Вероника Крашенинникова - Америка-Россия. Холодная война культур
Сегодня христианский фундаментализм наиболее радикальных американских евангелистов вполне сравним с исламским фундаментализмом радикалов Ближнего Востока. Некоторые евангелистские проповедники видят в американской оккупации Ирака «новые захватывающие возможности для обращения в христианскую веру мусульман». Общая тема их проповедей заключается в убеждении, что «наш президент – настоящий брат во Христе, и поскольку он услышал волю Бога о том, что наша нация должна объявить войну Ираку, мы блаженно с этим согласимся»[16].
Противостояние исламскому радикализму также примечательным образом сблизило американских евангелистов с израильскими ортодоксами и правыми, несмотря на очень непростые отношения между христианством и иудаизмом. Процветающее движение «христианского сионизма» в Америке основывается на убеждении, что действия Израиля приближают воплощение библейского предсказания о втором пришествии. Помимо традиционной поддержки «единственной демократии на Ближнем Востоке» Израиль сегодня получает моральное и политическое подкрепление от американских евангелистов как сражающийся «на переднем фронте войны Добра против Зла». В результате республиканский президент Джордж Буш обрел репутацию самого произраильского президента в истории Соединенных Штатов, в то время как произраильская политика ранее считалась прерогативой демократов.
Очевидно, что описанные выше эпизоды радикальной интерпретации религии относятся лишь к небольшой части американского общества. Нормой же в американском обществе по-прежнему остаются неограниченная свобода вероисповедания, великое разнообразие религий и их деноминаций, открытость и расположенность большинства американцев к представителям других вер. Радикальная часть общества получила непропорционально влиятельный голос в американской внутренней и внешней политике за счет того, что подобных взглядов придерживается президент. Между евангелистами и Джорджем Бушем образовалась своеобразная круговая порука: евангелисты избирают и поддерживают его, а он проводит политику сообразно их убеждениям.
Религиозное усердие вносит в американское общество, известное своей рациональностью и тем часто отличаемое от российского, существенный эмоциональный заряд. Вера – это самое близкое, самое личное из того, что есть у людей, она важнее политических убеждений. Самюэль Хантингтон отмечает, что протестантские убеждения в Америке постепенно теряли интеллектуальный элемент: «доктрина уступила эмоциям»[17].
Интеллектуальная база: труды эпохи Просвещения
Интеллектуальной основой американской государственности и национального сознания стали работы философов европейской эпохи Просвещения.
Идеи «века разума», сменившего «век обскурантизма», несли невиданную неординарность и прогрессивность. Эти идеи родились в европейской элите в поисках выхода из долгого периода сомнительного традиционализма, наполненного суеверием, иррациональностью и тиранией. Хаос, воцарившийся после религиозных войн, вдохновил стремление к порядку, единству и спокойствию в обществе. Реформирование Церкви повлекло за собой реформирование политического строя, поскольку церковная и государственная власть были тесно переплетены. Постепенно развивалось комплексное философское размышление о роли государства и отношениях между государством и человеком. Мыслители эпохи Просвещения задавались вопросами реформирования монархии в согласии с интересами ее субъектов и построения «просвещенного» строя в обществе. Рациональность, разум, опыт и познание в качестве инструментов исследований заместили традиции и предрассудки, которыми руководствовалась предыдущая эпоха.
Монтескье, Руссо и Вольтер во Франции, Кант в Германии, Адам Смит, Томас Гоббс, Эдмунд Бёрк, Давид Хьюм и Джон Локк в Великобритании спорили о природе человека, о балансе добра и зла в нем, о способности человека к самоорганизации и соблюдению этических и моральных принципов, о характере и роли власти и ее отношениях с гражданами, о принципах устройства и функциях государства, об эволюционных силах общества. Человеческая личность впервые в истории мысли получила столько внимания к своей сущности. Ценность личности, утверждаемая свободой, равенством и совокупностью прав, была одновременно предметом и движущей силой исследований. Именно вокруг человека, для обеспечения его свобод, и задумывалось американское государство, в разительном отличии от европейской традиции.
Самое значительное влияние на основателей нации, и в особенности на Томаса Джефферсона и Джеймса Мэдисона, произвел Джон Локк, считающийся отцом американского либерализма. Его размышления о «неотъемлемых правах», свободе и «народном суверенитете» внятно просматриваются в «Декларации независимости», написанной Джефферсоном.
В естественном состоянии индивиды, согласно Локку, обладают правами, а их обязанности состоят в защите собственных прав и уважении к правам других. «Если в состоянии природы человек столь свободен; если он является абсолютным властителем собственной персоны и имущества, равным величайшему и не подчиняющимся никому, то почему ему расставаться со своей свободой?»[18]. Исходя из постулата о естественных правах как безусловной собственности человека, Локк определяет функцию правительства как отправление определенных ограниченных задач – правосудия, внешних сношений и т. п. – ради эффективной защиты свобод индивида: свободы слова, веры и собственности. Народ остается безусловным сувереном и имеет право не поддерживать и даже ниспровергнуть безответственное правительство.
Идеи предшественника Локка Томаса Гоббса (1588–1679), кардинально отличающиеся от убеждений последователя, также активно участвовали в построении интеллектуальной архитектуры американской государственности. Гоббс в отличие Локка видит человека движимым своекорыстием, эгоизмом и страстями. Ограниченность ресурсов в естественном состоянии, по Гоббсу, диктует «войну всех против всех», и жизнь в таком сообществе «одинока, бедна, злобна, жестока и коротка». «В этой войне каждого человека против каждого человека следствием является то, что ничто не может быть несправедливым. Понятия добра и зла, справедливости и несправедливости не имеют места. Где нет общей власти, нет закона; где нет закона, нет несправедливости. Сила и обман в войне первостепенные достоинства»[19].
Но поскольку война не в интересах человека, стремящегося любой ценой выжить в безжалостном мире, то люди приходят к «общественному договору». Общество, согласно Гоббсу, это население, находящееся «под властью», которой люди отдают часть своих естественных прав, необходимую для обеспечения внутреннего мира и общей безопасности. Власть – монарх, аристократия или демократия (причем Гоббс отдает предпочтение монархии) должна обладать абсолютными полномочиями. Государство Гоббса, могущественный монстр Левиафан, не ограничено в своей автократии в отношении вопросов безопасности, войны и любой угрозы своей целостности. Доктрина разделения власти не применима: правитель должен обладать всей полнотой гражданской, военной, судебной и духовной власти.
Противоположные школы мысли Джона Локка и Томаса Гоббса параллельно проявлялись по ходу истории Америки. Сегодня, также как и в прошлом, они, переплетаясь, формируют мировосприятие общества и отдельных личностей в его руководстве. Так, например, вице-президент Ричард Чейни, с его убежденностью во враждебных намерениях остального мира, в необходимости сильной президентской власти и предпочтением силовых решений проблем, представляется верным учеником и активным последователем Гоббса.
Уникальная группа единомышленников: отцы-основатели
Исключительную роль в становлении Соединенных Штатов как нации и государства сыграли личности отцов-основателей. Редким стечением исторических обстоятельств стал тот факт, что в одном месте, в одно время собралась уникальная группа просвещенных людей, решивших посвятить свои жизни интеллектуальному и практическому построению нового типа государства, которое бы избежало в своем функционировании ошибок Европы. Отцы-основатели нации – Томас Джефферсон, Джон Адамс, Александр Гамильтон, Бенджамин Франклин, Джеймс Мэдисон, Джордж Вашингтон, Арон Бур, – несмотря на многочисленные противоречия, были едины в своем стремлении создать государство на основе передовых для того времени идей эпохи Просвещения. Разум, опыт и гуманность диктовали им новый политический строй, который бы предоставил возможно более широкие возможности для реализации позитивного потенциала человека и одновременно создал бы преграды для ограничения негативных сил человека, в наличии которых они отдавали себе полный отчет. Основатели нации вполне сознавали, что писали историю не только своего периода, но и будущих веков.
