Роберт Гулик - Сексуальная жизнь в древнем Китае
Создание эротических книг, песен или картинок —1000
(Их издание предполагает такое же наказание)
Очернение достойной женщины —500
Шутки по поводу женщин —50
Шутки по поводу богов и духов —30
Сквернословие —10
Поджог чужого дома —500
Помыслы о том, чтобы сделать вдову или монахиню наложницей -500
Выказывание предпочтения какой-то одной жене или наложнице -500
Аборт -300
В случае, если сделан, чтобы скрыть нелегальную связь —600
Зазывание другого мужчины к проституткам или вовлечение в азартные игры —300
Подбивать мужа на то, чтобы он продал свою жену —300
Не останавливать жену, когда она издевается над наложницей (в зависимости от тяжести преступления в каждом случае) —100–300
Если плохое обращение приводит к смерти —1000
Неспособность выдать замуж своих служанок —200
Развлечения с проститутками или с мальчиками (за каждый раз) —50
Приглашение исполнять развратные пьесы (за каждый раз) —20
Напиваться до умопомрачения —1
Не соблюдать в своем доме изолированности мужчин и женщин —3
Выбрасывать кусок исписанной бумаги —1
Читать книги, не вымыв предварительно руки —3
Держать в постели книги или веера с надписями на них —3
Странное указание, что насмешки над богами считаются менее серьезным прегрешением, чем насмешки над женщинами, может объясняться тем, что первые способны отомстить за себя, а последние — нет. Удивляет слишком сильное наказание за изготовление эротических произведений: очевидно, считалось, что они могут погубить сознание человека, а это будет равнозначно его убийству. Что же касается обязанности хозяина выдать замуж своих служанок, то поскольку хозяин в отношении своих слуг выполнял функцию родителя, его долгом было и подыскать для работающих в доме служанок, по достижении ими замужнего возраста, подходящего мужа. Три последних пункта в списке были включены мною по причине их необычности, чтобы продемонстрировать преклонение китайцев перед письменным словом. Во многих китайских городах на улицах можно обнаружить каменные стелы с надписями: «Относитесь бережно к письменному слову». Подобные стелы воздвигаются благочестивыми людьми, которые регулярно проводят захоронения ненужных обрывков бумаги, оставляемых прохожими.
Оба списка ставили своей целью отвратить читателя от фривольных песенок и театральных пьес. Эти строгие меры типичны для юаньской эпохи, когда процветала легкая литература. Попробуем выявить, на каком фоне она возникла.
Сунские чиновники часто не желали служить под началом монгольских или иных иноземных захватчиков и отказывались от должностей. Китайские интеллектуалы, которых готовили к чиновной карьере, больше не сдавали государственных экзаменов, а кандидаты на сдачу государственных экзаменов были вынуждены прекратить свои занятия. В сущности, в период между 1284 и 1313 гг. монголам пришлось отменить систему экзаменов. Оказавшиеся в столь аномальной ситуации ученые, в особенности самые молодые из них, не замедлили обратиться к мимолетным развлечениям. Их излюбленным времяпрепровождением стал театр, ранее считавшийся прибежищем простолюдинов, достоянием невежественной толпы. Эрудиты переделывали для сцены старинные любовные истории, а талантливые поэты сочиняли стихи для книжечек сомнительного содержания. Начался безудержный расцвет жанра цюй («напевных строф»), являвшегося разновидностью жанра цы и оказавшегося очень удобным для любовной поэзии; он занял главенствующую роль на китайской поэтической сцене. Эпоха Юань является временем великого расцвета китайского театра.
Можно отметить две пьесы, которые были особенно знаменитыми в то время и в основе которых лежали любовные интриги: «Си сян цзи» («Записки о Западном павильоне») и «Пи па цзи» («Записки о лютне»)[153] В основу пьесы «Си сян цзи» легли любовные похождения поэта танского времени Юань Чжэня, о котором упоминалось выше. Герой пьесы, молодой ученый, снимает комнату в буддийском храме, чтобы предаться там ученым занятиям. В особняке неподалеку живут вдова и ее красавица дочь. В квартал вторгаются бандиты, и молодому человеку удается защитить от них вдову. Он знакомится с девушкой, которая не сразу отвечает взаимностью на его притязания. После долгих ухаживаний, которые не обходятся без дополнительных осложнений, ему наконец удается устроить с ней свидание, и все завершается счастливым соединением двух сердец.
«Пи па цзи» представляет особый интерес, поскольку в ней рассказывается о терзаниях человека, влюбленного одновременно в двух жен. Героем ее является знаменитый ученый ханьской эпохи Цай Юн (133–192), который женился в родном городе на прекрасной и при этом образованной девушке по имени Чжао У-нян. И вот он отправляется в столицу, чтобы сдавать там экзамены на должность. Своих пожилых родителей он оставляет на попечение супруги. На экзаменах Цай Юн оказывается первым и вынужден жениться на дочери высокопоставленного чиновника. Она тоже очаровательна и образованна, и герой испытывает к ней глубокую привязанность. Его убеждают, что на далекой родине все прекрасно, но на самом деле все обстоит иначе: вследствие неурожая там разразился голод, и хотя его первая жена продала все, что имела, чтобы поддержать престарелых родителей мужа, старики умерли от голода. Тогда Чжао У-нян решает отправиться в столицу, чтобы разыскать своего мужа. Она прибывает туда после многочисленных испытаний, зарабатывая на жизнь игрой на лютне. Совершенно случайно она встречается со второй женой Цая, но не признается ей, кто она такая. Женщины становятся близкими подругами, но однажды выясняется, кто такая Чжао У-нян на самом деле. Однако все завершается благополучно: вторая жена Цая, до глубины души тронутая верностью Чжао У-нян по отношению к родителям ее мужа, воссоединяет мужа с его первой женой и император издает указ, согласно которому Цай имеет право иметь двух главных жен.
В большинстве случаев роль, подобную той, что сыграла вторая жена Цая, выполняли куртизанки. Впоследствии в драматических произведениях нашел отражение опыт куртизанок и проституток. Юаньский ученый, о котором известно только то, что его фамилия была Хуан, написал трактат, озаглавленный «Цин лоу цзи» («Записки о зеленых башнях»), где описал судьбы семидесяти куртизанок своего времени, большинство из которых снискали себе известность в качестве певиц и актрис[154].
В кратких биографиях «Цин лоу цзи» представлены в полном объеме их жизненные пути, в которых нашли отражение тревоги и смятения того времени. Некоторые из этих певичек, которых богачи выкупали и делали своими наложницами, потом бросали их, чтобы присоединиться к какой-нибудь театральной труппе, и в конечном счете выходили замуж за ее руководителя или же возвращались к своей прежней профессии. Другие же становились даосскими монахинями и странствовали по крупным городам страны, зарабатывая на жизнь либо как актрисы, либо как проститутки, и в конечном счете заканчивали свои дни в нищете или в гареме китайского либо монгольского чиновника.
В текстах того времени упоминаются и актеры, которым за их презренную профессию платили крайне мало. Очень часто их жены и дочери вынуждены были становиться проститутками, чтобы как-то сводить концы с концами. Актеры и актрисы занимались также декламированием устных рассказов на перекрестках. Этот жанр приобрел огромную популярность еще и потому, что не был чистым развлечением, а предоставлял возможность излить гнев против завоевателей. Незамысловатому этому искусству было суждено сыграть важную роль в истории китайской литературы: оно способствовало зарождению нового литературного жанра, ориентированного на разговорную речь. До той поры непременным правилом было в любом письменном тексте, и чуть ли не в любых устных речах, использовать изысканные обороты классического языка. Однако у монгольских чиновников и их чужеземных приспешников не было ни времени, ни желания осваивать несомненно сложный для них язык, и потому устное и письменное общение между завоевателями и покоренными осуществлялось на своеобразном административном lingua franca, в основу которого был положен упрощенный разговорный язык. В задачи рассказчика, вслед за драматургом, входило совершенствовать новый сочный жаргон. Одновременно этими историями они заложили основы будущего китайского романа. До XIX в. романисты были привержены именно к этому жанру с характерным для него стилем рассказчика, обращающегося к прохожим. Каждая глава заканчивалась словами: «Если вас интересует, что было потом, вы сможете все узнать, прослушав следующий эпизод» — или какой-то похожей стандартной фразой.
Описания жизни куртизанок и проституток того времени представляют огромный интерес, и остается только надеяться, что западные переводчики отнесутся к этому жанру китайской литературы, процветавшему с эпохи Тан до начала XX в., с большим вниманием, чем ранее[155]. Вот как излагается в «Цин лоу цзи» история куртизанки Фань Ши-чжэнь.
