Фулканелли - Философские обители
Думается, сейчас самое время ещё раз рассмотреть и обсудить с пользой для наших зашедших в тупик братьев связанные с этой проблемой соображения, высказанные Фулканелли на страницах его второй работы.
Среди солей, которые могут способствовать возникновению тайного философского огня (feu secret et philosophique), важное, судя по всему, место занимает селитра. Во всяком случае, такой вывод вытекает из этимологии этого слова, ведь греческое νίτρον — нитрон, означающее нитрат калия (собственно nitre — селитра), происходит от νίπτω — niptô или νίξω — nizô — промывать (laver); между тем Философы рекомендуют промывать огнём (laver avec le feu). Всякая их очистка, всякая возгонка — по существу огненная промывка или отмывание, как пишет Николай Фламель. При контакте с расплавами селитра плавится сама и частично превращается в карбонат калия или ощелочивается. Карбонат раньше называли тартратом (sel de tartre — татарская, тартарская соль), по-гречески это звучит τρύξ — trux со значением винный отстой (lie de vin), отходы, остаток. Корень здесь τρύγω — trugô — осушать (dessécher), сушить, что указывает на действие огня. Это слово, кроме того, наводит на мысль об обиходном французском слове truc (трюк), означающем некий скрытый приём (precédé caché), сопряжённый с ловкостью или хитроумием. Относительно Делания этот трюк состоит в применении тартрата, образовавшегося при воздействии селитры, который рассматривается как сущность тайного огня или как одно из его составляющих, упоминания о чём столь упорно избегают в своих трудах алхимики.
Согласно аббату Эспаньолю (Происхождение французского языка) слово truc происходит от τρύχω — trukhô — ударять (frapper) и фокус (tour de passe-passe). Но τρύχω означает прежде всего истирать (user par le frottement), изнурять (épuiser), утомлять (fatiguer), терзать (harceler), мучить (tourmenter). Эти значения обусловливают выбор тайного огня, определяя способ его использования и воздействия на философскую материю. Огонь именно терзает — высушивает, прокаливает, выжигает — материю.
Теперь несколько замечаний относительно соли, которая при плавлении приобретает вязкую консистенцию, способную, в частности, акцентировать цвет, даже, казалось бы, самый мимолётный. Цвет — видимое проявление тайной серы (soufre secret), и по нему Мастер определяет природу своих тинктур. Среди последних важное место в многоцветной гамме Великого Делания занимает универсальный дух. Этот spiritus mundi[7] при растворении в кристалле Философов образует тот самый изумруд, который в момент падения Люцифера выпал из его лба. Из этого изумруда впоследствии была высечена Чаша Грааль. Этот герметический драгоценный камень часто украшает перстень с печатью (anneau de Peau d’Ane), например, у папы-алхимика Иоанна XXII в гробу на рисованных вутах монастырской часовни в Симьезе. Над перстнем с изумрудом красуется хвалебная надпись на итальянском языке:
NE LA TERRA NE IL CIELO VIST HA PIU BELLA
Ни земля, ни небо не видели камня более прекрасного
Затронув вопрос о солевой добавке, мы приступили к другой очень важной проблеме — проблеме сублимации, которую досконально разобрал Сетон (Космополит). Он даже разработал химическую модель великого бурления в последние времена. Приводимый нами отрывок из De Sulphure шотландского Адепта подтверждает теорию Фулканелли о двух катастрофах, которые должны будут покарать и очистить Землю, не истребляя полностью её обитателей:
«Таким образом Творец мира как бы проводит дистилляцию, и в его руке перегонный куб, по примеру которого созданы все подобные аппараты Философов. Представление о них Философам внушил сам Всевышний, который, когда будет на то его святая воля, может погасить главный огонь или вовсе разбить сосуд. И тогда наступит конец всего. Но доброта Господа возьмёт верх, в некий день Он восстанет в силах и возжёт наичистейший огонь на небесной тверди над небесными водами — главный огонь (feu central) возгорится от него ещё сильнее прежнего, все воды паром поднимутся в воздух и земля прокалится добела; истребив всё нечистое, огонь вернёт очищенной земле принявшие более тонкую природу ранее улетучившиеся воды. Таким способом (если нам позволено будет пофилософствовать на эту тему) Бог сотворит мир не в пример более благородный».
Вспомним слова Иоанна Крестителя, ясно указующие на два широкомасштабные очистительные процесса (наброски из полупустой папки, оставшиеся от важного труда, сокрытого от нас Фулканелли, свидетельствуют в конце Философских обителей о том, как высокая вероятность этих страшных событий сначала привлекла Философа, а затем замкнула уста Адепту):
«Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мной сильнее меня, я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнём» (Матф. 3:2).
Не кроется ли здесь учение о хилиазме; загадочное схематическое изложение учения, воспроизведённое нами в Двух алхимических жилищах, оставили среди других надписей на стенах Шинонского донжона тамплиеры. Хранители этого знания были герметические Философы, не последний среди которых Жан Лальман — автор барельефов в своём очаровательном особняке (hôtel) в Бурже. В домашней часовне этого архитектурного шедевра раннего Ренессанса в одном из квадратов потолка показана армиллярная сфера как бы в длинных языках пламени, поднимающихся из своеобразного огромного очага. Над этим изображением широкая, изящно развёрнутая лента, указующая, хотя и без надписи, прежде всего на скрытый смысл картины. Это дало повод Фулканелли перед тщательным разбором сакрального смысла скульптур в Дампьер-сюр-Бутонн порассуждать со знанием дела о значении филактерии.
Огонь, охвативший Птолемеев шар снизу, представляется нам одновременно и небесным, и магнетическим, так как при видимом отсутствии топлива он распространяется из некоей невидимой точки внешнего Мира.
С обеих сторон от огня — пухлые крылатые младенцы, носители принципа правосудия, как и справа — один из ангелов Апокалипсиса, трубящий в трубу, раздувая щёки. Маленькие Эроты воплощают также жизнетворное начало, однако их не знающий промаха лук с оборванной тетивой, как бы перечёркнутый филактерией в соседнем кессоне, свидетельствует, что на какое-то время они будут отстранены от исполнения своих верховных функций.
Подобным же образом библейский Бог ломает лук народу Израиля, подвергает народ наказанию (conteram arcum Israël).
Из оставшихся записок Мастера — не из числа бумаг, касающихся сугубо алхимической области и использованных полностью, как мы писали ещё более двадцати лет назад, — мы узнали, что в Северном полушарии будет пожар, а в Южном — наводнение. Мы бы не догадались, что Жан Лальман показал нам именно Южный полюс во власти мирового пожара, если бы не знали, что он хотел представить в образах кабалистический смысл соответствующего слова. Суть тут не в самом двойном катаклизме, как можно было бы подумать, а в его причине — ужасном землетрясении. Французское слово bouleversement (потрясение, сотрясение) буквально означает versement de la boule (опрокидывание, перевёртывание шара), то есть перевёртывание двух концов оси, или полюсов, которые внезапно меняются местами.
В двух следующих кессонах Адепт выразил алхимическую и циклическую связь двух противоборствующих элементов, участвующих в одном и том же процессе. Это ещё один ангелочек, столь же упитанный, как и предыдущие, который держит в центре сверкающего как солнце очага раковину святого Иакова — священное вместилище алхимической воды; и затем прикреплённое под лентой кропило, из которого на языки пламени, зажжённые также без какого бы то ни было топлива, падают крупные капли.
Огонь Адепт из Буржа изобразил как истинный Посвящённый, знающий всё о судьбах Мира. Более натуралистично сверхъестественная сущность огня представлена на одном современном плакате Управления электрохозяйства Франции. Мы сочли возможным сделать это замечание, хотя кому-то оно, вероятно, покажется надуманным и неуместным. Этот странный, в изобилии уснащающий стены призыв к бережливости не соответствует своей предполагаемой роли, сомнителен они с чисто рекламной точки зрения, однако плакат поражает своей суровой философской мощью. Искрящаяся голубая влага, хлынувшая из космических глубин — с верхнего края цветного изображения, осветив киммерийские сумерки межзвёздных пространств, спускается и достигает северной части Земного шара в самом низу композиции.
Хотя тут нет водной массы, омывающей Южное полушарие, общая картина впечатляет даже больше, чем обелиск в Даммартен-су-Тижо, со всей присущей ему символикой воспроизведённый на рисунке Жюльена Шампаня, — один из самых веских доводов, заимствованных Фулканелли из области пластических искусств в поддержку своего тезиса. Как и обещали, мы написали несколько строк на эту тему — предмет человеческих тревог и надежд. Мы их подкрепим теперь изречением, которое находим под вторым рисунком уже упоминавшегося Typus Mundi; в этом изречении указывается на оберегаемый плод с Древа Познания как на единственную причину самых тяжких человеческих страданий в том случае, когда плод срывают, игнорируя вечные законы Философии. Результат — скорбное событие, когда два мировых бедствия одновременно обрушиваются на Землю и опустошают по отдельности каждую её половину: «Так созрело для повальной беды единственное в своём роде яблоко».
