Карл Юнг - Синхронистичность: акаузальный, связующий принцип
Дао вечен, но у него нет названия;
Неотесанный Камень, от которого вроде бы мало толку,
Является величайшей вещью под небом.
Даже если царь или князь будет владеть только им одним,
То десять тысяч созданий придут к нему на поклон;
Небо и земля соединятся,
Чтобы послать Сладкую Росу;
Люди будут жить в гармонии без приказов и принуждения.
(Гл. XXXII.) Дао ничего не делает; И все же, без него не создается ни одна вещь.
(Гл. XXXVII.) Широка небесная сеть; Велики ее ячейки, но ничто не может выбраться из нее.
(Гл. LXXIII.)
Чжуан-цзы (современник Платона) говорит о психологических посылках, лежащих в основе идеи Дао: "Состояние, в котором эго и не-эго больше не противостоят друг другу, является осью Дао"[92]. Почти что критикой нашего научного взгляда на мир звучат его слова о том, что "Дао скрывается в тумане, когда ты сосредотачиваешь свое внимание только на малых фрагментах бытия"[93], или что "Ограничения не заложены изначально в смысле жизни. Первоначально слова не имели фиксированного смысла. Различия возникают только тогда, когда на вещи смотрят субъективно"[94]. Чжуан-цзы говорит, что древние мудрецы "в качестве исходной точки брали то состояние, когда существование вещей еще не началось. Это действительно является тем пределом, за который тебе не шагнуть. Следующая стадия - вещи существуют, но их разделение еще не началось. Потом вещи разделяются, но еще не существуют "да" и "нет". Когда появились "да" и "нет", Дао скрылся в тумане. Когда Дао скрылся в тумане, наступило время однобоких суждений"[95]. "То, что ты слышишь ушами, дальше уха не идет; разум не должен стремиться к отдельному существованию, тогда душа сможет опустошиться и впитает в себя весь мир. Ее пустота будет заполнена Дао". Чжуан-цзы говорит, что если тебя посещает просветление, то "ты используешь свое внутреннее зрение, свой внутренний слух, чтобы проникнуть в сердце вещей и тебе не нужно никакое знание, даваемое разумом"[96]. Здесь речь явно идет об абсолютном знании бессознательного и о присутствии в микрокосме макрокосмических событий.
Эта даоистская точка зрения типична для китайского образа мышления. Она предполагает по возможности мышление категориями целостности, на что обратил внимание и Марсель Гране[97], большой авторитет в области китайской психологии. Эта особенность проявляется в обычном разговоре с китайцами: на то, что нам представляется абсолютно прямым и точным вопросом на незначительную тему, китайский мыслитель дает неожиданно пространный ответ. То есть мы у него попросили травинку, а он нам дал целый луг. Для нас детали имеют значение сами по себе; для восточного ума они всегда просто дополняют целостную картину. Для донаучной психологии первобытных народов, да и для донаучной психологии нашего средневековья (которая и не собирается умирать!) эта целостность содержит в себе вещи, которые на первый взгляд связаны друг с другом только "случайно", в результате совпадения, содержание которого также представляется случайным. Вот здесь на сцену выходят теория соответствия[98], которую выдвинули философы-естественники Средневековья, и, особенно, классическая идея родства всех вещей.[99] Гиппократ говорит:
"Есть один общий поток, одно общее дыхание, все вещи пребывают в гармонии. Весь организм в целом и каждая из его частей совместно трудятся во имя достижения одной цели... великий принцип простирается до самой отдаленной части и из самой отдаленной части все возвращается к великому принципу, к одной природе, бытию и не-бытию".[100]
Универсальный принцип находится даже в мельчайшей частице, которая, стало быть, соответствует целому.
В этой связи стоит привести интересную идею Филона (25-й год до н. э. - 42-й год н. э.):
Бог, который, как считают, должен соединить в любви и братстве начало и конец сотворенных вещей, сделал небеса началом, а человека - концом. Первые являются самым совершенным из вечных объектов чувственного мира, второй - самой благородной из земных и бренных вещей, являясь, по сути, миниатюрой небес. В себе он носит, подобно святым образам, дары природы, соответствующие созвездиям... Поскольку вечное и бренное по самой природе своей противостоят друг другу, Бог предназначил лучшим представителям того ц другого вида быть началом и концом, то есть как я уже сказал, небу — началом, человеку — концом.[101]
Здесь великий принцип[102] или начало, небо, введен в микрокосм-человека, в котором отражена подобная звездам природа и который, стало быть, будучи мельчайшей частицей и концом Творения, содержит в себе целое.
По мнению Теофраста (371 - 288 гг. до н. э.) сверхчувственное и чувственное соединены узами общности. Эта связь не может быть математикой, поэтому, скорее всего, она является Богом.[103] И у Плотина индивидуальные души, рожденные одной Мировой Душой, связаны друг с другом симпатией или антипатией, вне зависимости от расстояния.[104] Те же взгляды находим и у Пико делла Мирандола:
Во-первых, в вещах существует единство, в результате которого каждая вещь является единой сама по себе, состоит из себя и связана с собой. Во-вторых, существует единство, в результате которого одно создание соединено с другими и все части мира образуют один мир. В-третьих, и самое важное, существует (единство) всей вселенной со своим Творцом, подобное единству армии со своим командующим".[105] Под этим тройственным единством Пико понимает простое единство, которое, как и Троица, имеет три аспекта; "единство, обладающее тройственным характером, который, тем не менее, никак не вредит простоте этого единства".[106] Для него мир - это одно существо, видимый Бог, в котором все с самого начала расставлено в естественном порядке, подобно органам живого организма. Мир представляется corpus mysticum* Бога, точно так же, как Церковь является corpus mysticum Христа, а хорошо обученная армия является одним мечом в руках своего командующего. Мнение, что все вещи расставлены по местам Божьей волей, оставляет мало места для причинности. Точно так же, как в живом теле различные органы работают в гармонии друг с другом и их взаимоотношение регулируется смыслом, так и события в мире находятся в смысловой связи друг с другом, которую нельзя произвести из любой имманентной казуальности Причина этого заключается в том, что в обоих случаях поведение отдельных частей зависит от центрального контрольного пункта, который находится вне их пределов
В своем трактате De hominis dignitate Пико говорит: "Отец в момент рождения человека поместил в него зерна всех видов и зачатки первичной жизни".[107] Если Бог - это copula мира, то человек - это copula сотворенного мира. "Давайте же сотворим человека по нашему образу, который будет не четвертым миром или чем-то, обладающим новой природой, а слиянием и синтезом трех миров (наднебесного, небесного и подлунного)".[108] Человек, как тело и дух, есть "маленький Бог мира", микрокосм.[109] Поэтому человек, как и Бог, является центром событий и все вещи вращаются вокруг него.[110] Эта мысль, столь странная для современного ума, доминировала в мировоззрении человека до тех пор, пока, несколько поколений тому назад, естественные науки не доказали подчиненность человека природе и его полную зависимость от причинно-следственных связей. Идея корреляции событий и смысла (теперь приписываемая исключительно человеку) была загнана в такое глухое подполье, что разум потерял ее след. Шопенгауэр вспомнил о ней с некоторым опозданием, после того, как она стала одним из ключевых моментов в научных объяснениях Лейбница.
В силу своей микрокосмической природы человек является сыном небесного свода или макрокосма. "Я есть звезда, что путешествует с тобою", - исповедует посвященный в митраистской литургии.[111] В алхимии микрокосм имел такое же значение, как и rotundum, любимый символ со времен Зосимы из Панополиса, известный также, как Монада.
Мысль, что внутренний и внешний человек образуют единое целое Гиппократа, микрокосм или мельчайшую частицу, в которой неотъемлемо присутствует "великий принцип", характерна и для Агриппы фон Неттешейма. Он говорит:
Все сторонники Платона едины во мнении, что в архетипическом Мире все вещи находятся во всех вещах; так и в нашем материальном мире все вещи находятся во всех вещах, хотя и по-разному, соответственно природе восприятия каждой вещи. Стало быть, Элементы находятся не только в этих низших вещах, но также и в Небесах, Звездах, Дьяволах, Ангелах и, наконец, в Боге, создателе и архетипе всех вещей.[112] Древние говорили: "Все вещи полны богов".[113] Эти боги были "рассеяными в вещах божественными силами".[114] Заратустра называл их "божественными соблазнами"[115], а Синезий - "символами-приманками".[116] Последнее толкование поистине очень близко к идее архетипических проекций в современной психологии, хотя со времен Синезия и до очень недавнего времени не существовало гносеологической критики, не говоря уже о ее новейшей форме, а именно критике психологической. Агриппа, как и сторонники Платона, придерживается той точки зрения, что "низшие существа обладают определенной добродетелью, посредством которой они в значительной степени связаны с существами высшими", и что в результате животные связаны с "божественными телами" (то есть звездами) и оказывают на них воздействие.[117] Здесь он цитирует Вергилия: "Я со своей стороны не верю, что они [грачи] наделены божественным духом или способностью предвидения в большей степени, чем оракул".[118]
