «Фэйсбуке», — ответила Дебора.
Я промолчал.
— Вы не задумывались над его именем? — спросила Дебора.
— Леви Шанд?..
— Проанализируйте его, — сказала она. — Это же анаграмма.
Я замолчал. И растерянно развел руками.
— Levi Shand [1] — «Live Hands», — выдала свой вариант Дебора. — Его имя — анаграмма «Live Hands».
— Ах, вот как, — протянул я.
— Рисунок на обложке «Бытия или Ничто», — пояснила Дебора. — Две руки, рисующие друг друга…
— Но если Леви Шанда не существует, — произнес я, — то кто же его создал?
— Я думаю, что все они — Хофштадтер, — ответила Дебора. — Леви Шанд. Петер Нордлунд. Я думаю, что все они — Дуглас Хофштадтер.
Я решил немного прогуляться по Гётеборгу. Откровенно говоря, я был раздражен и разочарован. Провести здесь без толку несколько дней и обнаружить, что, возможно, виновник всего — известный университетский профессор, обитающий за четыре тысячи миль отсюда в Индиане… Дебора предоставила мне еще ряд косвенных доказательств того, что вся головоломка — продукт лукавого ума Дугласа Хофштадтера. По ее словам, эта история совершенно в его духе. А так как он автор международного бестселлера, то у профессора, несомненно, имеются финансовые возможности для ее организации. Кроме того, ему хорошо знакома Швеция. По свидетельству «Википедии», он жил там в середине шестидесятых. Более того, «Бытие или Ничто» вообще очень похожа на другие книги Хофштадтера. Чистая белая обложка напоминает обложку продолжения «Гёделя, Эшера и Баха», вышедшего в 2007 году и называвшегося «Я — замкнутый круг».
