Леонид Беловинский - Жизнь русского обывателя. От дворца до острога
Тем более иным, нежели у «первостатейных», был дом «классического» купечества средней руки или небогатого, особенно в первой половине XIX в. Нередко он стоял на каменном нижнем полуэтаже, где размещалась кухня, спала кухарка (купцы редко имели специально обученных поваров и пользовались услугами кухарок-самоучек, готовивших только блюда русской кухни), жил дворник и были молодцовские, помещения для приказчиков («молодцов») и мальчиков. Если купец вел розничную или оптовую торговлю при доме, здесь же могли располагаться лавка или лабаз за железными дверями и железными ставнями в зарешеченных окнах. Жилые комнаты находились на основном, бревенчатом, иногда обшитом тесом с разделкой «под камень» или оштукатуренном этаже, изредка с мезонином; это был обычно пятистенок или крестовый дом с пристроенными сенями, «парадная» дверь из которых могла выходить на улицу рядом с воротами во двор.
Б. М. Кустодиев. Купчиха за чаем
Все современники, и из дворянства, и из интеллигенции, и из самого купечества, описывают купеческий быт на один лад, лишь с небольшими вариациями, заключающимися то в излишне сатирическом изображении, то в некоторой идеализации. Вот одно из таких пространных описаний, принадлежащее крупному предпринимателю Варенцову:
«Купечество жило в своих собственных особняках с антресолями и мезонинами, с большими садами, окруженными высокими заборами с торчащими на верху их гвоздями, с крепкими воротами и калитками.
Входя в парадную дверь дома, приходилось подниматься по полированной дубовой лестнице, устланной ковром-дорожкой, с медными блестящими прутьями для поддерживания ковров; попадали в переднюю с низеньким потолком, в которой стояли дубовые лари, зеркало и вешалка. Из передней одна дверь вела в кабинет хозяина, другая – в коридор, соединяющий с задней частью дома, и третья двухстворчатая дверь вела в залу.
Все парадные комнаты, как зала, гостиные, столовая, были высокие, аршин в шесть и больше высоты; стены у них были сделаны под мрамор, цветом разных колеров, потолки расписные, с изображением фантастических цветов и птиц. Окна с переплетами из восьми стекол.
Зала была обставлена стульчиками, ломберными столами, гостиные – тяжелой из красного и других пород дерева мебелью, на стенах висели портреты хозяев и их предков, написанные масляными красками, между окнами помещались высокие зеркала на подзеркальниках.
Парадные комнаты открывались только в большие праздники и во время приема гостей, в остальное время они были заперты и мебель закрывалась чехлами, между тем эти комнаты занимали большую часть дома. В парадных комнатах не было уютно, в них веяло холодом и неудобством.
Вся жизнь семьи была сосредоточена в остальной части дома и в антресолях, мезонинах с низенькими потолками, с изобильными лежанками, с закоулками, с коридорчиками, с бесчисленными шкафами, вделанными в стены; с тяжелым воздухом, редко проветриваемым; дезинфекция комнат производилась при помощи накаленных кирпичей, укладываемых в медные тазы и поливаемых квасом с мятой и уксусом, и образовавшийся пар считался хорошим очистительным воздухом.
Весь нижний этаж, где помещались службы, был покрыт коробовыми сводами, в толстых простенках находились окна с железными решетками. В нем помещались кухни, одна – так называемая господская; другая – людская, с большими печами для печения хлебов.
Часть этого нижнего этажа была приспособлена для складов картофеля, лука, моркови, свеклы, яблок и других овощей, запасаемых осенью на целый год; здесь же находился амбар, где хранились драгоценности и лучшие вещи хозяев; амбар запирался двумя железными дверями, с крепкими запорами, при открытии и запоре их раздавался звонок, и звук его доносился даже до второго этажа; кроме этих запоров двери запирались висячими большими замками; в окнах амбара, кроме железных решеток, были железные ставни с хорошими запорами. В нем стояли сундуки, наполненные мехами, бельем, платьями, переходящими из рода в род, и разными драгоценностями. Сундуки были обиты блестящей жестью и тоже с хорошими звенящими запорами. По количеству сундуков, как говаривали, можно было судить о достатке хозяев: «Каково в амбаре, таково и у хозяев в кармане».
Описываемый дом мне хорошо знаком с детства, но другие особняки, принадлежащие купцам, были приблизительно такого же типа: у некоторых в нижнем этаже были расположены парадные комнаты, а кухня была в пристройке, где помещались амбар и хранилище для овощей; в некоторых особняках отсутствовал мезонин, но везде сохранялся один и то же тип: парадные комнаты высокие, большие, а жилые – низенькие клетушки. Нужно думать, купечество приобретало эти особняки у бывших помещиков, а только их приспособляло для своего житья: так, в некоторых домах были хоры. Купивший такой дом с хорами, видя, что из хор не приходится сделать удобное помещение, махал рукой, говоря: «Пусть останутся, вот подрастет сын или дочь, придется справлять свадьбу, пригласим музыкантов – хоры и пригодятся».
Летом купечество того времени не выезжало на дачу, так как в то время еще дачных мест не было; жило все время в Москве, пользуясь своими садами при доме; в садах семья проводила почти весь день, где обедала, ужинала, пила чай на террасе беседки, расположенной в глубине сада. Сады были довольно благоустроенные, с цветниками, с аллеями из акаций и тополей или лип, с большими площадями, обсаженными яблонями и разными ягодными кустами. В праздничные дни обыкновенно выезжали всей семьей в красивые подмосковные местечки: Нескучный сад, Сокольники, Петровский парк, Петровско-Разумовское, Останкино, Кунцево, Кусково и другие, нагруженные провизией, где и проводили на чистом воздухе день.
Считалось необходимым ежегодно сходить пешком в Троице-Сергиевскую лавру…
…Эти путешествия оставляли большой след в сердцах богомольцев: долго еще велись оживленные разговоры о всех впечатлениях их вплоть до того времени, когда начинавшаяся варка варенья, с ее заботами и хлопотами, переводила на другую трепещущую мысль хозяек: не опозориться и не ударить лицом в грязь перед конкурирующими родственниками и знакомыми хозяйками во вкусе и красоте сваренного варенья, варимого на целый год, с соленьями и маринадами…
Варка варенья была страдным временем хозяек; как только ягоды появлялись в Москве, то хозяйки спокойствия не имели: вставали в два часа утра, отправлялись на ягодный рынок, находившийся на Болотной площади, куда подмосковные ягодники, помещики и крестьяне привозили на возах ягоды в решетах. 2–3 часа утра считались самыми выгодными для покупки ягод, так как в это время являлись на рынок представители крупных конфектных фабрик со своими приказчиками, закупали нужное им количество ягод и устанавливали на них цену. С оставшимся количеством непроданных ягод продавцы спешили скорее развязаться и были принуждены с некоторой уступкой продавать маклакам, которые и поднимали цену на ягоды и брали с явившихся на рынок позднее дороже. Заботливые хозяйки, вернувшись с рынка, немного отдохнув, приступали к варке его. На помощь к ним призывались все из старших в доме, даже дети. Варили варенье в медных тазах с деревянными ручками на особых круглых жаровнях, растапливаемых на древесном угле. Варка производилась в саду или на дворе на открытом месте, чтобы не так было жарко от нескольких жаровен. Для варки ягоды употреблялись под названием «Виктория» и так называемая «Русская клубника», славившаяся особым ароматом и приятным вкусом. После варки в течение нескольких дней этих сортов ягод появлялись на рынке малина садовая, лесная, крыжовник, смородина белая, красная, черная, слива и вишня. Все это неутомимо варилось, солилось, мариновалось, сушилось в количестве, чтобы хватило на год.
Купчиха. 1830-е гг.
Таким образом, весь конец лета проходил в заботах по хозяйству – один сорт ягод кончался, начинался другой; за ягодами начиналась солка огурцов, потом мочка яблок, брусники, ссыпка картофеля и других овощей, вплоть до рубки капусты.
Жизнь купечества того времени была довольно замкнутая, проникнуть постороннему в семью было довольно трудно. Днем хозяйку навещали родственники, преимущественно бедные, с которыми визитами не считались; приходили старые монахи, монашки, осведомляющие о монастырских подвижниках, с поучением о духовных и нравственных задачах жизни; богомолки, странники и юродивые, между которыми попадались проходимцы в смысле нелепых рассказов и вранья для придания своей личности большего значения и веса в глазах хозяек. Всех их встречали с радушием и гостеприимством, угощали чаем, и если они приходили в обеденное время, то и обедом. Горячие самовары не переводились весь день в столовой.
