Н Белопольская - Патопсихология: Хрестоматия
Сформулированная испытуемым гипотеза является, таким образом, итогом длительного поэтапного процесса рассуждений.
Представляет интерес сравнение этих данных с результатами исследования больных эпилепсией. Больные придавали большое значение экспериментальному исследованию, относились к заданию как к своеобразной «экспертизе ума». Предъявление картинок вызывает обстоятельное, детализированное описание изображений. При этом наряду с информативными элементами, на основе которых может быть построена гипотеза, привлекаются детали, не несущие никакой смысловой нагрузки.
Больной Леб-в, 1930 г. рождения, образование 7 классов. Диагноз: эпилепсия травматического генеза с изменением личности по эпилептическому типу. Психический статус: вязок, инертен, многоречив, обстоятелен, склонен к резонерству.
Приводим высказывания больного при предъявлении уже упоминавшейся картинки.
«На этой картинке изображены несколько человек. Слева стоит женщина, около нее другая. Волосы темные у нее. Она сложила руки на груди и плачет. К ней бежит мальчик, поднявши руки, вроде успокоить хочет… Сзади мальчика женщина держит ребенка, или он на чем-то сидит, прижался к ней, обняв ее правою рукой… В левом углу еще две женщины стоят…» и т. д.
Приведенный пример хорошо показывает, как деятельность, вначале направленная на содержательную интерпретацию картинки, превращается в скрупулезное описание отдельных ее фрагментов. В некоторых случаях это тормозит процесс выдвижения гипотез, приводя к возникновению формальных ответов.
Иной вид имеет деятельность больных шизофренией. Несмотря на «интеллектуальную» направленность исследования, больные не проявляли интереса к заданию, не реагировали на оценку экспериментатора, не корригировали свои ошибки. Деятельность больных характеризуется чрезвычайной свернутостью, отсутствием поисковой активности, столь выраженной в норме. Высказывания больных крайне лаконичны, малоэмоциональны и в основном лишь обобщенно констатируют некоторое сюжетное или предметное содержание картинок: «Какое-то несчастье», «Человек задумался».
Анализ результатов исследования в вариантах А, Б, В позволил установить следующее. Изменение мотивации обусловливает разную структуру деятельности, в соответствии с чем изменяется место и содержание процесса восприятия. С введением смыслообразующих мотивов образуется новая митивационная структура, разная в норме и патологии.
В варианте Б собственный мотив восприятия побуждал к содержательной интерпретации картинок. В то же время указание на исследование воображения придавало деятельности и реализующим ее действиям вполне определенный смысл. В норме новая мотивация накладывала своеобразный отпечаток на деятельность испытуемых. Восприятие — процесс выдвижения гипотез — занимало в ее структуре место действия, приобретало как бы субъективную окрашенность. В то же время оказалось, что данный мотив обладает ограниченной смыслообразующей силой; воображение не являлось ведущим типом деятельности, а используемый мотив в личностной структуре занимал периферическое место.
Иными оказались данные варианта В. В условиях «интеллектуальной» инструкции деятельность здоровых испытуемых побуждалась как собственным мотивом восприятия, так и экспериментально созданной мотивацией. Происходил сдвиг мотива на цель, в результате чего процесс выдвижения гипотез отвечал теперь не только объективной цели задания, но и мотиву. Можно предположить, что подобный эффект стал возможным благодаря использованию мотива, который в структуре личности человека занимает одно из ведущих мест и обладает большой социальной значимостью.
Иная картина отмечалась нами в патологии. У больных эпилепсией в варианте Б (исследование воображения) деятельность была направлена прежде всего на передачу своего отношения, эмоционального впечатления. Интерпретация картинок не выступала в качестве цели, зато мотив становился самоцелью. Новая мотивация порождает новый вид деятельности — собственно фантазирование. Это говорит об иной по сравнению с нормой структуре мотивов, ведущим смыслообразующим мотивом является мотив воображения. Включенный в деятельность воображения процесс восприятия реализуется особым типом гипотез — гипотезами драматизации.
В варианте В («интеллектуальная инструкция») деятельность больных эпилепсией детерминировалась заданной мотивацией и была направлена на содержательную интерпретацию картинок как на свою цель. В то же время у ряда больных эта деятельность приобретала специфические черты. Сочетание инертных способов действия с застреванием на средствах построения гипотезы приводило к тому, что процесс восприятия переставал отвечать объективной цели задания. Изменялась структура всей деятельности, восприятие начинало занимать в ней место операции. Сам процесс восприятия характеризовался уже не выдвижением гипотез, а формальным описанием отдельных элементов изображения.
Изменение инструкций в вариантах Б и В не приводило к перестройке мотивационной сферы больных шизофренией. Задание не выступало для них как исследование творческих или интеллектуальных способностей, не приобретало субъективного, личностного смысла. При наличии содержательной интерпретации картинок деятельность побуждалась главным образом СМВ. В этом случае, отвечая цели экспериментального задания, процесс восприятия занимал в структуре деятельности место действия.
Однако СМВ обладает ограниченной побудительной силой и сам по себе не выполняет смыслообразующей функции. Поэтому деятельность, направляемая исключительно СМВ, скоро распадается. Процесс восприятия принимает вид формальных описаний элементов изображения, наблюдается процесс преобразования действия в операции. Мотивы, обладающие в норме смыслообразующей силой, становятся нейтральными у наших больных. Апелляция к «творческим интеллектуальным способностям», высоко оцениваемым больными в преморбиде (почти все из них имели среднее или незаконченное высшее образование), как бы теряет свой личностный смысл. Подобное явление можно связать, по-видимому, с нарушением смыслообразующей функции мотива у больных шизофренией (Б В. Зейгарник, М.М. Коченов).
Проведенное исследование показало, что восприятие существенно зависит от структуры деятельности, которая реализуется субъектом. Особая роль принадлежит ее мотивационному (личностному) компоненту, определяющему направленность, содержание и смысл перцептивного процесса. Если в норме изменение мотивации приводит к переструктурированию деятельности, причем характер восприятия обусловливается ведущим, смыслообразующим мотивом, то процесс смыслообразования в патологии отличается рядом особенностей. У больных шизофренией, например, он настолько затруднен, что не удается экспериментально сформировать деятельность больных. У больных эпилепсией, напротив, можно отметить необычайную легкость, с которой экспериментально созданный мотив становится смыслообразующим. Эти особенности процесса смыслообразования накладывают отпечаток и на восприятие. Так, больные шизофренией в условиях по-разному мотивированных деятельностей лишь формально описывают структуру картинок, не выдвигая гипотез относительно сюжета или объекта изображения. Для больных эпилепсией характерна гиперболизация смысловых образований, приводящая к возникновению гипотез драматизации. Проведенное исследование показало, как изменение мотивационного компонента изменило структуру восприятия.
Эти выводы позволяют предположить, что некоторые нарушения восприятия могут явиться, по существу, проявлением нарушений мотивационной сферы. Данные исследования имеют и общетеоретическое значение: они экспериментально показывают, что любой психический процесс является формой деятельности, опосредованной, мотивированной.
С. Я. Рубинштейн
Экспериментальное исследование обманов слуха[8]
Обманы слуха, иллюзии и галлюцинации чаще всего наблюдаются при психических заболеваниях. Поэтому они изучаются психиатрией. Однако вопрос о формировании галлюцинаторных образов имеет значение и для общей психологии — как часть проблемы формирования образов. И далее вопросы о достоверности показаний одного из органов чувств человека и об условиях возникновения ошибок восприятия приобретают, в аспекте ленинской теории отражения, некоторое философское значение. Таким образом, анализ обманов слуха оказывается как бы на стыке трех наук — психологии, психиатрии и философии.
Основные направления научных поисков были следующими.
