Лекции по зарубежной литературе - Набоков Владимир Владимирович
Впервые его видят на похоронах Падди Дигнама, его никто не знает, появление его внезапно и неожиданно, и весь день мистер Блум будет возвращаться к этой маленькой, но свербящей загадке: кто был человек в коричневом плаще? Вот как он появляется на похоронах. Пока могильщики ставят гроб носом на край могилы и подводят снизу веревки, чтобы опустить его в яму, Блум думает о мертвом Дигнаме. «Хороним его… Он не знает кто тут и ему все равно». Взгляд Блума скользит по тем, «кто тут», и на мгновение останавливается на лице незнакомца. Поток мыслей принимает новое направление: «Нет, а это-то еще кто этот долговязый раззява в макинтоше? Нет правда кто хочу знать. Нет, грош я дам за то чтоб узнать. Всегда кто-нибудь объявится о ком ты отродясь не слыхивал». Эта мысль застревает, и вскоре он пересчитывает немногих провожающих. «Мистер Блум стоял поодаль со шляпой в руках, считая обнаженные головы. Двенадцать, я тринадцатый. Нет. Чудик в макинтоше тринадцатый. Число смерти. И откуда он выскочил? В часовне не было, за это я поручусь. Глупейший предрассудок насчет тринадцати». Мысли Блума переключаются на другое.
Так кто же этот долговязый, что возникает как будто из воздуха в тот самый момент, когда гроб Патрика Дигнама опускают в могилу? Продолжим наше расследование. В конце церемонии Джо Хайнс, репортер, который переписывает присутствующих на похоронах, спрашивает Блума:
«— И скажите-ка, — продолжал Хайнс, — вы не знаете этого типа, ну там вон стоял, еще на нем…» Но в этот момент он замечает, что тип исчез, и предложение остается незаконченным. Опущенное слово, конечно, «макинтош». Блум завершает предложение: «Макинтош… Да, я его видел. Куда же он делся?» Это недоразумение (сравните его с темой Золотого кубка и аутсайдера Рекламы): Хайнс думает, что Макинтош — имя незнакомца.
«Макинтош, — повторил Хайнс, записывая. — Не знаю, кто он такой. Это его фамилия?» Хайнс отходит, оглядываясь по сторонам: не упустил ли он кого. «Да нет, — начал мистер Блум, оборачиваясь задержать его. — Нет же, Хайнс!
Не слышит. А? Куда же тот испарился? Ни следа. Ну что же из всех кто. Не видали? Ка е два эль. Стал невидимкой. Господи, что с ним сталось?» В этот момент мысль Блума прерывается, к нему подходит седьмой могильщик, чтобы взять лежавшую рядом с ним лопату.
В самом конце главы 7 части II — главы, где основным приемом становится синхронизация действий различных людей на улицах Дублина около трех часов дня, мы находим еще одно упоминание о загадочном человеке. Вице-король, правитель Ирландии, следующий на открытие благотворительного базара Майрас в пользу больницы Мерсера (именно на этом базаре позже, когда стемнеет, произойдет знаменательный фейерверк — тема 10 главы), — итак, вице-король со своей свитой проезжает мимо слепого юноши, и тогда «на Нижней Маунт-стрит пешеход в коричневом макинтоше, жуя черствую корку, быстро и беспрепятственно перебежал вице-королю дорогу». Что нового здесь добавляется для разгадки? Да, этот человек существует, в конце концов, он живой индивидуум, он беден, он проходит легкими шагами, надменностью и отчужденностью движений он несколько напоминает Стивена Дедала. Но он, конечно, не Стивен. Вице-король — ему не препятствие, Англия не может повредить ему. Живой человек. И в то же время легкий, как призрак. Кто же он такой?
Следующее упоминание появляется в главе 9 части II. Кабачок Кирнана, где анонимный хулиган, именуемый Гражданином, и страшная собака донимают мягкого, любезного Блума. Нежно и серьезно (что возвышает его над собственной приземленностью в других частях книги) еврей Блум говорит: «И еще я принадлежу к племени… которое ненавидят и преследуют. Причем и поныне. Вот в этот день. Вот в эту минуту». Гражданин ерничает: «Вы что ли говорите про новый Иерусалим? <…>
— Я говорю про несправедливость, — отвечает Блум. <…> — Но все это бесполезно… Сила, ненависть, история, все эти штуки. Оскорбления и ненависть — это не жизнь для человека. Всякий знает, что истинная жизнь — это совершенно противоположное». «И что же это?» — спрашивает Олф, владелец заведения. «Любовь», — отвечает Блум. Между прочим, это основа философии Л. Толстого: человеческая жизнь есть божественная любовь. Простаки из кабачка понимают любовь как любовь физическую. Из череды разноообразных утверждений: «Констебль бляха 14 А любит Мэри Келли. Герти Макдауэлл любит парня с велосипедом. <…> Его Величество Король любит Ее Величество Королеву» и т. д. — на мгновение выглядывает наш* таинственный незнакомец: «Человек в коричневом макинтоше любит женщину, которая уже умерла». Мы отмечаем, что он выделяется из всего ряда и противопоставлен констеблю и даже старичку мистеру Вершойлу со слуховым рожком, который «любит старушку миссис Вершойл со вставным глазом». Нечто поэтическое добавилось к его образу. Но кто он, этот человек, появляющийся на страницах книги в критические моменты, — что он символизирует: смерть, угнетение, притеснение, жизнь, любовь?
В конце сцены мастурбации на пляже (глава 10), во время фейерверка Блум вспоминает Человека в Коричневом Макинтоше, которого он видел возле могилы. И в главе 11, между сценой в родильном приюте и фарсом в доме терпимости в одиннадцать часов, прямо перед закрытием кабачка человек-загадка на мгновение возникает там из алкогольных паров: «Умора, братцы, ктой-то этот выпердыш в макинтоше? Пыльный Родси. Из какой помойки он шмотье вытащил? Мать родная! А чем это он разжился? Юбилейный барашек. Ха, глянь-ка, Боврил. Ну сердяга дошел. Знакомы ль вам те рваные носки? Никак голодраный гриб из Ричмонда? Об заклад, он! Он думал, у него хер свинцовый. Может симулировал. Мы его звали Бартл-Хлебожор. Прежде, о сэры, это был почтеннейший обыватель. Оборванец бедный жил, он сиротку полюбил. Но она от него сбежала. Перед вами несчастный покинутый. Макинтош, скитающийся в диких каньонах. Тяпнул и двигай. Прикрывают. Где легавые дело крант. Чего? Видал его сегодня на погребении? Что, кореш какой дал дуба?» Отрывок, как и весь последний эпизод главы, излишне темен, но имеются явные указания на человека, жадно поедающего суп Боврила, на его пыльные ботинки, рваные носки и утраченную любовь.
Человек в коричневом макинтоше вдруг появляется в борделе — глава 12, где гротескно изображены скачущие мысли Блума: отрывочные мысли действуют на сумрачной сцене комичного кошмара. Эту главу не следует принимать всерьез, равно как и краткое явление Блуму Человека в Коричневом Макинтоше, который осуждает его за то, что он сын христианки: «Не верьте ни одному его слову. Это — Леопольд Макинтош, известный поджигатель. Его настоящее имя Хиггинс». Мать Блума, жена Рудольфа Вирага из Сомбатхея, Вены, Будапешта, Милана, Лондона и Дублина, — урожденная Элин Хиггинс, вторая дочь Джулиуса Хиггинса (урожденного Кароя — венгра) и Фанни Хиггинс (урожденной Хегарти). В этом же кошмаре дед Блума Липоти (Леопольд) Вираг плотно запакован в несколько пальто и поверх всего одет в коричневый макинтош, очевидно позаимствованный у человека-загадки. Заполночь в «Приюте извозчика» (часть III, глава 1), заказав Стивену кофе, Блум берет номер «Ивнинг Телеграф» и читает в нем сообщение Джо Хайнса о похоронах Патрика Дигнама: «В числе провожающих были» — дальше следует список имен, кончающийся Макинтошем. И наконец, в следующей главе, написанной в форме вопросов и ответов, встречается такой: «Какую самозапутанную загадку сознательно задал себе, однако не разрешил Блум, поднявшись, передвигаясь и собирая многочисленные, многоцветные и многообразные предметы одежды? Кто был Макинтош?»
Здесь мы в последний раз слышим о Человеке в Коричневом Макинтоше.
Знаем ли мы, кто он? Я думаю, да. Ключ к разгадке — в главе 4 II части — сцена в библиотеке. Стивен говорит о Шекспире и утверждает, что великий писатель сам присутствует в своих произведениях. «Он запрятал свое имя, прекрасное имя, Вильям, в своих пьесах, дав его где статисту, где клоуну, как на картинах у старых итальянцев художник иногда пишет самого себя где-нибудь в неприметном уголку», и именно это сделал Джойс, поместив свое лицо в неприметном уголке этого полотна. Человек в Коричневом Макинтоше, проходящий сквозь романный сон, — это сам автор. Блум мельком видит своего создателя!
