Наталия Николина - Массовая литература сегодня
Современный историко-авантюрный роман опирается на традиции русской и особенно зарубежной приключенческой литературы, прежде всего романов А. Дюма. В ряде случаев имеют место и отдельные сюжетные параллели-переклички. Так, образы трех друзей-гардемаринов в романах Н. Соротокиной явно ориентированы на образы трех мушкетеров в произведениях
А. Дюма. С этими же героями сопоставляются персонажи романов Р. Святополка-Мирского, входящих в серию «Рука Москвы, или собирание земли», – друзья Филипп Бартенев, Василий Медведев и Андрей Святополк-Мирский. Показательна следующая аннотация, явно преследующая рекламные цели:
«Это “Три мушкетера” по-русски! Это – лучше, чем “Гардемарины”! Приключения продолжаются!!! Но действие происходит не десять лет спустя, а немедленно!!!»
Источниками образов современных историко-авантюрных романов могут служить не только литературные произведения или исторические сочинения, но и произведения киноискусства. Так, по верному замечанию одного из критиков, над мистическим «черным всадником» в романе Е. Толстой «Слуга государев» явно витают и тени «всадника без головы», и героя «Сонной лощины» Бертона, и девушки-террористки, сыгранной Ксенией Рапопорт в фильме «Всадник по имени смерть».
Для историко-авантюрного романа характерны стремительность развития действия, быстрая смена событий, острота, сюжетных ситуаций. Сюжетообразующий характер имеют в нем мотивы преследования, похищения, борьбы с тайным или явным врагом, сокрытия/раскрытия тайны. Так, в романе К. Вронского «Сибирский аллюр» взаимодействуют мотивы борьбы с врагом (казачья ватага Ермака сражается с отрядами Кучума) и мотив сокрытия тайны, осложненный не менее традиционными для историко-авантюрного романа мотивами переодевания и преследования: шестнадцатилетняя крестьянская девушка Марьянка, переодевшись в мужской костюм, присоединяется к казакам и участвует в их походе в Сибирь. После того как ее тайна была раскрыта, она вынуждена бежать с любимым, спасаясь от преследований Ермака и его «ватажников». В романе О. Духовой «Опальная княжна» скрывается от преследователей Екатерина Долгорукая, «порушенная невеста» Петра II. При этом автор, отступая от исторической правды, обращается к мелодраматическим эффектам. Предельно острая интрига сочетается в романе с максимальным накалом страстей: князь Долгорукий сначала продает дочь «лиходею» Лихачеву, затем сжигает в печи ее ребенка; четвертуют лейтенанта Дмитрия Овцына, полюбившего Екатерину; сама княжна убивает отца, мстя за гибель сына; гибнет в болоте глава Тайной канцелярии Ф. Ушаков, судьба которого в действительности была совсем иной.
Ключевыми словами историко-авантюрных романов, как правило, служат такие лексические единицы, как приключение, авантюра, история, тайна, опасность, сражение, бегство. Показательны, например, названия глав романа Е. Толстой «Слуга государев»: «Последняя ставка», «Поединок», «Встреча на польской границе», «Опасные откровения», «Покушение», «Бегство», «Баталия», «Виктория».
В качестве исторического фона в современном историко-литературном романе избираются события разных эпох, при этом авторы предпочитают обращаться к временам Киевской Руси, Ивана III, Ивана IV, Смутному времени, «золотому веку» Екатерины II. Такой же популярностью пользуются сюжеты, связанные с историей викингов, см., например, романы О. Григорьевой «Набег», «Берсерк» и др. В русских историко-авантюрных романах, как правило, подчеркивается связь викингов и варгов (варягов) и развивается версия славянского происхождения Рюрика; см., например, следующие комментарии Ольги Григорьевой в тексте романа «Набег»: «Гюда и Рюрик – реальные исторические личности. Историки спорят о происхождении Рюрика, но здесь автор склоняется к теории, утверждающей, что и Рюрик, и Гюда были детьми князя Гостомысла, правителя Ладоги; Варги – здесь одно из племен прибалтийских славян. Многие историки считают, что варги вымысел, другие говорят, что это одно из названий варягов… Автор склонен предполагать, что варги – отдельное славянское племя».
Для историко-авантюрного романа характерна особая пространственная организация, которая предполагает быструю смену локусов, противопоставление «своего» и «чужого» пространства, регулярные перемещения персонажей в пространстве, создающие сквозной образ пути, который может приобретать символические значения ‘жизнь’, ‘судьба’. Так, в романе И. Коваленко «Улеб Твердая Рука» герой произведения – кузнец Улеб из Радогоща, взятый византийскими воинами в плен, оказывается то в Константинополе, где становится кулачным бойцом, то в Фессалии, то в печенежском Поле, то в Киеве, осажденном печенегами, то вновь в Византии.
В романе Е. Толстой «Слуга государев» двое французов, наказанных королем за дуэль, попадают в Россию во время русско-шведской войны. Полное опасностей путешествие сталкивает их и с русскими солдатами и офицерами, и со шведами, и с польскими «партизанами», и с загадочным Черным всадником, который оказывается польской девушкой Анкой, мстящей за погибших отца и братьев. При этом в романе отсутствует топографическая точность, изображаемое пространство весьма условно: шевалье де Брезэ добирается до России, «чужой, незнакомой земли», на корабле – и сразу же оказывается на польской границе («граница с Россией была отмечена странным сооружением, похожим на колодезный журавель…»), где-то недалеко от Полтавы.
Важную роль в историко-авантюрном романе играет хронотоп дороги: «здесь своеобразно сочетаются пространственные и временные ряды человеческих судеб и жизней, осложняясь и конкретизуясь социальными дистанциями, которые здесь преодолеваются. Это точка завязывания и место совершения событий. Здесь время как бы вливается в пространство и течет по нему… Дорога особенно выгодна для изображения события, управляемого случайностью…» [Бахтин 1975: 392]. Так, например, сквозной образ дороги, подчеркивающий власть случайностей, характерен для романов Р. Святополка-Мирского о приключениях друзей – дворян XV века.
В романах рассматриваемого жанра историческое время сочетается с бытовым событийным временем, которое определяется соотнесенностью действий персонажей. Историческое время, как правило, условно, изображаемые же события частной жизни, напротив, обладают временной определенностью, способствующей наглядности и живости описаний. Смена ситуаций регулярно подчеркивается темпоральными сигналами неожиданности и напряженности интриги – вдруг, неожиданно.
Для историко-авантюрных романов характерна ахрония. связанная с частым использованием ретроспекции и проспекции. Например: Да разве мог он (Никола) хоть отдаленно предположить, что это маленькое и совсем незначительное событие повлечет за собой другое, посерьезней…; Но тогда Медведев еще не знал и не предполагал, что удивительная судьба поведет его замысловатыми тропками, крутыми поворотами туда, где он окажется в центре одного из самых странных и загадочных событий своего времени (Р. Святополк-Мирский. Заговор князей).
В ряде исторических романов приключения героев соотносятся с идеей длительности и непрерывности национальной жизни. В этом случае в тексте используются средства обобщения и языковые средства, развивающие мотивы бессмертия, продолжения подвига, исторической преемственности. Так, в финале романа И. Коваленко «Улеб Твердая Рука» появляется стихотворение автора, в котором развертываются мотивы бессмертия и подвига во имя Родины:
Есть смерть бессмертных.
Тех, павших на открытом поле,
Кто отдал жизнь во имя чести Рода,
За волю братьев и за справедливость…
Им – слава вечная!
Историко-костюмные романы далеки от достоверности, следования установленным в источниках фактам. Читателю предлагается авторская реконструкция изображаемой эпохи, которая не претендует на познание исторической истины, более того, часто связана с легковесными фантазиями писателя, не подтверждаемыми известными науке фактами. Так, Ярославна в романе
В. Поротникова «Игорь Святославич» – «ученая» княгиня, переводящая Платона и Геродота; Ксения Годунова в романе О. Духовой «Царевна без царства» – счастливая жена и мать (покинув монастырь, после скитаний по Руси она выходит замуж за купца Ивана Молевского, потомка великого магистра Якоба Моле); вторая жена Ивана Грозного Мария Темрюковна в романе К. Вронского «Казанская роза Ивана Грозного» изображается как сластолюбивая царица, устраивающая оргии в кремлевских покоях и свободно принимающая там любовников. Германскую императрицу Евпраксию Всеволодовну (Адельгейду) убивает в романе М. Казовского «Месть Адельгейды» ее сводная сестра – настоятельница Андреевского монастыря в Киеве Янка, изображаемая автором злодейкой-отравительницей, на совести которой множество жертв. В романе Е. Кузнецова «Мечник Сашка» погибает не жена Юрия Московского (смерть которой, как известно, послужила одной из причин разгрома Твери), а ее служанка, чудом же спасшаяся княгиня бежит в Литву с возлюбленным.
