Фёдор Углов - Человеку мало века
По окончании средней школы мы разъехались по разным городам. Спустя 20 лет я совершенно случайно встретил его в одном из министерств. Он выглядел очень импозантно. Солидный, с порядочным животом, несмотря на молодой возраст (ему было чуть более 40 лет), он ходил медленно и важно, говорил не торопясь, с достоинством, уверенный, что каждое его слово ценится на вес золота.
После решения моего вопроса мы стали вспоминать товарищей по школе и учителей. Вспомнил я и о том, как завидовали ребята его любовным похождениям, его успехам. Он сразу как-то загрустил и, помолчав, сказал: «Да, был дураком и никто меня на ум не направил. А эти излишества сказались самым отрицательным образом. По существу, я уже несколько лет не мужчина, а отсюда и моя полнота, и медлительность (а Вы ведь помните, каким я был подвижным и бойким мальчишкой). Но главное — это отсутствие живого интереса ко всему. У меня последние годы как бы подрезаны крылья. Я не чувствую в себе ни силы, ни желания создавать что-то большое, важное. Я занимаю солидную должность, одновременно преподаю в институте, но на душе какая-то пустота».
Вместе с этим, я был хорошо знаком с одним ученым, отличавшимся большой трудоспособностью. Жизнь его была нелегкой. Но он как-то сумел сохранить и веселый характер, и жизнерадостность. Жена его была намного его моложе. Но судя по его словам, они жили дружно и счастливо. Как-то в откровенном разговоре он мне сказал, что и теперь, когда ему за 70, он сохранил не только свою прежнюю работоспособность, но и мужские способности.
На мой вопрос, как это ему удалось так сохранить себя, он ответил: «Я никогда в жизни не употреблял ни табака, ни вина, ничем не злоупотреблял. Я никогда не переедал и старался, по возможности, поддерживать режим, который не был для меня утомительным, но сохранял здоровье и трудоспособность. Может быть, если и были в чем-то злоупотребления, то только в работе. Почти ежедневно я работал по 12—14 часов, то на службе, то дома. Но, по-видимому, организм легче переносит труд, чем другие злоупотребления, тем более, что я с юношеских лет, как бы ни был перегружен и занят, старался придерживаться некоторых правил. Я старался спать не менее 7 часов в сутки, и когда стал постарше, стремился хотя бы месяц в году отдохнуть на курорте. Хорошая семья предохранит человека и в любовных делах».
Мне было очень интересно выслушать признание своего товарища, потому что оно мне полностью импонировало. Я и сам уже далеко не мальчик, все-таки 95 лет, и мне странно, когда слышу о слабости и нежелании работать у людей в возрасте 50— 60 лет. Я же не чувствую большой разницы ни в чем по сравнению с тем, что чувствовал в 40 или 50 лет. И работаю я не меньше, и устаю не больше. Так же, как и мой товарищ, я во всем соблюдал умеренность и придерживался режима, который меня не тяготил, а наоборот, поддерживал силу и бодрость.
И еще одно обстоятельство, которое, может быть, больше всего способствует сохранению душевного покоя и работоспособности. По заветам моей матери я всю жизнь стремился делать людям добро, и от этого у меня чаще всего на душе было отрадно и светло.
Ни из кого и никогда
Не создавал себе кумира,
Не гнул спины пред сильным мира,
И дня не прожил без труда...
Эти слова Сергеева-Ценского всегда казались мне одним из главных секретов долголетия.
Глава 4. Говорить правду
Никто не может жить долго, если впереди мрак, если у человека нет никакой надежды на лучшее будущее.
В наше тяжелейшее время смут и беззакония, когда все святое попрано и оплевано, а народ ограблен и обманут, я встретил в своей жизни удивительного, светлого и мудрого человека — митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна. Беседа с ним, его книги давали мне надежду, он указывал пути спасения от этой страшной разрушительной смуты.
Я считаю, что Владыка Иоанн оставил нам великое духовное наследие, и особую ценность оно представляет для нас, русских. Он показал, что учение Христа отвечает нашему национальному характеру и обычаям — я имею в виду все три ветви русских — великороссов, малороссов и белорусов.
«Блаженны алчущие и жаждущие правды». А разве это не в нашем характере?
«Блаженны изгнанные за правду...» — говорится в священном писании... Миллионы наших людей смело шли на изгнание во имя святой правды, за верность своих идей, за народ. Учение Христа, все учение православной веры так близко соотносится с характером русских людей, что создается впечатление, что все построено как бы для них, и они взяты за образец духовной жизни православного человека. И так понятны сегодня слова святого правоверного отца Иоанна Кронштадтского, который писал: «Русские люди перестали понимать, что такое Русь! Она есть подножие престола Господня, русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский».
«Человек! Всеми силами старайся насаждать, развивать и укреплять в душе своей искреннее ко всякому человеку доброжелательство и любовь и нещадно гони всегда из сердца зарождающуюся зависть и недоброжелательство или притворство, неприязнь и ненависть, которые суть исчадие диавола».
И вот читаю у Владыки Иоанна: «Горе нам, если под грузом тягот и лишений тяжелейшей смуты, перед лицом предательства, ненависти и злобы, обрушившейся на нас со всех сторон, дрогнем и отречемся от служения, дарованного Господом нашему народу за веру, самоотверженность и готовность к бескорыстной жертве».
Лучше, чем этими словами, не осветишь нашу духовную жизнь и задачу каждого.
Основная заповедь православной веры — любовь к ближнему. Любить ближнего как самого себя. Отличительной чертой нашей духовной жизни была и есть соборность, а это есть единство народа во исполнении христианского долга и самоотверженности, в стремлении посильного приближения к Богу.
Ведь в молитве мы говорим: «Избави нас от лукавого...», не меня, а нас, у нас всенародная и общая молитва, и мы молимся за весь народ, мы русские православные люди составляем единое целое. И в этом наша сила и непобедимость.
Русские всегда отличались высокой нравственностью и бескорыстием. Жадность, стремление к наживе за счет других всегда осуждались. В почете было благородство, смелость, подвижничество, самопожертвование во имя Родины, в защиту православия. Поэтому православная вера с ее высокими нравственными принципами, с ее правдивостью, честностью, с ее стремлением к жертвенности во имя добра и правды, прочно вошла в жизнь русского народа, став его духовной сущностью. Чем тверже соблюдались духовные заповеди православной веры, чем полнее и тверже соблюдались в повседневной жизни, тем выше и достойнее становилась духовная жизнь русского народа, находившего свое счастье не столько в своем личном, сколько в общественном благополучии.
Среди самых высоких черт в характере русского человека была и есть его доброта, правдивость и доверчивость, которые в кругу себе подобных позволяли находить искренних друзей и бескорыстную помощь в трудных случаях жизни. Особо ценилось данное слово. Оно всегда было законом и не требовало для подтверждения никаких документов, и традициями из поколения в поколение передавалась правда, на которой и училась подрастающая молодежь.
Законы православия: честь, совесть, бескорыстие, благородство — вошли в жизнь русского человека как непременное условие человеческого достоинства... Не богатство, а благородные дела, самоотверженность во имя Родины или ближнего приносили славу человеку. Все эти черты русского человека являлись его силой и славой в среде подобных, но при встрече с людьми низкой нравственности нередко приносили ему горе.
Особым доверием в русском народе пользовалось честное слово. Сказать неправду считалось большим грехом, нарушение слова оценивалось как недопустимая низость, несовместимая со званием человека... К сожалению, в последнее время некоторые люди ложь превратили в свое самое сильное оружие, переплетая с ложью прессы...
Вот что писал об этом митрополит Иоанн: «Тем, кому памятна страшная разрушительная роль, сыгранная средствами массовой информации в нашем недавнем прошлом, небезынтересно ознакомиться со следующими строками, написанными сионскими мудрецами сто лет назад: «Если золото первая сила в мире, то пресса — вторая. Мы достигнем нашей цели только тогда, когда пресса будет в наших руках. Наши люди должны руководить ежедневными изданиями. Мы хитры, ловки и владеем деньгами, которыми умеем пользоваться для достижения наших целей...»
А что это за цели нам можно не объяснять, ибо благородные цели не достигаются подкупом.
На что же направляют эти люди захваченную прессу? Об этом они пишут откровенно: «Необходимо вырвать из ума людей принципы божества, дискредитировать священнослужителей, разрушить духовную жизнь...»
