Вадим Руднев - Логика бреда
Глава вторая. Бессознательная наррация
Теперь для более углубленного анализа бреда воздействия мы введем понятие бессознательной наррации. Напомню, что в новой модели реальности наррация – одно из основополагающих понятий. Реальность – это и есть система зашифрованных нарраций, посланий, и цель человеческой жизни – расшифровка этих посланий. Что же такое бессознательная наррация? Это нечто, что с точки зрения традиционной онтологии наррацией вообще не является. Вот я вышел на улицу вижу идущих мне навстречу прохожих, витрины магазинов, рекламы, машины… Я не осознаю всего того, что я вижу и слышу, я погружен в свои мысли. Но в бессознательном у меня откладываются цепочки из увиденного и услышанного. Это и есть бессознательная наррация. Для чего нужно это понятие? С точки зрения новой модели реальности вещи и факты не существуют сами по себе, они скоординированы с воспринимающим их человеком. Взятые вместе, они составляют элементы новой модели реальности. Но бо́льшая часть вещей и фактов воспринимается человеком бессознательно. Эти впечатления откладываются в памяти в виде нарративных цепочек. Бессознательные наррации представляют собой материал для построения обычных нарраций. В терминах генеративной грамматики Хомского бессознательная наррация соответствует глубинной структуре, а обычная наррация – поверхностной структуре. Подобно тому как глубинная структура является более фундаментальной по сравнению с поверхностной структурой, бессознательная наррация более фундаментальна, чем обычная наррация. Вообще все бессознательное является более фундаментальным, чем все сознательное (если сделать уступку традиционной психологии и признать, что сознательное в каком-то смысле существует).
Бессознательная наррация потенциально психотична, поэтому она по преимуществу бессвязна и номинативна. Так, бессознательная наррация моей прогулки по улице на пути от дома к метро может быть реконструирована примерно следующим образом: «ступеньки – подъезд – окурки – объявление – уважаемые жильцы – капли дождя – две тетки в серых пальто – парикмахерская «Татьянин день» – двое пьяных – нет, я не курю – машины – дома – метро». Чего не хватает бессознательной наррации, чтобы стать обыкновенной наррацией? Это равносильно вопросу о том, чего не хватает глубинной структуре, чтобы стать поверхностной структурой. Глубинная структура бессвязна, асинтаксична: мальчик – мороженое – есть. Поверхностная структура представляет собой связное членораздельное высказывание: Мальчик съел мороженое.
Наша гипотеза состоит в том, что при бредообразовании обычные наррации элиминируются и на место их встают бессознательные наррации. Это соответствует классическому психоаналитическому положению: у психотика на место сознательного встает бессознательное[8]. Когда больной сообщает своему психиатру или психоаналитику о своем бреде, он использует обычную наррацию. Он говорит нечто вроде: «На меня воздействует какая-то дьявольская сила, которая заставляет меня убить жену и детей». Но это высказывание так же соотносится с самим бредом, как рассказ о сновидении – с самим сновидением (разновидностью бессознательного нарратива). Сам бред разворачивается в виде бессвязной бессознательной наррации, может быть, примерно так: «Иван – топор – твоя жена – не жена тебе – топор – возьми скорей – твоя жена – Иван – ведьма – скорей возьми – и твои дети – немедленно топор – скорей, Иван – убей – твоя жена – немедленно – твои дети это – не твои – ведьма – скорей убей».
Как соотносится гипотеза о существовании бессознательной наррации с основными законами новой модели реальности?
Во-первых, в рамках новой модели реальности нет противопоставления сознательного и бессознательного, поскольку там одно постоянно переходит в другое.
Во-вторых, наррация в рамках этой модели не похожа на обычную наррацию, там нельзя сказать:
Однажды, в студеную зимнюю пору,
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
Скорее, это будет нечто макароническое:
Однажды, в студеную зимнюю пору
Она пришла с мороза
В белом венчике из роз,
В приемный зал вошел без панталон,
На холмах Грузии вас больше не тревожит.
Конечно, это карикатура на новую модель реальности. Важно другое: применимо ли понятие бессознательной наррации в новой модели реальности? Ответ прост: любая наррация в новой модели реальности является эквивалентом бессознательной наррации. Но отсюда как будто напрашивается вывод, что новая модель реальности психотична. Но это с точки зрения традиционной психологии и онтологии. В новой реальности субъект перестает различать норму и патологию, он вообще лишается личности, попадая в калейдоскоп бесконечных превращений.
Чтобы сделать понятие бессознательной наррации более выпуклым, возьмем всем известный пример – новеллу «Наваждение», вторую новеллу фильма Леонида Гайдая «Операция Ы и другие приключения Шурика». Лето, экзаменационная сессия. Шурик натыкается на улице на девушку, которая читает нужный ему конспект. Он бессознательно следует за ней, читая этот конспект (бессознательная наррация). Шурик и девушка садятся в трамвай, выходят на нужной остановке и, продолжая читать конспект, идут к дому девушки, бессознательно преодолевая все препятствия: красный свет светофора, серию открытых люков гидрантов. Даже злая собака у подъезда, видя, что они ее не замечают, не может им помешать. Они, продолжая читать конспект, входят в квартиру девушки, садятся за стол, не глядя едят и пьют, потом раздеваются, потому что очень жарко, и, продолжая читать конспект, ложатся на диван. (Если бы это был Голливуд, то дело несомненно дошло до бессознательного – не прерывая чтения конспекта – полового акта.) На этом бессознательная наррация заканчивается и начинается наррация сознательная. После экзаменов Шурик знакомится с этой девушкой, которую, как ему кажется, он раньше никогда не видел, они едут на трамвае по тому же маршруту, но затем чуть не попадают под колеса общественного транспорта. Шурик сваливается в один из люков, а злая собака, которая не дает им войти в дом, становится непреодолимым препятствием. После целой серии манипуляций с колбасой и кошкой они наконец попадают в квартиру девушки, и там у Шурика начинается дежа вю.
Чем бессознательная наррация выгодно отличается от сознательной? Тем, что в ней все происходит на уровне тела. Ведь бессознательное, как мы показали, находится не в психике, а в теле[9]. Поэтому герои так легко на уровне бессознательной наррации преодолевали все препятствия. Чем характеризуется бессознательная наррация при бредообразовании? Тем, что она синкретична, что закономерно связывает ее с архаическим допонятийным мышлением. Вот что писала по этому поводу Ольга Фрейденберг:
Греческий роман опирается на очень древний материал. Тут рассказ носит субъектно-объектный характер; в нем нет различия между тем, кто рассказывает, что рассказывается, кому рассказывается. <…> В таком мифе сам рассказчик идентичен своему рассказу; <…> рассказ уподоблен жертвенному животному <…> жертвенным животным был сам герой…[10].
Считаю необходимым заметить, что Ольга Фреденберг, несомненно, была одним из (бессознательных!) создателей новой модели реальности. Ср. следующий фрагмент:
Похвальба победителя (жизнь), поносившего побежденного (смерть), колесообразно превращалась в свою противоположность, и побежденный (бездействующий, мертвый) герой становился побеждающим (действующим, живым)[11].
Здесь мы должны сказать, что понимаем наррацию предельно широко, ведь реальность с точки зрения ее новой модели в принципе нарративна, и нарративом является каждый ее элемент. В реальности вообще нет ничего анарративного. Номинативное слово-предложение «Зима» – это наррация о зиме. Предложение «Мальчик съел мороженое» – наррация о мальчике, съевшем мороженое. Наррациями являются все языковые игры в витгенштейновском смысле – лекция, прогулка по взморью, половой акт, игра в горелки, дефекация, анекдот, порка, репетиция оркестра.
1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. 2. Оно было в начале у Бога. 3. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. 4. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.
Но слово не может существовать вне контекста предложения, речевого акта и языковой игры. Лакан утверждал: «Бессознательное структурировано как язык». Что нам дает это знаменитое определение? Как структурирован бредовый язык? Язык бессознательного, бессознательная наррация бессвязна, асинтаксична. В ней нет различий говорящего, слушающего и самого рассказа. Следовательно, бессознательная наррация, если вспомнить первый процитированный фрагмент из Ольги Фрейденберг, есть в своей основе архаическая наррация, где слово и предложение, вещь и факт слиты во «всеобщем оборотничестве» (А. Ф. Лосев). Бессвязность является языковым эквивалентом бессвязности и переменчивости аффекта при бреде. Это превосходно показал Алексей Апухтин в стихотворении «Сумасшедший»:
