Роб Данн - Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть
И по образованию, и в силу семейных традиций Рейнирс был добросовестным механиком, а не биологом, и поэтому выбрал иной путь. Для того чтобы отделить животное от микробов, он решил воспользоваться металлом, пластмассой, резиной и слесарными инструментами. Кстати, в то время изобрели железное легкое и первого робота. Рейнирс думал: если бы мне удалось с помощью подобной технологии создать мир, свободный от микробов, я бы смог дать матерям возможность рожать детей в этом стерильном мире. И почему нет? Смог же Ной поместить в свой ковчег всякой твари по паре. Рейнирс верил, что ему удастся теперь их разделить.
Если бы Джеймсу удалось достичь поставленной цели, то он стал бы первым в истории человеком, которому удалось получить животное, полностью свободное от микроорганизмов – бактерий, простейших, протистов, грибков и даже вирусов. Это было бы интереснейшее и донельзя современное животное. Кроме того, оно было бы и полезным. Ученые получили бы возможность, которой у них никогда прежде не было, – одного за другим вернуть этому животному микробов и узнать все об их воздействии на организм. К тому времени на мышах, морских свинках, крысах и даже курах были проведены тысячи опытов, в ходе которых этим животным прививали патогенные микроорганизмы (этим занимались и занимаются в биологических лабораториях едва ли не в промышленных масштабах). Но дело в том, что в организмах этих подопытных животных уже обитают миллиарды других микробов, действие которых никому не известно. Рейнирс был уверен, что ему удастся изменить все существующие знания о том, как работает наш собственный организм, и подтолкнуть вперед исследования поражающих нас болезней.
Вскоре стало ясно, что Рейнирс планирует нечто большее, чем создание свободного от бактерий животного. Он хотел создавать их тысячами, даже сотнями тысяч. Еще перед тем, как впервые взять в руки живую морскую свинку или крысу, Рейнирс воображал себе целое биологическое царство, населенное свободными от бацилл животными. Этакий стерильный зоопарк. Он предложил свой проект биологическому факультету местного университета Нотр-Дам. Рейнирс утверждал, что для выполнения этого плана понадобится пятьдесят лет – не для того, чтобы просто получить свободное от микробов животное, но для того, чтобы поставить их производство на промышленную основу и изучать их целыми поколениями. Такова была его мечта – немыслимая, если учесть, что Рейнирс не был штатным профессором. Мало того, он не был даже вторым профессором, аспирантом или выпускником университета. Это был девятнадцатилетний студент, худенький мальчик, одетый как мужчина.
Я не знаю, что бы я сам ответил моему студенту, если бы он попросил у меня разрешения использовать большой зал и тысячи фунтов железа для проведения рассчитанного на пятьдесят лет эксперимента, в ходе которого он планировал избавить от бактерий множество морских свинок, крыс, кур и обезьян. Ни в одном из приходящих мне на ум ответов нет слов «да» или «ладно». (Первое, что приходит в голову, – это «когда морские свинки начнут летать» или «когда рак на горе свистнет».) Но, вероятно, Рейнирс обладал незаурядным даром убеждения, ибо в ответ на его просьбы выделить помещение, металл и сварочный аппарат декан факультета дал добро. Наверное, декан чего-то недосмотрел; а может, он принял Рейнирса за профессора. Тем не менее начало было положено. Этот мальчик начал работу над самым, пожалуй, дерзким проектом за всю историю микробиологии.
Рейнирс планировал извлекать новорожденных морских свинок с помощью кесарева сечения, причем так, чтобы детеныши не контактировали с бактериями, находящимися на руках исследователя, в полости его рта и даже в выдыхаемом им воздухе. Рейнирс твердо знал, что плод млекопитающего, будь то человек или животное, стерилен. Он полагал, что сможет сохранить это состояние, избавившись таким образом от необходимости истреблять бактерии, уже попавшие в организм подопытного животного. После этого животные будут расти, созревать, спариваться, производить потомство и умирать в мире, лишенном бактерий. Рейнирс приступил к осуществлению мечты, занявшись делом всей своей жизни, оптимистично рассчитывая, что сможет закончить работу, когда ему будет всего шестьдесят девять лет.
Воспользовавшись навыками, приобретенными в отцовской мастерской, и помощью двух своих братьев, которые тоже выбрали профессию механиков[42], Рейнирс начал создавать металлические конструкции – большие камеры, в которые были вмонтированы рукава с перчатками; с их помощью можно было выполнять хирургические манипуляции. Рейнирс создал несколько образцов – иногда с помощью братьев, но чаще всего самостоятельно. Эти камеры представляли собой нечто среднее между подводной лодкой и больничной палатой. Днем и ночью каждый, кто проходил мимо этого зала, мог видеть Рейнирса с работающим сварочным аппаратом в руках. В эти мгновения Рейнирс был похож на скульптора или вдохновенного живописца. Временами он отступал на несколько шагов, чтобы полюбоваться своим творением. «Смотрите, какой ровный герметичный шов!» Должно быть, иногда его все же обуревали сомнения, но история их не сохранила. Конструкции чаще отказывали, нежели работали, и так продолжалось годами. Несмотря на множество неудач, Рейнирс не унывал и не падал духом. Иногда он даже спал рядом со своим творением – маленький человек рядом с огромными металлическими сферами, похожими на земной шар.
Часть плана Рейнирса была довольно легко выполнима. С самого начала Рейнирс понял, что ему вполне по силам стерилизовать поверхность тела матери будущего стерильного животного. Для этого самку надо побрить, выщипать оставшиеся волоски (бактерии любят мех; к этому вопросу мы еще вернемся), окунуть животное в антисептический раствор, а затем поместить в пропитанную антибиотиками оболочку. Это было легко. Такое дело по силам каждому, хотя мне думается, что найдется немного людей, которым бы не терпелось проделать это на практике. Следующий шаг Рейнирса был связан с куда большими сложностями. Он хотел перенести беременную самку, обернутую в стерильную оболочку, в металлический цилиндр и там выполнить операцию кесарева сечения. Изготовить цилиндр, в полости которого не было бы ни одной бактерии, – задача практически невыполнимая. Для этого надо было изготовить абсолютно герметичные перчатки, а это чертовски трудная работа. Шлюзы и переходники давали течь; мало того, воздух внутри цилиндра тоже надо было каким-то образом стерилизовать. Наконец, оставался еще один вопрос – какое животное взять для проведения опытов? Сначала Рейнирс пытался использовать кошек, но они царапались, кусались, рвали перчатки и портили герметичные соединения. Однако это ни в коей мере не поколебало его решимость – он зашел уже слишком далеко, чтобы поворачивать назад.
История умалчивает об эмоциональном состоянии Рейнирса во время этой титанической работы. Легко догадаться, что временами он впадал в тяжелую депрессию. К двадцати годам он так и не смог создать стерильную герметичную камеру. К двадцати шести годам он наконец сделал камеру, но так и не смог получить ни одного свободного от микробов животного – несмотря на все свои старания. Животные: морские свинки, кошки, мыши, крысы и даже куры – мерли как мухи. Животные погибали из-за операций – тяжелых и технически трудных (трудности усугублялись тем, что на начальном периоде приходилось пользоваться перчатками из толстой резины), а кроме того, на каждом этапе операции надо было контролировать стерильность. Все это было настоящим испытанием для животных, хирургов, техников и биологов. Вероятность провала явно перевешивала возможность успеха. Я бы на месте Рейнирса, наверное, сошел с ума, но он держался и в 1935 году, в возрасте двадцати семи лет, наконец, добился своего. После того как в герметичной стерильной камере появились первые живые зверьки, в организмах которых не было ни одного микроба, Рейнирс за одну ночь стал знаменитым. Он даже не потрудился написать статью. Он просто дал объявление в журнале Time[43] о том, что 10 июня 1935 года Джеймсу Артуру Рейнирсу впервые в истории удалось получить животных, полностью свободных от микроорганизмов. Теперь оставалось только выяснить, как скоро погибнут эти абсолютно стерильные животные.
Рейнирс работал над своим проектом так долго, что за это время успел защитить диплом и был назначен профессором без защиты диссертации[44]. Можно было подумать, что за столь долгое время Рейнирс успел забыть, ради чего он предпринял этот героический эксперимент. Но нет, он ничего не забыл. Первое, что сделал Рейнирс, закончив первый этап работы, – он сравнил животных, живших в стерильных камерах, с животными, обитавшими в реальном мире. Если Пастер был прав, то морские свинки в камере должны были скоро погибнуть. Если микробы в кишечнике и на коже так важны для жизнедеятельности, то в их отсутствие организмы подопытных животных начнут угасать.
