Коллектив авторов Филология - Русская литература и медицина: Тело, предписания, социальная практика
С. Грекко (Grecco) проецирует характеры чеховских героев на жизнь самого писателя, анализируя три чеховские пьесы, в которых фигурируют доктора («Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры»). «Доктор Астров — это человек, в которого боялся превратиться Чехов. <…> Астров изображен как человек, который ограничил себя до состояния полной неподвижности» [Grecco 1980: 9]. Чехова привлекает образ безликого рационалиста, воплощенного в фигуре врача. Говоря о последней, «самой позитивной» пьесе «Вишневый сад», исследователь объясняет игнорирование писателем медицинской темы личными обстоятельствами самого Чехова — женитьбе на Ольге Книппер. По мнению Грекко, отсутствие доктора в пьесе свидетельствует о том примирении Чехова с медициной, к которому он пришел в конце жизни.
LM избегает произведений экспериментальных, авангардных по причине крайней утилитарности этой области. Основной адресат данных работ — студенты-медики, поэтому преподаватели предпочитают иметь дело с легкопрочитываемыми и ясными текстами. Но проблема заключается в том, что и «понятные» тексты содержат в себе много белых пятен, загадок, лакун и пр. и сами нуждаются в дешифовке. В этом случае глупо отказываться от более сложных текстов У. Фолкнера, Пруста, Бронте, Дж. Конрада или Г. Мелвилла, полагает А. Вайнштейн (Weinstein). Примером такого «смутного», но очень важного для понимания предмета LM произведения является рассказ Кафки «Сельский врач». Вайнштейн отмечает важность того, что рассказ был создан в период, когда Кафка уже страдал болезнью легких. «Сельский врач» написан не только как некий кошмарный сон, но и как аллегория положения медицины в обществе, ее взаимодействия с религией. По мнению исследователя, это попытка осветить культурную слепоту, одиночество медицины перед лицом болезни: «Таковы люди в наших краях. Они требуют от врача невозможного. Старую веру они утратили, священник заперся у себя в четырех стенах и рвет в клочья церковные облачения; нынче ждут чудес от врача, от слабых рук хирурга» [Кафка 1994: 225]. Иными словами, «медицина остается одна на границе между телом и душой, жизнью и смертью» [Weinstein 1997:13]. У Кафки доктора раздевают и помещают рядом с больным ребенком. Возможно одно из объяснений этого символа — «ты не сможешь распознать недуг пациента, пока, обнаженный, не полежишь рядом с ним» [Weinstein 1997:14].
Медикам искусство необходимо для понимания типических человеческих реакций или эмоций, не сводимых исключительно к физиологическим или биологическим, для рассмотрения индивидуальной человеческой жизни, для обогащения языка и мышления. Для исследователя LM параллель между литератором и врачом очевидна: медик наблюдает за пациентом, артист — за природой… «Искусство, как и медицина, не финал — это поиск. Вот почему, наверное, мы зовем медицину искусством…» [Scott 2000]. Иначе говоря, область LM появляется исключительно как практическая отрасль медицины и медицинского образования, имея в своих основах гуманистические и теософские корни. Причина заключается в самой природе «докторской» точки зрения, нуждающейся в гуманизации. В связи с капелланами — основателями LM, стоит вспомнить о давнем противостоянии врача и священника, ведущего свою историю еще из фольклорно-народных представлений [Одесский 1995-158–181]. Однако в современной ситуации священники не противостоят докторам, а, наоборот, мирно с ними сосуществуют, что лишний раз говорит о явном проникновении литературы в жизнь, обратном процессу викторианских времен с их стремлением ввести жизнь в литературу. Литература и медицина проходят новый виток своих отношений.
Филологические работы, зачастую публикующиеся в тех же изданиях, что и «медицинские», как было продемонстрировано выше, относятся к иному жанру исследований. Во-первых, литературоведы не преследуют в отличие от врачей никаких практических целей (таких, как преподавание или биоэтика). Во-вторых, для них исследование не сводится исключительно к прямому сопоставлению литературы и медицины, врача и писателя, лечения и творения.
На «медицинские» работы, несомненно, оказывает влияние монография М. Фуко «Рождение клиники», в которой философ стремится проанализировать культурные процессы определенных эпох сквозь призму медицины. Подобным же образом поступают авторы монографий, упомянутых в данной статье. Все эти факты подводят к выводу, что в филологии и литературоведении не существует такой отдельной области, как LM. Медицина — объект изучения, для литературоведа находящийся в ряду таких областей человеческого опыта, как, например, военная служба или образование. Эта область продолжает осознаваться как отдельная исключительно в силу параллельного существования сугубо практических медицинских этических исследований.
Литература
Гейзер 1954 / Гейзер И. М. Чехов и медицина. М.: Госмедиздат, 1954.
Тромбах 1989 / Громбах С. М. Пушкин и медицина его времени. М.: Медицина, 1989.
Кафка 1994 / Кафка Ф. Сочинения. М.: Художественная литература, 1994. Т. 1.
Меве 1989 / Меве Е. Б. Медицина в творчестве и жизни А. П. Чехова. Киев: Здоровье, 1989.
Одесский 1995 / Одесский М. П. Человек болеющий в древнерусской литературе // Древнерусская литература: изображение человека и природы. М.: Наследие, 1995.
Хемингуэй 1972 / Хемингуэй Э. Рассказы. Прощай, оружие! Пятая колонна. Старик и море. М., 1972.
Шубин 1982 / Шубин Б. М. Доктор А. П. Чехов. М.: Знание, 1982.
Bailin 1994 / Bailin M. The Sickroom in Victorian Fiction: The Art of Being 111. Cambridge [England]; N. Y.: Cambridge University Press, 1994.
Caiman 1997 / Caiman K. Literature in the education of the doctor // The Lancet. 1997. 29 november. № 350.
Ceccio 1978 / Ceccio J. Medicine in Literature. N.Y., 1978.
Coulehan 1995 / Coulehan J. Tenderness and steadiness: Emotions in medical practice // Literature and Medicine. 1995. 14 february.
Cousins 1981 / The Physician in literature / Ed. by N. Cousins. Philadelphia: Saunders Press, 1981.
Daniel 1987 / Daniel S. Literature and Medicine: In Quest of Method // Literature and Medicine. 1987. № 6.
Goffman 1990 / Goffman E. Asylums. N.Y.: Anchor Books, 1990.
Goodman 2001 / Goodman Y. Dynamics of Inclusion and Exclusion: Comparing Mental Illness Narratives of Haredi Male Patients and Their Rabbis // Culture, Medicine and Psychiatry. 2001. № 25.
Gordon 1996 / The literary companion to medicine: An anthology of prose and poetry / Ed. by R. Gordon. N.Y.: St. Martin’s Press, 1996.
Gorsky 1999 / Gorsky S. R. «I’ll cry myself sick»: Illness in «Wuthering Heights» // Literature and Medicine. 1999. № 18.
Greaves/Evan 2000 / Greaves D., Evan M. Medical Humanities // lournal of Medical Ethics. 2000. № 26.
Grecco 1980 / Grecco S. A Physician healing himself: Chekhov’s treatment of doctors in the major plays Medicine and Literature / Ed. by E. Peschel. N.Y., 1980.
Jones 1996 / Jones A. Literature and medicine: An evolving canon // The Lancet. 1996.16 november. № 348.
Jones 1999 / Jones A. Narrative based medicine: Narrative in medical ethics // British Medical lournal. 1999. 23 january. № 318.
Judd 1998 / Judd C. Bedside Seductions. N.Y., 1998.
McLellan 1996 / McLellan M. Images of physicians in literature: From quacks to heroes // The Lancet. 1996.17 august. № 348.
McLellan 1997 / McLellan M. Literature and medicine: physician-writers // The Lancet. 1997. 22 february. № 349.
McLellan/Jones 1996 / McLellan M., Jones A. Why literature and medicine? // The Lancet. 1996. 13 july. № 248.
Moore 1978 / The missing medical text: Human Patient Care / Ed. by A. Moore. Melbourne: Melbourne University Press, 1978.
Mukand 1990 / Vital lines: Contemporary fiction about medicine. Ed. by I. Mukand. N.Y.: St. Martin’s Press, 1990.
Reynolds/Stone 1995 / On doctoring: Stories, poems, essays / Ed. by R. Reynolds, J. Stone. N.Y.: Simon & Schuster, 1995.
Rousseau 1981 / Rousseau G. S. Literature and Medicine: The State of the Field // Isis. 1981. Vol. 72. Issue 3.
Scott 2000 / Scott A. The relationship between the arts and medicine // lournal of Medical Ethics. 2000. № 26.
Trautmann 1981 / Healing Arts in Dialogue: Medicine and Literature / Ed. by ]. Trautmann. Southern Illinois University Press, 1981.
Trautmann 1982 / Trautmann J. Can we resurrect Apollo? // Literature and Medicine. 1982. № 1.
Trautmann/Pollard 1982 / Trautmann J., Pollard C. Literature and Medicine: An Annotated Bibliography. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1982.
Weinstein 1997 / Weinstein A. The unruly text and the rule of literature // Literature and Medicine. 1997.16 january.
Weintraub 1980 / Weintraub S. Medicine and the biographer’s art // Medicine and Literature / Ed. by E. Peschel. N.Y., 1980.
Елена Смилянская
Сакральное и телесное в народных повествованиях XVIII века о чудесных исцелениях
Анализ социального контекста истории медицины, болезни во всем комплексе взаимосвязей с мировоззренческими установками того или иного времени стал, безусловно, все чаще привлекать внимание современных исследователей. О влиянии религии на восприятие человеком духовных и телесных немощей также написано немало. Одновременно вопрос о том, как и в какое время в различных христианских культурах на уровне религиозной институции и на уровне повседневных религиозных практик взаимодействовали представления о сакральном и демоническом вмешательстве в телесную сферу, до настоящего времени остается неразрешенным, требует конкретизации и опоры на новые источники.
Источником для настоящей публикации стали записи, сделанные в XVIII веке северными крестьянами и повествующие в развернутой или краткой форме о случившемся в «тонком сне» видении («тонкий сон» описан так: когда «сами глазами не гледит, плотно жаты», «глаза полы», «защурены», «то чюдно: глазами не глядит, а все видит»); последствием видения обычно становится либо «мнимое», либо действительное избавление благодаря вмешательству вышних сил (св. Никола, Христа, Богородицы) от телесных страданий.
