Олег Буткевич - Красота
Дело здесь совершенно в другом. Природные явления, не отрицающие человеческую жизнедеятельность, человек рассматривает теоретически и непосредственно образно воспринимает как самую внешнюю, но благоприятную, полезную, необходимую среду человеческого существования. Именно в этом смысле можно говорить о человеческой существенности подобных физических явлений. Последние, во-первых, породили человека как физическое существо, во-вторых, составляют ту необходимую физическую среду, где он может жить, в-третьих, открывают то поле деятельности, которое подвластно его творческим усилиям. В этом, и только в этом смысле образы «человеческой» природы как самого внешнего тела человека образно воспринимаются существенными явлениями человеческой сущности.
«[...] Если движение, воспринимаемое нервами от предметов, представляемых посредством глаз, способствует здоровью, — писал Спиноза, — то предметы, служащие причиной этого движения, называются красивыми. В противном случае они называются безобразными» 30.
В этом несколько прямолинейном положении заложена несомненно справедливая мысль, которую не хотят понять некоторые современные «духовидцы», пытающиеся в естественной, физической природе найти объективные, общественные или идеальные, человеческие качества или свойства. Человек с самого начала и теперь также ощущал и ощущает себя — и лично, и как общественного человека — вполне реальным, вполне материальным физическим существом. Спиритуалистическим существом человек становится исключительно в идеалистической философии. Поэтому, говоря, что в физически противостоящих ему явлениях человек видит отрицание собственной сущности и не может воспринимать ее образно, а в «своих» предметах и в явлениях еще не обработанной природы, подтверждающих его сущность (и в этом смысле существенных для нее), человек видит свой образ, — отнюдь не следует думать, будто в дереве или в солнце он визуально узнает свою духовную или общественную человеческую сущность. Он видит в них лишь физическое, естественное явление, существенное для физической человеческой жизни, для его естественного тела, от которого неотделимы ни человеческий разул, ни воля, ни способность к творчеству.
Следует отметить решающий момент этого рассуждения. Он вовсе не в том, что человек обязательно видит красоту в тех явлениях, которые объективно не отрицают его физической сущности, В таких явлениях он может видеть или не видеть красоту в зависимости от многих обстоятельств. Было бы весьма странным, если бы все, что не грозит нам физическим уничтожением, мы квалифицировали как прекрасное. Решающим здесь, как уже говорилось, является то обстоятельство, что человек не может видеть красоты там, где он чувствует отрицание человеческой жизни. И не может потому, что он непосредственно ощущает в явлениях, противостоящих человеческому существованию, их объективное несоответствие всей тенденции развития мира, в котором общественно-человеческая сущность должна занимать место, которое занимает.
Здесь эстетическое чувство, даже слабо развитое в других отношениях, выступает весьма определенно и бескомпромиссно. Ибо направлено оно уже не на стимулирование дальнейшего творческого процесса самопреобразования материи, но на защиту самого человеческого этапа ее развития.
Перед лицом подобной угрозы объединяют свои усилия не только все «цивилизованные» эмоции, но и самые глубины подсознания, эстетически отвергая подчас даже то, что сегодня уже «усмирено» эволюцией, что лишь когда-то было, а может быть, ( кто знает?) потенциально все еще остается безжалостным, слепым врагом разумного человеческого начала.
Во всяком случае, эстетическое ощущение трубит здесь тревожный сигнал опасности...
И тем не менее иногда даже в момент крайней физической угрозы смелый и решительный человек не может не ощутить подлинно эстетического волнения.
Все, все, что гибелью грозит.
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
Альпинисты, разведчики, моряки, полярники, космонавты — все, кто рискует жизнью, выполняя свою работу, отнюдь не лишаются способности воспринимать противостоящие им, подчас весьма грозные явления, как и свое столкновение с ними, со своеобразным восхищением, в значительной мере окрашенным эстетически.
Возникнув в борьбе с окружающей действительностью, продолжив своей практикой процесс поступательного развития мира, человек все время оставался и остается активным борцом. Борьба и преодоление препятствий, иногда несравненно более могучих, чем он сам, — отличительная черт человека, идущего по пути достижения чело не чес ни к разумных целей. В практике, направленной на уничтожение разрушительных катаклизмов и драматических столкновений, человек постоянно сталкивается с ними, вскрывает их, форсирует события, сознательно использует разрушительные силы. С появлением целенаправленного человеческого труда в мире, обретшем в лице человека осознанную перспективу самопреобразования, утвердился вопрос: во имя чего? Борьба во имя ближайшей или дальней цели, борьба во имя тех или иных идеалов сделалась определяющей чертой человеческой деятельности.
Эта целенаправленная борьба определила в сознании человека и его отношение к тем драматическим событиям, в которых он так или иначе вынужден участвовать. Люди не всегда осознают, что, восхищаясь чем-то грозным, опасным, восхищаясь самим фактом борьбы, они в данном столкновении или в его возможности эстетически воспринимают прежде всего самоутверждение человечности — величайшей новой сущности преобразующей себя материи. Храбрый человек, эстетически наслаждающийся опасностью, наслаждается своей человеческой способностью противостоять стихиям, побеждать их, утверждать себя именно как человеческое существо, способное «усмирить» то, что ему противостоит.
Подчас, видя ужасные события, неизбежные в общем процессе становления человечности, мы способны воспринять их эстетически как нечто грандиозно прекрасное. Так воспринимаются кровопролитная освободительная борьба, революции, подвиги людей, идущих на смерть. Способность увидеть ужасное, грозное или страшное событие, в общей перспективе, в едином процессе становления человечности ощутить его не как нечто отрицающее этот процесс, но как неизбежное в данных обстоятельствах явление общего прогрессивного движения, явление, происшедшее ради продолжения этого движения, во имя него, и породила, собственно, понятие трагедии.
Итак, подводя итоги, можно резюмировать следующее.
Эстетическое восприятие как особое «творческое чувство» способно ощутить прекрасными новые, создаваемые в практике объективно-«истинные» явления во всех сферах физического и общественного преобразования действительности. В то же время оно способно воспринимать красоту и «нетронутой» природы, непосредственно раскрывая в ней глубинную тенденцию диалектического развития в сторону все более сложного, все более гармонического единства закономерно развивающихся процессов и явлений. Тенденцию, которая обрела в человеческой практике форму разумного, целенаправленного самопреобразования материи.
То же, что объективно отрицает эту всеобщую тенденцию, что активно препятствует непосредственно в образной форме ощутить гармоничность и целесообразность, представляется эстетическому сознанию безобразным.
Объективным источником ощущения безобразного может быть, во-первых, всякое отрицание целесообразности, закономерности, гармонии, цельности, здоровья (в широком смысле этого слова) развивающихся естественных и общественных процессов и явлений и, во-вторых, те даже и закономерные и целесообразные в самих себе явления и процессы, суть которых тем не менее содержит или может при известных условиях содержать в себе отрицание общего диалектического развития, и прежде всего существование и развитие человеческого разумного начала самопреобразующеися в практике человека природы*.
* Особую сферу, требующую специального анализа, составляет взаимоотношение красоты и безобразия в области конкретной человеческой истории. В самом общем виде мы касались этой проблематики. однако не исчерпали ее даже в первом приближении. Тема такого специального исследования могла бы быть обозначена как «Красота против красоты», ибо наиболее острые и интересные его аспекты видятся связанными со столкновениями противоположных субъективных идеалов, с выяснением их объективной обусловленности, степенью реальной прогрессивности диалектически взаимосвязанных исторических явлений и процессов.
