Рихард фон Крафт-Эбинг - Половая психопатия
Наблюдение 172. Гинандрия. X., девушка 38 лет, явилась ко мне на прием в конце осени 1881 г. по поводу симптомов сильного раздражения спинного мозга и упорной бессонницы, из-за которых пациентка привыкла к морфию и хлоралгидрату. Мать и сестра были нервнобольными, остальная семья, по-видимому, здорова. Причиной болезни пациентка считает падение на спину, которое имело место в 1872 г. и сопровождалось сильнейшим испугом; впрочем, еще раньше она страдала судорогами мышц и истерическими явлениями. После паде ния развился неврастенически-истерический невроз с преобладанием явлений спинномозгового раздражения и с бессонницей. Временами истерическая параплегия продолжительностью до 8 месяцев и припадки истерического галлюцинаторного бреда с судорогами. К этому со временем присоединились еще симптомы морфинизма. Многомесячное пребывание в клинике устранило эти симптомы и значительно ослабило неврастенический невроз. Особенно хорошее действие оказала на больную общая фарадизация.
Уже при первой встрече больная производила странное впечатление своей одеждой, чертами лица и поведением. Она носила мужскую шляпу, коротко остриженные волосы, пенсне, мужской галстук, длинное, похожее на сюртук пальто мужского покроя, сапоги с каблуками. Черты лица грубые, мужские, голос низкий. Если исключить бюст и женский таз, то пациентка во всем остальном производила впечатление мужчины, переодетого в женское платье.
За все то долгое время, что больная находилась под наблюдением в клинике, она ни разу не обнаружила признаков эротизма. Странности в одежде она объясняла тем, что, по ее мнению, такая одежда ей больше всего к лицу. Постепенно удалось узнать у нее, что она уже ребенком обнаруживала страсть к лошадям и мужским занятиям и никогда никакого интереса не проявляла к женским работам. Впоследствии она стала много читать и хотела избрать себе призвание учительницы. Она не любила танцевать, ей это всегда казалось бессмыслицей. Даже балет никогда не интересовал ее. Наибольшее удовольствие доставлял ей цирк. До ее болезни, то есть до 1872 г., она не чувствовала влечения ни к мужчинам, ни к лицам собственного пола. Но со времени болезни у нее стала появляться странная для нее самой симпатия к женщинам, преимущественно к молодым; у нее появилось желание носить мужские шляпы и пальто мужского покроя. Кроме того, она уже с 1869 г. носила коротко остриженные, по мужскому зачесанные волосы. В ее отношениях к женщинам не было, по ее словам, чувственного элемента; симпатичные дамы вызывали в ней чувство безграничной дружбы и готовности на всякую жертву, между тем как мужчины и мужское общество стали с этого времени возбуждать в ней отталкивающее чувство.
Родственники пациентки сообщают, что незадолго перед 1872 г. ей было сделано предложение, которое она, однако, отклонила, и что в 1874 г. после поездки на воды она вернулась с изменившейся половой организацией, так что даже однажды заявила, что не считает себя существом женского пола.
С этого времени она вращалась исключительно в кругу женщин, всегда имела роман то с той, то с другой из своих приятельниц и нередко даже говорила, что чувствует себя мужчиной. Привязанность ее к женщинам, несомненно, далеко заходила за пределы простой дружбы, сопровождалась слезами, ревностью и т. д. В 1874 г. во время пребывания пациентки на курорте в нее влюбилась одна молодая дама, которая приняла ее за переодетого мужчину. Когда эта дама впоследствии вышла замуж, то пациентка долгое время находилась в угнетенном настроении и жаловалась на неверность. Даже родственники больной обратили внимание на развившуюся в ней после болезни страсть к мужскому костюму, мужским манерам и неохоту к женским занятиям, между тем как раньше они не замечали в ней ничего ненормального, по крайней мере в половом отношении. Из дальнейших расспросов выяснилось, что пациентка находится в любовной связи, и притом, во всяком случае, не чисто платонической, с одной дамой, описанной у нас выше в наблюдении 166. Она пишет ей нежные письма, какие пишут любовники своим возлюбленным. В 1887 г. я снова видел пациентку в одном лечебном заведении, куда она поступила по поводу истероэпилептических приступов, раздражения спинного мозга и морфинизма. Превратное половое влечение оставалось в прежнем виде, так что только благодаря бдительному надзору удалось предупреждать непристойные выходки с ее стороны по отношению к другим пациенткам.
Состояние больной осталось приблизительно без изменения до 1889 г., когда болезнь стала прогрессировать. В августе этого года больная умерла от «истощения».
Вскрытие обнаружило в соматической сфере: амилоидное перерождение почек, фиброму матки, кисту левого яичника. Лобная кость сильно утолщена, с внутренней стороны неровна, усеяна многочисленными экзостозами; твердая оболочка сращена с черепной крышей.
Продольный диаметр черепа 175, поперечный — 148 мм. Несколько отечный и неатрофированный мозг весит 1175 г. Мозговые оболочки нежны, легко отделимы. Мозговая кора бледна. Мозговые извилины широки, недостаточно многочисленны, правильно расположены. В мозжечке и больших ганглиях ничего ненормального.
409
Наблюдение 173. Гинандрия. Анамнез. 4 ноября 1889 г. тесть некоего графа В. сделал заявление, что этот последний выманил у него 800 флоринов под тем предлогом, что ему в качестве секретаря одного акционерного общества необходимо внести туда залог. Кроме того, выяснилось, что этот субъект, по имени Сандор, подделал контракт, сделал ложное сообщение о состоявшемся у него будто бы весной 1889 г. венчании, а главное, что он вовсе не мужчина, а женщина, переодетая в мужское платье, и что зовут его графиня Сарольта (Шарлотта) В.
С. был арестован по обвинению в подлоге и подделке официальных документов. На первом допросе он показал, что он женщина, католического вероисповедания и что он занимался литературой под именем графа В. Родилась 6 декабря 1866 г.
Жизнеописание этого двуполого существа заключает в себе следующие интересные факты, подтвержденные также и другими источниками.
С. происходит из старинной аристократической семьи, в которой эксцентричность составляла фамильную черту. Одна сестра бабки с материнской стороны была истеричкой, страдала сомнамбулизмом и пролежала в постели 17 лет вследствие воображаемого паралича. Другая сестра провела в постели 7 лет, считая себя смертельно больной, что, впрочем, не мешало ей давать в это время балы. Третья сестра была одержима странной идеей, что один из консолей в ее салоне заколдован. Если на этот консоль клали какой-нибудь предмет, она приходила в сильнейшее возбуждение, кричала «заколдован, заколдован!» и поспешно уносила этот предмет в особую комнату, которую она называла «черной комнатой» и ключ от которой она никогда не выпускала из своих рук. После ее смерти в «черной комнате» нашли массу безделушек, чашек, банкнот и т. д. Четвертая сестра бабки в продолжение двух лет не позволяла мести своей комнаты, не умывалась и не чесала волос. Только через два года она снова пришла в сознание. При всем том все эти женщины были талантливы, образованны, привлекательны.
Мать С. была нервна и не выносила лунного света.
По отцовской линии некоторые родственники занимались спиритизмом. Два родственника с отцовской стороны застрелились. Большинство мужчин были необыкновенно талантливы. Женщины, напротив, представляли ограниченные, пустые существа. Отец С. занимал очень высокое место, которое, однако, он принужден был оставить вследствие своей эксцентричности и вследствие произведенной растраты (он растратил более полутора миллионов).
По капризу отца С. воспитывалась как мальчик, ездила верхом, охотилась, правила лошадьми, отец поддерживал в ней энергию мужчины и дал ей мужское имя Сандор (Шандор).
В то же время этот неразумный отец воспитывал своего сына, как девочку, и заставлял его ходить в женском платье.
Этот фарс прекратился лишь тогда, когда сыну минуло 15 лет и когда он поступил в высшее учебное заведение.
Сарольта-Сандор оставалась под влиянием отца до 12 лет. Затем она была помещена у своей эксцентричной бабушки, жившей в Дрездене. Когда увлечение мужским спортом у девочки стало уже чрезмерным, бабушка отдала ее в институт и одела в женское платье.
Там — 13 лет от роду — она завела любовные сношения с одной англичанкой, перед которой выдала себя за мальчика и которую она в конце концов увезла.
Затем она вернулась к матери, но та ничего не могла с ней сделать и должна была смотреть сквозь пальцы, как ее дочь снова сделалась Сандором, снова стала носить мужской костюм и как она ежегодно заводила по меньшей мере одну любовную связь с лицами собственного пола. В то же время ей давали весьма приличное воспитание; отец брал ее с собой в далекие путешествия — конечно, в «костюме молодого человека; она рано эмансипировалась, посещала кафе и сомнительной репутации трактиры и однажды даже прославилась в одном публичном доме тем, что уселась между колен женщины1. С. бывала часто в нетрезвом виде, страстно предавалась мужскому спорту и искусно фехтовала. Большое влечение она чувствовала к актрисам и вообще к самостоятельным и по возможности не очень молодым женщинам. Она утверждает, что никогда не испытывала влечения ни к одному молодому человеку и что с течением времени у нее развилось даже нерасположение к мужчинам, которое с каждым годом усиливалось. «В женском обществе я охотнее всего появлялась в сопровождении некрасивых и малозаметных мужчин, для того чтобы они не оставляли меня в тени. Если я замечала, что кто-нибудь из них вызывал симпатию у дам, то начинала чувствовать ревность. Из дам я предпочитала таких, которые отличались умом и красотой. Толстых, а в особенности мужчинообразных женщин я не выносила. Мне нравилось, если страсть женщины скрывалась под поэтической дымкой. Всякое проявление бесстыдства у женщины вызывало во мне отвращение. У меня была невыразимая идиосинкразия к женскому платью, да и вообще ко всему женскому, но лишь постольку, поскольку это касалось меня, напротив, других женщин я обожала».
