Роберт Гулик - Сексуальная жизнь в древнем Китае
Через посредника осуществлялся обмен информацией между двумя семьями, которые одновременно прибегали к услугам гадателя по вопросу о желательности предполагаемого союза. Если результат гадания оказывался благоприятным, происходил обмен документами по надлежащей форме. В этих документах содержались подробные сведения об обоих брачующихся: с указанием имен, рангов и должностей, занимаемых главами семей на протяжении трех последних поколений; даты рождения сына и дочери; перечисление родственников, проживавших вместе с ними, и список всего семейного имущества. Со стороны невесты прилагался еще список ее приданого и заявление об имущественном состоянии, причитавшемся ей после замужества. Если обе стороны были удовлетворены приведенными данными, то устраивали встречу между будущими супругами во время пиршества, когда они могли увидеть друг друга; такая церемония называлась сянцинь. Они выпивали за здоровье друг друга, и если невеста устраивала жениха, он втыкал ей в прическу золотую шпильку. Если же она оказывалась ему не по нраву, он преподносил ей две штуки шелка. При условии, что обе стороны всем удовлетворены, происходил обмен подарками, и выбирали благоприятную дату для бракосочетания. После еще нескольких обменов подарками, большинство из которых имело чисто символическое значение (например, пара золотых рыбок, отождествляемых с плодородием),[147] жених в сопровождении большой свиты, куда входили куртизанки и наемные музыканты, отправлялся за невестой. По прибытии в дом невесты юноша должен был облагодетельствовать ее родных, преподнеся им яства и напитки, которые захватил с собой. Тогда невеста занимала положенное место в церемониальном паланкине, в котором ее торжественно доставляли в дом жениха, причем ее сопровождали множество куртизанок, которые несли цветы и красные свечи. Именно куртизанки вводили невесту в брачные покои, а будущего супруга сопровождал туда церемониймейстер. Новобрачные обменивались чарками с вином и завязывали узлом пряди волос. На этом брачная церемония завершалась, после чего молодых выводили в центральные покои, где новобрачная официально представала перед родными мужа и табличками с посмертными именами предков.
Впоследствии эта церемония претерпела некоторые существенные видоизменения. По-видимому, при династии Мин предварительная церемония встречи брачующихся была предана забвению; вместо этого они впервые встречались лицом к лицу, когда супруг в зале предков приподнимал вуаль, закрывавшую лицо невесты. Однако первоначальный обряд сохранился в Японии в старомодных бракосочетаниях, где он носит название миай.
* * *За период Сун в интерьере китайских жилищ произошли серьезные перемены. При династии Тан жилища богатых горожан представляли собой просторные помещения, разделявшиеся на части при помощи раздвижных перегородок. При династии Сун пространство дома разделялось при помощи стационарных стен. В результате увеличилось количество стен, которые можно было использовать, отчего важным элементом внутреннего декора стал свертываемый настенный свиток. Пол был выложен каменными плитками, и зимой его покрывали коврами. Входя в дом, обувь снимать перестали. На полу уже не сидели, из мебели использовали высокие столы и стулья, украшенные резьбой.
Спальный альков теперь еще больше стал напоминать нечто вроде отдельной комнаты. Он представлял собой закрытое до самого потолка отделение в комнате, был отделан прочным деревом и оснащен зарешеченными окошками. В глубине такого алькова находилось ложе, закрытое со всех сторон занавесками. Рядом с ним оставалось достаточно места, чтобы разместить туалетный столик и небольшой чайный столик. Спереди этот альков также был скрыт занавесками. Внутри имелось два приспособления, предназначавшихся для обеспечения уюта. Это «бамбуковая жена» (чжу фу-жэнь) — цилиндрическая бамбуковая клетка длиной в три фута, которую помещали между ног жаркими летними ночами во избежание чрезмерного потоотделения. Китайские эмигранты завезли эту клетку в Голландскую Ост-Индию и в другие страны Юго-Восточной Азии, где она получила наименование «голландской женушки». Вторым приспособлением была «теплая старушка» (тан-поцзы) — наполненная горячей водой медная бутыль, с помощью которой зимой согревали постель. Были и маленькие сосуды с горячей водой, их использовали для прикладывания к стопам, и назывались они «старушками для ног» (цзюэпоцзы). По словам цин-ского ученого Чжао И, эти невзрачные, но полезные предметы появились при династии Сун.[148].
По-видимому, при династии Северная Сун (960–1127) и мужчины, и женщины одевались примерно так же, как в конце династии Тан. Например, на большой буддийской картине, изображающей бодхисаттву Кшитигарбха, обнаруженной в Дуньхуане и датируемой 983 г., в нижнем правом углу изображена «донаторша», дама в церемониальном облачении.[149] В руках дама держит флакон с благоуханной водой. На ней длинное, ниспадающее платье с просторными рукавами; плечи ее окутаны шалью, края которой свешиваются до пола. Прическа у нее весьма замысловатая. Две пряди, называвшиеся по-китайски бинь или чань бинь («пряди цикады»), в которые вплетены цветочки (а возможно, бусы), свисают над висками. Такие пряди представлялись китайцам особенно привлекательными и потому часто упоминаются в любовной поэзии, где их уподобляют легким облачкам. Спереди прическу скреплял изогнутый гребень, а с боков торчало по три шпильки с точеными навершиями-Шиньон украшали бляхи из чеканного золота в форме фениксов со вздернутыми хвостами и цветы, изготовленные из такого же материала. На лице у дамы видны два больших, отчетливых красных пятна, расположенных прямо под глазами, и три мушки в центре лба.
Небезынтересно сравнить это изображение с изображениями японских ойран, или гейш высшего ранга, как они представлены на картинах, написанных примерно через тысячу лет. На картине, выполненной около 1840 г. художником Эйдзаном, известным мастером цветных гравюр, изображена ойран Татибана из борделя Цуруя в Эдо (Токио). Очевидно поразительное сходство: ниспадающие платья, длинные просторные рукава и в особенности — изысканная прическа с двумя свисающими прядями; гребень надо лбом и торчащие шпильки с украшенными навершиями. Эта картина является красноречивым доказательством того, насколько тщательно японцы сохраняли некоторые древнекитайские обычаи.
На другой обнаруженной в Дуньхуане картине, изображающей бодхисаттву Авалокитешвара с двумя сопровождающими, видно, что мужское одеяние было практически таким же, как в конце династии Тан. Картина выполнена в цвете на шелке и датируется 968 г., что соответствует самому началу династии Северная Сун. Следует обратить внимание на чиновную шапку с накрахмаленными крыльями, на платье, плотно запахнутое у шеи, и пояс, инкрустированный нефритовыми пластинами. В руках у мужчины — переносная курильница с длинной рукоятью.
По-видимому, в течение всего периода династии Северная Сун представители обоих полов носили почти одинаковые одежды, но в течение последующего периода, при династии Южная Сун (1127–1279), произошли разительные перемены. В этом нет ничего удивительного, поскольку императорский двор переместился из Бяньляна на юг в Ханчжоу, что привело к радикальному изменению социальных и культурных факторов. Впрочем, об изменениях в стиле одежды и моды можно говорить только в самых общих чертах. В настоящее время мы располагаем весьма скудными сведениями по истории китайской одежды, этот вопрос почти не привлекал внимание исследователей[150]. Большинство дошедших до нас картин сунского времени является копиями, и не исключено, что их авторы произвольно меняли детали. Те же немногие сунские работы, на которых изображены человеческие фигуры и которые принято считать подлинными, совсем не обязательно воспроизводят те типы одежды, которые носили большинство современников художников. На самом деле художники чаще всего предпочитали изображать на своих картинах людей в архаизированных одеяниях и на фоне старинной обстановки. Даже сейчас китайские портретисты нередко представляют своих современников в костюмах Минской династии. Поэтому нижеследующие заключения следует принимать с определенной долей осторожности.
На протяжении периода Южная Сун преобладала мода на просторную верхнюю одежду. И мужчины, и женщины носили ниспадающие платья, которые волочились за ними по земле. Поскольку по правилам моды того времени считалось недопустимым для женщин оставлять обнаженными шею и грудь, женщины начали надевать под платье короткую курточку, застегивающуюся спереди и с плотно прилегающим высоким воротником. По-видимому, столь популярные в эпоху Тан передники вышли из моды, а вместо них женщины начали надевать поверх платья нечто вроде мантии, распахнутой спереди и крепящейся чрезвычайно длинными лентами, которые свисали до самого пола. Иногда такие накидки были короткими. Носили и золотые ожерелья, застегивающиеся спереди при помощи искусных замочков. По-видимому, такие ожерелья, называвшиеся «замочками долгой жизни» (чанминсо), вошли в моду при династии Южная Сун. Они выполняли роль своеобразных амулетов: считалось, что в них прочно заключен дух долгой жизни и счастья и что этот дух будет благотворно воздействовать на носящего их. Ныне серебряные или золотые «счастливые замочки» принято вешать на шею новорожденным в 19-й день второго лунного месяца, в день рождения Будды. При династии Мин женщины продолжали носить такие ожерелья; по-видимому, они не снимали эти украшения-обереги, даже когда раздевались для совокупления (см. ЕСР, pi. XV).
