KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Медицина » Чезаре Ломброзо - Политическая преступность

Чезаре Ломброзо - Политическая преступность

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Чезаре Ломброзо, "Политическая преступность" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Формой правления, борьбой при выборе королей, существованием liberum veto{26} этого объяснить нельзя, потому что бунты в Польше предшествовали окончательному установлению государственного строя. Революционное настроение польского народа скорее объясняется очень ранним и широким распространением в стране интеллектуальной культуры, которая, в свою очередь, обусловлена была географическим положением Польши между северными славянскими племенами, германцами и разлагающимся Византийским Востоком, а кроме того – крайней смешанностью населения.

Первый толчок к насаждению интеллектуальной культуры в Польше был дан Болеславом Великим, призвавшим в 1008 году орден бенедиктинцев. Затем Казимир I вызвал и из Льежа многих французских ученых. В XII веке школы и библиотеки в стране процветали, а в XIII поляки не только являются студентами Падуанского, Болонского и Парижского университетов, но даже профессорами и ректорами, как Николай Краковский, Ян Грот и Пржеслав.

Спустя еще одно столетие в Польше уже являются собственные ученые: историки – Матиас Холева, Винцент Кадлубек, Мартин Полоний, и знаменитый математик Вителий.

В 1347 году основывается Краковский университет, первый на севере Европы; в 1364 году он уже считается одним из самых знаменитых, а спустя еще одно столетие польские доктора считаются первыми после болонских.

В ту же эпоху Григорий Саннок отличается как философ и натуралист, а Матвей Краковский диктует «Ars moriendi», напечатанное в Гарлеме в 1460 году.

Эразм Роттердамский в письме к Северино Буару называет Польшу «отечеством ученых». Говорят, что первой типографией в Европе была краковская, основанная в 1474 году, но вполне достоверно, что среди типографов, рассеянных по разным странам, встречалось много поляков. Как, например, можно указать на Адама в Неаполе (в 1478 году), Скражецкого в Вене и прочих.

Царствование двух Сигизмундов (1502–1622) было очень богато знаменитыми людьми, среди которых можно отметить Коперника и историка Яна Длугоша.

Образование проникало в самые низшие слои народа. Несмотря на шляхетские привилегии, каждый мог подниматься в высшие слои общества личными талантами: Клемент Юницкий, Дантиск, Кромер, Хозий были людьми низкого происхождения.

Юридические сочинения Бернарда Люблинского и Яна Пильзенского во многом сходятся с творениями Беккариа и Филаджери.

Бедность – результат постоянных войн и внутренних неурядиц – вместе с допущением иезуитов к школьному делу (при Сигизмунде III, в 1528 году) обусловили начало падения цивилизации в Польше, ускоренного политическими преследованиями и эмиграцией лучших людей. Но все же Сянчинский в своем «Словаре знаменитых людей Польши» насчитывает при Сигизмунде III 1149 знаменитых людей, 711 писателей, 110 полководцев.

Но падение мало-помалу усиливалось. При Владиславе III едва можно насчитать одного проповедника и одного поэта, Сербиновского.

В Польше, как в Афинах и во Флоренции, слишком высоко развитая гениальность выродилась в беспрестанные бунты.

Вообще интеллектуальная культура, если она преждевременна, слишком интенсивна и плохо направлена, оказывается вредной. Таким образом, и у нас, в Италии, в известную эпоху пасторальный классицизм, культ формы и классико-архаический патриотизм, проведенный иезуитами, немало содействовали подогреванию в душах молодых людей революционного настроения и ненависти к иностранцам. Даже и теперь классическое образование, мало культивируя нравственность и не представляя собой вспомогательного средства при борьбе за жизнь – каковым являются точные науки, – увеличивает число неудачников, то есть усиливает несоответствие между потребностями и возможностью их удовлетворения, что, конечно, не может не быть вечной угрозой общественному спокойствию.

Нигилисты. По мнению Шерера, одной из причин развития нигилизма в России была чрезмерная интеллектуальная культура женщин. В самом деле, если сначала русские девушки стремились поступать в гимназии и университеты, открытые для них Александром II, из любви к просвещению, то затем большая их часть стала поступать туда единственно ради моды, а те, которые шли исключительно по призванию, занялись изучением естественных наук и стали анархистками.

Этому содействовали, может быть, и причины этнические. Бурже доказывает, в самом деле, что пессимизм, порождаемый контрастом между действительностью и мечтами, навеянными преждевременной и чрезмерной интеллектуальной культурой, особенно сильно развивается у славян, азиатская кровь которых содействует безграничным полетам воображения.

Поэтому-то 15—18-летние девушки лучших фамилий, повинуясь инстинкту эмансипации, толпами бегали из дому, чтобы поступать в высшие учебные заведения, где братались со студентами, превращались в нигилисток и становились искательницами приключений.

Бабизм. Для народа нет ничего опаснее интеллектуальной культуры, противоречащей его традициям, тем более если она преждевременная и скороспелая. Это особенно ярко проявилось в Индии, где школы, управляемые англичанами и устроенные по европейскому образцу, развели бабистов, считающихся теперь тысячами. Они обезьянят европейскую интеллектуальную культуру, не понимая ее, а потому превратились в нечто умственно и нравственно дряблое, достойное презрения.

У бабистов слова заменяют идеи. Это слепые, окруженные цветами. Королева Англии, принц Уэльский и первый министр заменяют для них буддийскую троицу. Они позабыли свой язык, свою религию, литературу, утратили традиционную нравственность, не приобретя взамен ничего европейского, кроме слов, не имеющих значения.

Трусливые перед европейцами, которым дозволяют даже бить себя, бабисты грубо и деспотически относятся к другим индусам. Администрация Индии находится в их руках, но они надеются захватить в свои руки и правительство, для чего устраивают заговоры и бунты.

Бабисты представляют собой разительный контраст пандитам, индусам, воспитанным в национальных школах; последние отличаются серьезностью, благовоспитанностью и честностью. Нельзя не признать, что вице-король Индии, учредивший в этой стране европейские школы, оказал плохую услугу Англии, так как бабисты, ведущие теперь только устную и печатную пропаганду, рано или поздно устроят восстание в пользу России.

10) Печать и литература. Влияние вожаков революции и культуры ума было бы гораздо незначительнее, если бы ему не содействовала печать, которая теперь направляет общественное мнение и служить главным союзником современных агитаторов.

Благодаря ей энциклопедисты подготовили падение старого режима. Но и у них были предшественники, как, например: Мабли, Бриссо (которому приписывают изречение: «Собственность есть кража») и аббат Морелли, проповедовавший коммунизм в начале XVIII века. «Начиная с Евангелия, – говорит Бональд, – и кончая “Общественным договором”, революции всегда производились книгами. Маркс и Лассаль посеяли первые семена освобождения рабочих классов путем печати; тем же путем Герцен, Чернышевский и Бакунин начали борьбу с самодержавием в России. Точно таким же образом дарвинизм разрушил в науке последние остатки религиозных суеверий».

Если верить одному английскому писателю, то гражданская война Ирландии с Англией тоже опиралась на печать.

В самом деле, прежде ирландский народ читал только рассказы про колдунов да разбойников, а теперь он читает биографии борцов за свободу Ирландии. Исторический «Мемуар» О’Коннела вновь подогрел не только расовую, но и религиозную вражду между двумя народами{27}, а за ним последовали другие сочинения, хотя и не обладающие такими же достоинствами, но имеющие в виду туже цель, вроде, например, стихов Томаса Дэвиса, наиболее выдающегося поэта-националиста.

Наибольшим влиянием пользуется, однако же, периодическая печать, так как из 153 ирландских газет 59 пропагандируют националистическое движение, не считая фенианских изданий, выходящих в Нью-Йорке. Одно из них – «Irish Words» — пользуется особым почетом в народе.

Нельзя сказать, следовательно, чтобы роль печати всегда была умиротворяющая и чтобы газеты, как думает Кетле, служили регулятором, предохранительным клапаном, мешающим революционным силам дойти до степени опасного напряжения.

Мы теперь воочию видим, как во Франции и в Германии громадное количество газет и брошюр, проходя через руки народа, сеют ненависть между различными его классами. Анархисты особенно щедро наводняют страну листками, иногда положительно преступного содержания и с возмутительными заглавиями, вроде: «Журнал убийц». Вот, например, один абзац из немецкой «Freiheit»:

«Убивайте, убивайте! Пусть мщение будет ужасными. Таков должен быть и припев революционных песен. Таков будет лозунг исполнительного комитета после победы пролетариата над буржуазией. В критические минуты перед каждым убежденным революционером является дилемма: или в возможно большем количестве рубить головы своих врагов, или потерять свою собственную. Наука дает теперь средства уничтожать этих чудовищ оптом и очень деликатно».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*