Марк Мирский - Главный хирург Н. Н. Бурденко
Дело в том, что ранения черепа перед операцией нужно было обязательно обследовать с помощью рентгена — лишь тогда удавалось определить объем и полностью выполнить предстоящую операцию. Черепно-мозговые ранения обладали рядом важных особенностей. Да и вообще к операциям при таких ранениях требовался особый, как говорил Бурденко, «нейрохирургический подход», иная тактика хирургической обработки и послеоперационного лечения, другая система эвакуации раненых.
Много пришлось потрудиться ведущим специалистам — хирургам, и прежде всего главному хирургу академику Н. Н. Бурденко, а также его заместителю профессору В. Н. Шамову, на которого Бурденко возложил непосредственную ответственность за военно-полевую нейрохирургию. В результате постепенно удалось добиться уменьшения числа операций по поводу ранений черепа в медицинских учреждениях войскового района (медико-санитарных батальонах и хирургических полевых подвижных госпиталях 1-й линии), зато соответственно увеличилось количество таких операций, производимых специалистами-нейрохирургами в медицинских учреждениях армейского района (специализированных госпиталях).
В сражении под Москвой в войсковом районе оперировали очень многих — например, в 30 проц. случаев тяжелых ранений в череп. В сражении под Сталинградом эта цифра уменьшилась до 17,5 проц., а в Орловско-Курской битве — до 4,5 проц. Иными словами, подавляющее большинство тяжелораненых оперировали теперь уже в специализированных госпиталях, где им была обеспечена наиболее квалифицированная помощь. Именно этим во многом объясняются лучшие результаты лечения таких ранений, снижение смертности и возвращение в строй все большего и большего числа раненых воинов.
Вместе с физиологом П. К. Анохиным в 1944 г. Бурденко выполняет интересное исследование о так называемых боковых невромах, возникающих в боевых условиях из-за частичной травмы нервного ствола. Результаты исследования были практически важны для военных хирургов: оказывается, резекция (удаление) боковой невромы и частичный шов нерва возможны лишь в том случае, когда имеются все указания на действительный перерыв нервных волокон травмированного нервного ствола и образование истинных невром.
Трудным для многих военных хирургов было оказание медицинской помощи при огнестрельных ранениях артерий. Николай Нилович всесторонне рассматривает эту проблему и учит врачей, во-первых, правильно распознавать такие ранения и, во-вторых, правильно лечить их в боевой обстановке.
Он анализирует сроки операций при этих ранениях и подчеркивает, когда помощь хирурга должна быть немедленной, а когда, наоборот, целесообразно не спешить с
операцией. Наконец, он рассматривает способы и методы операций и рекомендует военно-полевым хирургам наиболее обоснованные из них, дающие наилучшие результаты.
Одним из первых Бурденко оценил огромное значение антибиотиков в военно-полевой хирургии. В самом конце 1944 г. он во главе бригады врачей и научных работников на два месяца выезжает на фронт, чтобы непосредственно в полевых условиях применить пенициллин, убедиться самому и убедить других в его мощной силе.
Результаты этой поездки Николай Нилович обобщает в оперативно выполненной и сразу же направленной военным медикам научно-исследовательской работе с несколько необычным названием — «Письма хирургам фронтов о пенициллине». Бурденко пишет о том, какие дозы антибиотика следует употреблять для внутримышечных введений, для введения в полости суставов или плевры, в вены и артерии, в спинномозговой канал и желудочки мозга.
Советский препарат пенициллин-крустозин показал себя наилучшим образом: побывавший в СССР в январе 1944 г, английский микробиолог Флори — один из создателей пенициллина — отметил его высокие качества, сказав, что его можно даже вводить в значительно меньших дозах, чем американский или английский препарат.
С большим интересом встретили военные медики еще одну работу Бурденко, напечатанную в 1943 г. в журнале «Госпитальное дело». Это была статья об организации специальной помощи раненым. Николай Нилович вновь показал себя выдающимся специалистом военно-полевой медицины. Так, он выдвинул ценные мысли о создании специализированных госпиталей, о выделении групп усиления, о продуманной расстановке врачей-специалистов.
Многое из того, о чем писал Бурденко, чему учил он военных медиков, вошло в выпущенные в 1944 г. третьим изданием «Указания по военно-полевой хирургии». В этих «Указаниях» был глубоко и всесторонне обобщен опыт возмужавшей в годы войны военно-медицинской службы Красной Армии и излагались новые установки по методике и технике оказания медицинской помощи и лечения при ранениях различных органов и систем, по организации лечебно-эвакуационного обеспечения войск. Третье издание «Указаний по военно-полевой хирургии» было пособием не только для хирургов, но и для всех военных медиков, ибо здесь излагались
официальные установки об организации всех видов медицинской помощи и эвакуации раненых и больных.
Обновленные «Указания» были введены в действие специальной директивой начальника Главного военно-санитарного управления Е. И. Смирнова и главного хирурга Красной Армии Н. Н. Бурденко. «В директиве определялись основные организационные формы деятельности войсковой, армейской и фронтовой медицинской службы. Здесь, в частности, подчеркивалась необходимость вести эвакуацию раненых и больных из ДМП (дивизионных медицинских пунктов, медсанбатов. — М. М.) и ХППГ (хирургических полевых подвижных госпиталей. — М. М.) первой линии по назначению, что должно быть обеспечено прежде всего правильным развертыванием лечебных учреждений госпитальной базы армии (ГБА).
Первый эшелон ГБА надлежало развертывать возможно ближе к ДМП и ХППГ первой линии на каждом эвакуационном направлении. В состав этого эшелона предусматривалось включение эвакоприемника, специализированных ХПГ1Г для раненных в голову и шею, длй раненых с переломами бедра и повреждениями крупных суставов, для раненых в грудь, живот и мочеполовые органы, одного — двух ГЛР (госпиталь для легкораненых. — М. М.), терапевтического и инфекционного полевых подвижных госпиталей.
Специализация ХППГ должна была осуществляться за счет групп отдельной роты медицинского усиления (ОРМУ). Второй эшелон ГБА, состоящий из сортировочного эвакогоспиталя (СЭГ) и нескольких эвакуационных и полевых подвижных госпиталей, полагалось развертывать, как правило, в районе станции снабжения. В это г район предусматривалось выдвижение фронтовых ГЛР…».
Большая «емкость» армейских и фронтовых госпитальных баз, а также система эвакуации по назначению и лечение по специальности позволили успешно решить важную задачу. Основную массу раненых и больных можно было лечить быстро и в сравнительно короткие сроки возвращать в строй непосредственно из армейских и фронтовых госпиталей: эвакуация в госпитали тыла страны во многих случаях становилась ненужной.
Николай Нилович радовался, видя реальные, осязаемые результаты деятельности военно-медицинской службы: медики возвращали в строй 72,3 проц. раненых и 90,6 проц. больных воинов.
Достигнуть таких замечательных результатов в немалой степени помогала высокополезная деятельность главного хирурга Красной Армии генерал-полковника медицинской службы академика Бурденко.
ГЛАВНЫЙ ХИРУРГ — НА БОЕВОМ ПОСТУ
В начале тридцатых годов великий русский писатель и гуманист, большой друг ученых Алексей Максимович Горький высказал мысль о создании в нашей стране Всесоюзного института экспериментальной медицины — ВИЭМа. Этот научно-исследовательский институт должен был стать центром медицинской науки в Советском Союзе.
В его лабораториях предстояло развернуть всестороннее изучение человеческого организма.
Идея А. М. Горького сразу же получила полную поддержку Центрального Комитета партии и Советского правительства. В 1932 г. ВИЭМ уже приступил к работе. В его лабораториях и отделах трудились физиологи, анатомы, биохимики, микробиологи и представители других отраслей медицинской науки.
Николай Нилович Бурденко поддерживал тесный контакт с научными сотрудниками ВИЭМа, часто подсказывал им направление экспериментальных исследований. Бурденко, однако, не закрывал глаза и на недостатки в работе этого крупнейшего научно-исследовательского института. Дело в том, что в ВИЭМе были представлены лишь теоретические медицинские специальности — анатомия, физиология, гистология и др. Исследований же по клиническим специальностям, таким, как терапия, хирургия, акушерство и гинекология, почти не осуществлялось. Это могло привести (и порой приводило) к разрыву между теорией и практикой.
