Евгений Яровой - По следам древних кладов. Мистика и реальность
Печерским монахам нечего было сетовать на разорительный пожар. Они умело провели русского императора: не только избавились от старых, пришедших в негодность деревянных строений, но и за счет царской казны украсили обитель новыми каменными зданиями. При этом и свои заветные сокровища сберегли… Невольно приходит мысль: не был ли «красный петух» выпущен в тот год из монашеских рук? Однако произошло непредвиденное событие — столь оберегаемые сокровища оказались… забытыми. Как же это могло произойти? По всей вероятности, во время эпидемии чумы, свирепствовавшей в Киеве в середине XVIII столетия, монахи, знавшие о тайнике в Успенском соборе, умерли или бежали из города. В результате почти два столетия клад оставался в забвении.
Не избежала искушения пополнить казну за счет счастливого случая и дочь Петра I — императрица Елизавета. Ей кладоискательское искушение пришло из города Михайлова в виде «надежной» информации от «верных людей».
ДЕЛО О «МИХАЙЛОВСКОМ КЛАДЕ»
Доноситель казак Терехов за ложный донос и утруждение Высочайшей Императорской персоны, в страх других, подлежит жестокому наказанию кнутом с вырыванием ноздрей и ссылке в Оренбург на тяжкие работы.
Рапорт Сенату, 1756В июле 1756 года императрица всея Руси Елизавета Петровна получила донесение от дежурного генерал-адъютанта о том, что в городе Михайлове спрятаны «несметные сокровища».
Якобы «выход сокровищ» видел своими глазами в Щетинной слободе казак Терехов, прибывший из Оренбурга. Он насчитал ни много ни мало тридцать шесть (!) бочек с серебром, две бочки с золотом и две — с мелким жемчугом. А перед ними, по уверению Терехова, находился Крест Господен — «охранитель от нечистой силы».
Несмотря на всю фантастичность «видения», Елизавета решила проверить данное сообщение — уж очень манили сокровища! В Михайлов срочно отправляется майор пехотного полка Алсуфьев. Вместе с людьми городской воеводской комиссии он проводит сыск в доме солдатки Богатыревой, где бравый казак узрел огромные ценности. Но перерыв весь дом, комиссия ничего не нашла, о чем и отправила рапорт в Сенат. При этом ее члены потребовали наказать Терехова за ложный донос и, главное, за «утруждение Высочайшей Императорской персоны». Уже в декабре того же года Сенат определил Терехова наказать кнутом и сослать в Оренбург, а его сообщника, ямщика Малышева, также бить плетьми и «ежели к службе годен — отослать в военную коллегию».
После этого следы казака теряются, но ямщик вновь появляется на горизонте. В июне 1757 года он через генерал- фельдмаршала графа А. Б. Батурина обращается к императрице и убеждает ее в реальном существовании ненайденного клада. Через два года к ней поступает очередной донос, который пишут «россияне Алексей Ростунов и товарищ его белгородский купец Антон Белов». Тема та же — клад в городе Михайлове. И в очередной раз Елизавета не выдерживает и распоряжается об очередном поиске сказочных сокровищ. Возможность получить несметные богатства перевесила реальный смысл. По ее именному указу Сенат отправляет всех трех информаторов вместе с сенатским экзекутором Евлашевым и рудокопным мастером Тихоновым в Михайлов.
Опытный рудокоп с нанятыми крестьянами копает во всех местах, на которые указывают «знатоки». В результате они перерыли все окрестности, но клада не нашли. В Петербурге возмущены повторением печального результата. Зимой 1759 года Сенат принимает суровый вердикт: Ростунова и Белова разослать в разные места, а Малышева в очередной раз нещадно бить плетьми и отослать в военную контору для направления в солдаты.
Императрица Елизавета Петровна серьезно отнеслась к сообщению о «михайловском» кладе.
Ямщик стойко перенес наказание, но так и не успокоился. Почему-то он был твердо убежден, что клад существует. Через два года Малышев вновь напоминает о себе. В июле 1761 года через крестьянина Новгородского уезда Куркова он опять отправляет донос о спрятанных сокровищах и просит послать для их поиска сержанта Григория Суздина. Видимо, этих людей он также заразил фанатичной верой в существование михайловского клада.
Но ему уже не верят. На это послание следует жесткий ответ: никаких комиссий не слать, Куркова наказать, а самого Малышева судить по закону военной коллегии. Как говорится, достал… После этого распоряжения неугомонный ямщик навсегда пропадает со страниц государственных документов. Судьба его неизвестна, как неизвестна и причина его маниакальный веры в существование клада, «увиденного» казаком Тереховым.
Казалось бы, история закончилась и в столице окончательно убедились, что в Михайлове клада нет. Но с вступлением на престол императора Петра III она получает неожиданное продолжение. В январе 1762 года ему вручают донос от солдата Ингерманландского пехотного полка Никифора Поднорова и дворцового крестьянина Петра Чугунова о том, что в Михайлове… клад все же есть! И старая история раскручивается по третьему кругу!
Петр III мог не знать о предыдущих поисках клада, поэтому, ознакомившись с очередным доносом, тут же повелел отправить на его поиски лейб-гвардии Преображенского полка поручика Миллера. Надежда неожиданно пополнить казну никогда не покидала русских монархов.
Император Петр III продолжил поиски сказочных сокровищ
Поручик выполнил поручение с военной дотошностью. Он облазил все закоулки, погреба и чуланы в домах солдатских жен Ирины Богатыревой и Матрены Рышкиной, где якобы находятся бочки с ценностями. Но как и следовало ожидать, поиск в очередной раз оказался безрезультатным. Об этом Миллер и составил обстоятельный отчет.
Ознакомившись с ним, император был раздосадован на кладоискателей-неудачников и указом от 20 апреля 1762 года повелел: «За неправильный донос и напрасное дерзновение Его Величества на утруждения учинить доносителям публичное наказание кнутом, сослать их в Нерчинск на вечную работу, чтобы впредь от них таких вымышленных доносов быть не могло и дабы другие, смотря на ложные доносы, чинить не отважились». На этом данная история наконец-то завершилась, но оставила ряд вопросов.
Поразительно, но дело о «михайловском кладе» трижды повторялось в мельчайших деталях: донос о сокровищах, их неудачные поиски, разочарование царственных особ и жестокое наказание инициаторов поиска. Его уникальность состоит в том, что в россказни о фантастическом богатстве клада поверили первые лица государства. Причем не только поверили, но и дали санкцию на их поиски. Когда же они поняли, что стали жертвами невежества, пришла досада и последовали суровые санкции.
Спустя столетия не все ясно в этой странной истории. Настораживает фанатичная вера информаторов в существование клада. Она не могла появиться на пустом месте, но тогда кто или какие явления ее «подпитывали»? Почему клад искали в домах только двух солдаток? Мнение о том, что именно они распускали слух о кладе, чтобы привлечь к себе внимание, не выдерживает критики. Вряд ли они нуждались во внимании царствующих особ. Истину в этой истории уже вряд ли удастся установить. Но она наглядно показала, как самые фантастические видения сокровищ могут привести к сну разума.
Этот случай прогремел на всю страну. Но в России редко когда учились на собственном опыте. Не прошло и 60 лет, как подобная история повторилась почти в деталях, но уже в Калужской губернии.
МИФИЧЕСКИЙ ПОГРЕБ С СОКРОВИЩАМИ
Лежит в глухом подземелье древний-предревний клад. За всеми забытой дверью ничей не смущает он взгляд.
Дж. Р. Толкиен. Клад15 июня 1715 года в московскую канцелярию сенатского правления явился монастырский крестьянин Ларион Федотов. Он подал на имя начальника канцелярии, стольника Юрия Федоровича Шилкина, донос, в котором заявил, как когда-то казак Терехов, что знает секрет клада огромной ценности!
О сокровищах Ларион узнал от крестьянина Василия Орешникова, который поведал ему про некий погреб с сокровищами. В нем якобы хранятся, ни больше ни меньше, четыре бочки-сороковки и 14 бочек средних и малых размеров с деньгами! «Из тех бочек одна развалилась, — уверенно писал Л. Федотов в доносе, — и видно, что из нее высыпались деньги, лежащие грудой на полу. Там же стоит большой котел железный, и видно, как поверх того котла лежит посуда — блюда да тарелки золотые. На тех тарелках стоит кадочка медная, а на ней икона в дорогом окладе. А еще в том погребе есть два куба винных, наполненных доверху жемчугом…». Столь яркое и детальное описание убеждало, что рассказавший о кладе Орешников действительно видел эти богатства собственными глазами. Он уверял, что подробно рассмотрел их через решетку, преграждавшую вход в погреб. Для этого он просунул сквозь нее посох с прикрепленной свечой.
