KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Культурология » Бертран Мейер-Стабли - Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II

Бертран Мейер-Стабли - Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Бертран Мейер-Стабли, "Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

К счастью, королева-мать обожала Битона, и он платил ей тем же. Он даже написал ее портрет маслом, а затем сделал следующую запись в дневнике: «Я всегда питал огромное уважение к королеве-матери, ибо она первая дала мне шанс и позволила освободиться от правил формализма, ранее связывавших фотографов королевской семьи. Она ободряла меня, она сама преддожила снимать ее в позах необычных и «неофициальных». Однако мне показалось, что объектив не был адекватным средством для того, чтобы открыть очарование ее личности и цвета ее лица, несмотря на то, что кожа у нее уже далеко не прозрачная. Я заметил, что мне очень жаль, что никто из современных портретистов не способен передать прелесть ее особых качеств и разнообразие выражений ее лица».

Но эти новшества в придворной фотографии берут свое начало из живописи: кажется очевидным, что Винтерхальтер и Гейнсборо были двумя основными источниками вдохновения.

Во всех своих портретных фотографиях Битон широко использовал архитектуру дворцов и королевских резиденций. Так как эти здания были закрыты для широкой публики, то возможность увидеть их на заднем плане фотографий означала породить у зрителей ощущение, что они тайком проникают в частную жизнь тех, кто запечатлен на этих фотографиях, потому что они сняты на фоне того, что окружает их в их повседневной жизни. Уже одно только внутреннее убранство Букингемского дворца в глазах Битона обладало той роскошью, тем блеском пышности и торжественности, которых он так искал. Даже если позднее он не раз высказывал замечания по поводу излишней помпезности дворца, неоднократно понося на всякий лад «эту раздражающую показную красивость, с коей сталкиваешься во дворцах и которую стремятся повторить строители больших трансатлантических судов» (дневник Битона за март I960 года), но тем не менее не прекращал именно в этом черпать свое вдохновение, словно именно это тяжеловесное здание и было средоточием величия, мощи и роскоши Короны. Действительно, ни один другой фотограф ни до, ни после него не сумел извлечь такую пользу из парадных покоев Букингемского дворца.

Как заметил сэр Рой Стронг, благодаря искусственно созданным задним планам, благодаря архитектуре дворцов и обилию цветов фотографии Битона обрели с течением времени замечательную логическую зрительную последовательность. С середины 30-х годов и до конца 50-х «содержание» и стиль сохраняли единство. Кстати, эту связность, эту непрерывность следует, вероятно, связать с присутствием еще одного человека, о котором сам Битон практически никогда не упоминал, а именно с модельером Норманом Хартнеллом, более тридцати лет одевавшим большинство представительниц женского пола из числа членов королевского семейства. Во время торжественных церемоний, сопутствовавших процедуре коронации в 1953 году, он самолично нарисовал эскизы почти всех платьев, сначала каждого в отдельности, а затем всех вместе, что может служить объяснением полнейшей гармонии всего ансамбля, запечатленного затем на фотографиях.

Личные дневники Сесила Битона во всех подробностях зафиксировали «развитие событий», сопровождавших работу художника. Из этих описаний можно сделать неоспоримый вывод: в процессе фотографирования короля или принца нет места неожиданностям, нет места спонтанности. Фотографа принимают во дворце в точно назначенное время, причем в случае коронации или свадьбы он располагает только очень кратким мигом, предусмотренным расписанием дня, и без того перегруженного событиями и церемониями. Но при любых обстоятельствах ему необходимо было заранее все обдумать и подготовить. Битон обдумывал какую-то идею, а затем работал над ее воплощением вместе с ответственными лицами из числа придворных, так что и костюм «модели», и место съемки бывали оговорены задолго до сеанса. Битон фотографировал чрезвычайно быстро, прямо-таки с феноменальной скоростью.

Записи в его дневнике 1937 года, относящиеся к первому сеансу позирования нынешней королевы-ма-тери, удивительны: «В то время как мы шли по крылу здания, выходящему на Грин-парк и занимаемому королем и королевой, мы могли слышать доносившиеся до нас звуки, производимые при смене караула. Команды, отдаваемые офицерами солдатам, создавали впечатление, что кого-то тошнит и рвет. Хотя дворец вообще-то огромен, у вас не создается впечатления, будто он и вы вместе с ним далеки от жизни и от народа. Парк, хотя и тоже огромный, заполнен отдаленным гулом уличного движения. А в окна видна толпа любопытных, ожидающих чего-то у решеток и стен дворца… Ну вот, королева готова… Она очень улыбчива, приветлива и естественна. Однако я сам очень напряжен, а колени у меня, кажется, дрожат: «Это великая честь для меня, мадам, это для меня очень интересно и волнующе…» Мы поговорили о платьях. «Я подумала, что другое, вечернее платье, быть может, из тюля, подойдет больше… а может, еще и корону надеть?» — все это говорится с ноткой сочувствия, с улыбкой, чтобы меня поддержать и чтобы извиниться передо мной… Я предложил еще платье для коктейля, длинное, в пол, а также посоветовал немного иной макияж и просил чуть более яркую помаду. «Я попробую, но ведь вы знаете, я не слишком для этого гожусь», — произносит она так, словно это, как говорится, «не ее дело». У нее белые пухленькие ручки и полноватые запястья, их украшают усыпанные бриллиантами браслеты, от них пахнет туберозой. Она очень маленького роста и носит туфли на очень высоких каблуках».

В автобиографии Битон описывает, какая атмосфера царила на некоторых сеансах, например в 1952 году, когда он фотографировал совсем маленьких Чарльза и Анну: «Маленькая принцесса, после того как стойко вынесла множество затруднений, в конце концов рассердилась и раскраснелась от гнева. Принц Чарльз тоже стал неуправляем, и оба ребенка подняли такой шум и гам, что лопались барабанные перепонки. Но я был слишком упрям, чтобы проявить к ним снисхождение и дать им поблажку, а потому принялся умолять, чтобы нам позволили выйти в парк, чтобы там я смог сделать несколько фотографий среди колонн, между которых находились чудесные клумбы, засаженные розовооранжевой геранью и другими яркими цветами, потому что многим англичанам понравилось бы увидеть свою юную принцессу на таком живописном фоне. В парке дела приняли такой оборот, что в какой-то момент я, отказавшись от надежды сфотографировать детей, в растерянности огляделся. Принц Чарльз, нахлобучив на голову шлем полицейского, найденный в караульной будке, бегал по лужайкам. Собачки корги носились за ним с громким лаем. Мои помощники, теряя голову, делали бог знает что со своими фотоэкспонометрами. Принцесса Елизавета же взирала на эту сцену спокойно, с легким удивлением».

Битон провел фотосъемки во время коронации рекордно быстро: «Герцог Эдинбургский сунул свой нос в дверь: «Маргарет, вы должны идти… Вас все ждут…» Маргарет и королева-мать уходят. Затем вошла королева в сопровождении фрейлин, холодная, улыбающаяся, владеющая собой и ситуацией, но усталая… Я предложил ей попозировать в одиночестве на фоне сделанной мной репродукции аббатства. Освещение было не очень хорошим, но у нас не было времени на то, чтобы его улучшить, ведь дорог£ была каждая минута. Я безостановочно щелкал аппаратом, делая кадры как можно быстрее. Но я имел очень туманное представление о том, что от меня требуется: я не понимал, должен ли я делать черно-белые или цветные фотографии, и не знал, сколько у меня в запасе времени. Королева выглядела совсем крошкой среди своих многочисленных фрейлин, под тяжестью мантии и короны; носик и ручки у нее были розовые, а глаза… глаза усталые. В ответ на мой вопрос она сказала, что уже начала ощущать тяжесть короны. Невозможно было представить, что она носит ее на голове уже более трех часов».

Но в 1955 году знаменитый фотограф и художник-декоратор (работавший над фильмом «Моя прекрасная леди») начал ощущать усталость от Букингемского дворца: «Трудно найти во дворце хотя бы один-единст-венный уголок, который бы я еще не сфотографировал. Я столько уже нафотографировал, что в каком-то смысле использовал все возможности. Если немного поразмыслить, то помещения могут показаться действительно жуткими, с совершенно вульгарной мебелью и вульгарной обстановкой. Однако мы отправились по нескончаемым коридорам в Галерею живописи, где некий паж весьма преклонного возраста, с анемичным лицом, жутко простуженный, стоял на страже у дверей Музыкального салона. Принц Чарльз и принцесса Анна были заняты: у них был урок танцев (белые туфли и шаль из тонкой шерстяной ткани лежали в коридоре на банкетке). Мы дошли до Бального зала, и мне пришла в голову мысль снять королеву сидящей в одном из двух массивных кресел, стоявших под огромным красным балдахином и так похожих на трон».

19 февраля I960 года Битон фотографировал крестины принца Эндрю: «Невероятная тяжесть дворца буквально расплющивала меня. А ведь надо было как-то составлять композиции, надо было вести переговоры с этим враждебно настроенным, грубым офицером-моряком и при этом выказывать должное почтение королеве… Она была довольно приветлива и любезна, но не проявляла ни малейшего интереса к происходящему… Не сказала мне ни слова, только вежливо улыбнулась, услышав, как я отдаю указания: «Принесите скамеечку», «Принесите осветительные приборы», «Передайте мне цветную пленку!» Принц Филипп с высокомерным видом презрительно посматривал на меня и без устали советовал воспользоваться скамеечкой».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*