Александр Томчин - Германия без вранья
Удо разбирается в политике, и его никак не назовешь пешкой, которую можно двигать, как угодно. Я спрашиваю его, будет ли он выполнять любой приказ начальника. Нет, отвечает он с ходу, не задумываясь, не будет, если сочтет приказ преступным. А что это значит? Ну, например, если ему прикажут взорвать машину, а в ней находятся дети. Выполнение такого приказа идет вразрез с его совестью и убеждениями. Это записано в нашем законе и уставах, объясняет Удо. За невыполнение меня не накажут. Более того, у нас подчиненный не имеет права выполнить приказ, нарушающий закон. Если же он это сделает и потом сошлется на дисциплину, то будет наказан. Виновным считается и офицер, который отдает преступный приказ. Очевидно, что нынешняя Германия и ее армия не имеют ничего общего с прошлым.
Около трети добровольцев-контрактников после испытательного срока в 6 месяцев, в отличие от Удо, не хотят продолжать воинскую службу. Министр обороны объясняет это их наивностью: «Некоторых удивляет, что им приходится спать в одной комнате с другими солдатами, приходить на службу в начищенных сапогах и и что курить можно только в отведенное для этого время». Такие молодые люди выбирают работу, где у них больше свободы.
В Германии вы нередко увидите, как молодой здоровый парень везет в парке старушку в инвалидной коляске, и вовсе не собственную бабушку. Или он помогает ей купить в универсаме продукты, причем все это с приятной улыбкой. По Конституции ФРГ «никто не может быть принужден к военной службе против своей совести». Поэтому тем, кто отказывался служить, предлагали такую альтернативную гражданскую службу. Теперь она тоже отменена. Кто же будет ухаживать за больными, стариками и инвалидами? Для этого создана Федеральная добровольная служба (Bundesfreiwilligendienst) при Министерстве семьи. Работающего в ней называют «буфди». В нее принимают на срок от полгода до двух лет и мужчин, и женщин, без ограничения по возрасту. Добровольцы могут работать не только в больницах, школах или детских садах, но и в службе охраны природы, в спорте, в сфере культуры, в деле интеграции мигрантов, в защите от катастроф. Их обеспечивают питанием и помогают им с жильем. «Буфди» зарабатывают лишь «карманные деньги» (обычно до 330 евро), то есть меньше, чем солдаты-контрактники, получающие более 1000 евро. Тем не менее желающих так трудиться более чем достаточно. Сказывается, по-видимому, и безработица, но дело не только в этом. Любая работа на благо общества в Германии престижна.
Карл (19 лет) окончил гимназию и служит санитаром в городской больнице. Он кормит пациентов, измеряет им кровяное давление и пульс, заправляет постели, наводит порядок на кухне. Карл хочет стать врачом и уверен, что эти навыки ему пригодятся. У молодежи есть и другой вариант – она может провести на службе для сограждан добровольный социальный (ДСГ) или экологический год (ДЭГ). Например, 17-летняя Анна Копп по окончании школы бесплатно работает в доме престарелых в маленьком городке Бад-Зоден. Она моет стариков и приносит им еду. «Это трудно, но я довольна своим выбором», – говорит Анна. Молодые люди, прошедшие ДСГ или ДЭГ, пользуются в обществе уважением. Потом они успешно учатся в вузах.
В Мюнхене «буфди» сопровождают инвалидов в школах и вузах, помогают им в быту. «После 12 лет школы мне захотелось быть самостоятельным, и здесь я получаю 500 евро в месяц, – говорит Алекс. – Тут замечательный коллектив, нас здесь учат работать, все проблемы мы обсуждаем вместе. А осенью вместе путешествуем. На такой работе узнаешь много нового, знакомишься с интересными людьми. Клиенты есть от 3 до 95 лет. Мне интереснее с детьми – я помогаю 9-летнему ребенку из семьи мигрантов, страдающему аутизмом. Когда видишь его успехи, забываешь обо всех неприятностях. Я устроился на год случайно, но ни капли об этом не жалею. Здесь набираешься терпимости, взаимопонимания и милосердия». Матери больных детей в восторге от Алекса и его сверстников: «Они такие молодые, вежливые, с их приходом как будто появляется свежий ветер». Эти молодые люди не только помогают другим, но и приобретают полезный жизненный опыт.
Часть 9
Отношение немцев к России и русским. Нужны ли Германии мигранты и как немцы к ним относятся?
9.1. Отношение немцев к России и к русским. Память о Второй мировой войне
Как относятся немцы к нашим соотечественникам? У них в ходу шутка: «Какой национальности были Адам и Ева? Конечно, русские. Им было нечего надеть, негде жить, а они считали, что живут в раю». На вопрос, что они думают о русских, немцы отвечают по-разному. Одни говорят, что это симпатичные и образованные люди. Другие отвечают: они угрюмые, мрачные. Почему они загрязнили весь мир своими вредными веществами? У них в стране – огромные богатства, а они не могут себя прокормить. Что они, работать не хотят?
Когда немцев спрашивают о России, им в голову приходят прежде всего слова «нищета», «мафия» и «русские много пьют». Россия связана в их сознании не столько с медведями и балалайками, сколько с пьянством и воровством. Для них русские – это общительные люди, которые любят праздновать и пить водку. Большинство немцев считает русских удивительно гостеприимными, а также смелыми, доброжелательными, щедрыми и терпеливыми, но ленивыми, безалаберными и склонными к надувательству. Немцев настораживают и раздражают в Германии новые русские. Ходят слухи, что они уже скупили чуть ли половину Баден-Бадена, что они строят себе дворцы, а потом обманывают строителей при расчете.
Для немцев Россия – это огромная и прекрасная страна, с богатыми природными ресурсами, где много образованных людей, но с низким уровнем жизни. Наша зима для них слишком суровая.
Многие не хотят приезжать к нам из-за плохого сервиса. И не только. Подростку, герою одного из немецких фильмов, друг объясняет, почему у его отца есть оружие: «Отец водит грузовики в Россию. А Россия – это дикий Восток. Там каждую минуту угоняют машину». Если спросить приехавших в Петербург немцев, например молодых специалистов, проходящих у нас стажировку, как они себя тут чувствуют, то они жалуются, что не ощущают себя в безопасности. Недавно для иностранцев в Петербурге ввели специальный номер телефона, т. е. создали такое подразделение милиции, куда можно жаловаться на милиционеров же. Этого немцы умом понять не могут, как и вообще всю нашу жизнь. Что такое наша коммуналка, жилконтора, наши учреждения – этого им не понять никогда.
Немцы не могут привыкнуть к полной беспорядочности нашего уличного движения. Если они работают в России, то страдают от непривычной для них неорганизованности и необязательности.
Для немецких туристов, прибывающих в Петербург, самая интересная достопримечательность – Янтарная комната в Екатерининском дворце в Пушкине. Вся ее история связана с Германией – возникновение, потом уничтожение и, наконец, восстановление с использованием пожертвованных немцами средств. Мы показали ее нашим немецким друзьям. На них большое впечатление произвела не только Янтарная комната, но и огромная очередь, в которой пришлось стоять. В Германии очереди, подобные российским, бывают редко, например, в Берлине в Национальную галерею и на выставки. Позже мой друг, художник, прислал мне свое стихотворение «Schlangologie» (die Schlange – это и змея, и очередь). Приведу строки из него в своем переводе:
Взгляни вперед – стоит у кассы дядя,
Что далеко был за тобою сзади.
Да, видно, спета песенка твоя,
Гляди – опять раздвоилась змея,
И очередь вторая заорала:
«Мы – первые, а вас здесь не стояло!»
…Здесь все – натренированные асы,
Ты никогда здесь не дойдешь до кассы.
По шахматам – мир знает изумленный —
Рождаются здесь чудо-чемпионы,
Ведь русские – особенный народ,
Ходы умеют просчитать вперед.
Немцы старшего поколения проявляют интерес к истории дореволюционной России, к ее культуре. Напротив, молодые люди в Германии, как правило, не интересуются Россией.
Вторая мировая война унесла жизни 70 млн человек, и последствия ее люди всего мира испытывают на себе до сих пор.
Память о войне неизбежно сказывается на отношениях между нашими народами. В нашей стране память о жертвах этой войны живет в каждой семье. Если разговор заходит об этой войне, то многие немцы, чуть ли не каждый второй, рассказывают о том, что их родителей преследовали при гитлеровском режиме. Тут возможны преувеличения. И все же до жизни в Германии я не представлял себе так ясно, что и при фашистской диктатуре находилось немало мужественных людей, бросивших ей вызов. При Гитлере было уничтожено около 500 тысяч немцев – первыми жертвами стали немецкие антифашисты, противники режима.
Как относятся к России и к русским немцы, пережившие войну? Профессор Мартин Ульман, с которым я познакомился на одной из конференций в университете, рассказывал мне: «Наша семья всегда отличалась консервативными взглядами, поэтому мой отец оказался на стороне Гитлера. Он пошел воевать и попал в плен. Кормили военнопленных плохо, но они видели, что их русских охранников кормили еще хуже. Поэтому обид у них не осталось. Вместе с другими военнопленными ему пришлось строить в России дома. Он был по специальности архитектором и старался все делать как следует, но русские разворовывали строительные материалы. Его поражало – тащили даже те строители, которые потом должны были в этом доме жить. Им было наплевать на то, что будет потом».
