Титус Буркхардт - Сакральное искусство Востока и Запада. Принципы и методы
Монограмма Христа зачастую расположена между буквами «альфа» и «омега», обозначающими начало и конец (рис. 14). Комбинация креста, монограммы и круга символизирует Христа как духовное единство Вселенной. Он есть все; Он представляет Собой начало, конец и вечный центр; Он является «победоносным» и «непобедимым» Солнцем (sol invictus); Его крест господствует над космосом[48], он – космический судия. Вследствие этого данная монограмма является также символом победы. Император Константин, чье положение высшего монарха само по себе символизировало sol invictus, запечатлел этот знак на своем знамени, возвестив тем самым, что космическое предназначение римского императора осуществлялось во Христе.
Рис. 14. Раннехристианская надпись из катакомб с монограммой Христа между альфой и омегой. Солярный круг монограммы, подобно египетским образцам, испускает «руки света» (по Оскару Бейеру)
Христос сравнивается с sol invictus также и в литургии, и об этом уподоблении свидетельствует ориентация алтаря. Литургия, подобно многочисленным древним мистериям, повторяет драму божественного жертвоприношения, в соответствии со значением направлений пространства и циклических мер времени. Космическим образом Слова является Солнце.
Слияние с христианством ремесленных традиций, со всем их космологическим мировоззрением, было подготовлено самой судьбой благодаря введению солнечного календаря Юлием Цезарем[49], вдохновленным египетской наукой, а также переносу юлианского календаря и основных солнечных праздников в христианский литургический год. Не следует забывать, что связь с космическими циклами является основополагающей в ремесленных традициях и особенно в архитектуре, в чем мы убедились на примере построения храма; этот процесс на самом деле создает впечатление подлинной «кристаллизации» небесных циклов. Значение направлений пространства нельзя отделять от значения фаз солнечного цикла; этот принцип является общим для древней архитектуры и для литургии.
Христианская архитектура закрепляет основную схему креста, вписанного в круг. Знаменательно, что эта композиция является одновременно символом Христа и «синтезом» космоса. Круг представляет собой всеобъемлемость пространства, а следовательно, и всеобъемлемость бытия, и в то же время это небесный цикл, естественное деление которого обозначено крестом кардинальных осей и отражено в прямоугольной форме храма. План церкви придает особое значение форме креста, и это соответствует не только специфически христианскому смыслу креста, но также и его космологической роли в дохристианской архитектуре. Крест кардинальных осей является связующим элементом между кругом неба и квадратом земли; и христианское миросозерцание в особенности отдает предпочтение роли, играемой Божественным Посредником.
II
Символика христианского храма основана на аналогии между храмом и телом Христа в соответствии со словами из Евангелия: «Иисус сказал им в ответ: разрушьте храм сей, и Я в три дня его воздвигну. На это сказали Иудеи: Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня его воздвигнешь? А Он говорил о храме тела Своего» (Ин. 2.19–21).
Храм Соломона, замененный до христианской эры храмом Зоровавеля, был обителью Шехины, Божественного Присутствия на земле. Согласно иудейской традиции, это Присутствие удалилось от земли после падения Адама, но вернулось назад, чтобы обитать в телах патриархов. Позже Моисей изготовил для него подвижную обитель в скинии и, в более общем смысле, в теле очищенного народа Израиля[50]. Соломон построил для него постоянное жилище, в соответствии с планом, открытым его отцу Давиду: «Тогда сказал Соломон: Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле; я построил храм в жилище Тебе, место, чтобы пребывать Тебе во веки» (З Цар. 8.12, 13). «И ныне, Боже Израилев, да будет верно слово Твое, которое Ты изрек рабу Твоему Давиду, отцу моему! Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил [имени Твоему]» (там же, 26, 27). «Когда окончил Соломон молитву, сошел огонь с неба, и поглотил всесожжение и жертвы, и слава Господня наполнила дом» (2 Пар. 7.1, 2).
Храм Соломона мог быть заменен телом Христа[51]: когда Христос умер на кресте, завеса в храме перед святая святых разорвалась; тело Христа – это также и церковь в ее аспекте собрания святых; символом этой церкви является христианский храм.
Отцы церкви говорят, что сакральное здание символизирует прежде всего Христа как Бога, проявленного на земле; в то же время оно представляет Вселенную, созданную из видимых и невидимых субстанций, и, наконец, человека и разные его части[52]. Согласно некоторым отцам, святая святых символизирует дух, неф – разум, а алтарь – и то и другое[53]; согласно другим, святая святых, то есть хор, или апсида, представляет дух, тогда как неф уподобляется телу, а алтарь – душе[54].
Некоторые средневековые литургисты, например Дуранд из Мена и Гонорий из Отена, сравнивают план собора с фигурой Распятого: Его голове соответствует апсида, с осью на Восток, Его распростертые руки представляют трансепты, Его туловище и ноги покоятся в нефе, Его сердце помещается в главном алтаре. Такая интерпретация напоминает индуистский символизм Пуруши, заключенного в плане храма: в обоих случаях Человеко-Бог, воплощенный в сакральном здании, является жертвой всесожжения, примиряющей Небо с землей. Возможно, христианская интерпретация плана храма есть не что иное, как применение к христианской перспективе символизма гораздо более древнего; но в равной степени возможно и, может быть, даже более вероятно, что две эти духовные концепции появились на свет независимо друг от друга.
Следует отметить, что индуистский символизм выражает божественное проявление во всеобщем смысле. Ваступуруша-мандала – это схема взаимосвязи Духа—Материи, или сущности—субстанции, тогда как христианская притча о храме рассматривает прежде всего «нисхождение» Слова в человеческую форму. Метафизический принцип тот же самый, однако сакральные миссии разные.
Согласно учению отцов, воплощение Слова само по себе является жертвоприношением, не только в силу страстей Господних, но главным образом потому, что Божество приводится в состояние чрезвычайного «уничижения» в результате нисхождения в человеческую, земную форму. Правда, Бог как таковой, в Своей вечной Сущности, не подвержен жертвоприношению; но тем не менее, не будь страдания Богочеловека в подлинном смысле слова, в Нем не присутствовала бы божественная природа. Хотя, в известном смысле, тяжесть жертвы падает, в конце концов, на Бога, чья беспредельная любовь охватывает и «небеса» и «бездну». Подобным же образом в индуистской доктрине Пуруша как Высшее Бытие не подвержен ограничениям мира, в котором и через который Он проявляет Себя; и все же можно считать, что Он принимает на Себя эти ограничения, поскольку Его собственная бесконечность содержит их в Себе в качестве возможности.
Эти размышления не уводят нас от темы. Они помогают осознать тесную связь между значением храма как тела Богочеловека и его космологической ролью, ибо космос представляет во всеобщем смысле «тело» проявленного Божества. Здесь с христологией сближается тайное учение древних франкмасонов.
Уже указывалось на то, как в процессе ориентации устанавливалась аналогия между устройством космоса и конструкцией сооружения. Мы убедились также, что круг гномона, предназначенный для обозначения осей «восток—запад» и «север—юг», был еще и направляющим кругом, из которого выводились все измерения здания. Известно, что пропорции церкви извлекались обычно из гармонического деления большого круга, то есть деления на пять или десять частей. Этот пифагорейский метод, который христианские строители, вероятно, унаследовали от collegia fabrorum,[55] использовался не только в горизонтальной, но и в вертикальной плоскости,[56] с тем чтобы тело здания оказывалось вписанным в воображаемую сферу. Полученная таким образом символика является наиболее богатой и наиболее соответствующей необходимости: форма сакрального здания «выкристаллизовывается» из беспредельной сферы космоса. Эта сфера уподобляется также универсальной природе Слова, конкретную и земную форму которого представляет собой храм (рис. 15).
Деление на 10 частей не совпадает с чисто геометрической природой круга, так как окружность естественно делится на 6 или на 12 частей; тем не менее, деление на 10 соответствует циклу, в котором оно указывает последовательно убывающие периоды, согласно формуле 4+3+2+1= =10. Следовательно, этот метод установления пропорций здания причастен природе времени, так что не будет ошибкой утверждение, что пропорции средневекового собора отражают космический ритм. Более того, пропорция в пространстве соответственна ритму во времени, и в этой связи показательно, что гармоническая пропорция извлекается из круга, самого непосредственного отражения небесного цикла. Таким образом, естественная непрерывность круга вводится в известной мере в архитектурный порядок, единство которого становится в этом смысле иррациональным и непостижимым в рамках чисто количественного порядка.
