Евгений Деменок - Вся Одесса очень велика
Несколько стихотворений Олега Аркадьевича были опубликованы в одесских газетах, в основном в «Вечерней Одессе». Пожалуй, самое известно из них – «Дон-Кихоты нужны», посвящённое Булату Окуджаве. В начале 60-х Булат Шалвович был в Одессе и встречался с Олегом Соколовым – есть даже их совместная фотография.
Дон-Кихоты нужны,
Дон-Кихоты в чести.
В век двадцатый,
Зимою и летом,
Мы кончаем работу
К пяти иль к шести,
Дон-Кихоты – к рассвету.
Свеча оплывает,
Ты пишешь портрет,
Чтоб сказали:
«Фантазии, враки».
Состояние твое —
Все в том же копье,
В тощей кляче
И борзой собаке.
Каравеллы бегут,
Что с того, что ты – смел?
А до цели… Измучишься прежде…
Для того, чтоб обломки
От тех каравелл
Находили у мыса Надежды.
Дон-Кихоты нужны!..
Конечно, публикации Олега Аркадьевича – лишь верхушка айсберга его творчества. Невозможно, совершенно невозможно было в те времена публиковать настоящие мысли Соколова. И все они остались в рукописях.
Например, в сборнике «Наговор» (1972) Олег Соколов высказывает отрицательное отношение к вводу советских войск в Чехословакию. Он прекрасно понимал, что это опасно. Ведь за ним пристально наблюдало КГБ, и не только КГБ. Вот, например, выдержка из дневника, который Олег Аркадьевич назвал «Я говорю правду»:
«20. Х.63
Звонок из обкома комсомола: «Товарищ Соколов, с вами хотят встретиться рабочие одного завода, как это сделать? <…> Воскресенье, у музея человек 10–12. По лицам вижу – что-то не то. И не рабочие, и не те, кто ко мне обыкновенно приходит. Что-то чуждое, злое… Дома – почему у вас висят иконы? – Я верю в Бога. – Почему на рисунке «Современная девушка» крест? – В моём представлении такая современная девушка. Вопросы свистят как из ведра и самое худшее, что человек 5 записывают. <…> Через несколько дней один из хлопцев, который особенно усиленно спорил (оказывается, он из ЦК комсомола Киева) был в музее, часа два говорил, запершись в кабинете директора, с парторгом».
Не обращая внимания на подозрения и преследования, будучи вынужденным несколько раз прятаться от высылки или «посадки» в сумасшедшем доме, Олег Соколов продолжал говорить и писать правду.
Страница из арт-бука Олега Соколова. Коллекция автора
Много лет Олег Аркадьевич писал одну большую пьесу – пьесу об абсурдности советской действительности.
«Но, всё-таки, почвой для развития его творчества является абсурдность нашего бытия, – пишет Никифоров. – У Соколова есть пьеса абсурда. Двести действий. Каждое действие с «Гамлета» величиной. Пьеса хранится в старинном окованном сундучке».
Действительно, каждое действие этой пьесы записано в отдельной тетрадке. В основном это обычные советские ученические тетрадки в линейку или клеточку. Каждое действие имеет своё название и представляет собой артбук, в котором коллажи, вырезки из советских и зарубежных газет и журналов перемежаются собственно текстом пьесы. В каждом действии – свои герои. Но едино общее настроение – советская действительность как абсурд.
Приведу несколько отрывков. Вот, например, действие под названием «Великий учитель»:
«У входа в театр стоят резервуары абсурда. Нужно помнить, что птица, которая долго поёт, не сумет свить себе гнезда. При театре баня с парной, берёзовые веники продаются только с афишками. <…> По театру ходит слушок, что жена режиссёра имеет любовника-ассенизатора, да это видно и по нарядам.
Голос из ниоткуда: «Если ты выстрелишь в прошлое из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки».
В это время на сцену выкатывают огромную гаубицу, что-то у неё колдуют, дуло направлено в зал, публика нервничает, но для успокоения публики выходит хор стриженых дворян.
Режиссёр: «Пока мы наладим эту пушку, слушайте. Обратите внимание на парторга группы, в конце концов ставшего графом».
А вот отрывок из действия под названием «Марш «Красной субботы»:
«Немного забегая в будущее.
На Западе перед такими домами висит красный фонарь и дом скромно называют «домом терпимости», у нас с возросшей уличной и школьной проституцией тоже дома с красными фонарями, но на них табличка «Приглашаем дружить».
Молодая проституточка с учебником «Продолжаем дрючить» зубрит: «Любить абстрактно мы любим, но не все умеем – давайте учиться».
Выходит комсорг с повязкой, назидательно: «Политики – командная сила, окончила бы искусствоведческий – ну что бы ты имела, в три раза меньше уборщицы. А здесь самому заву Гороно минет делаешь. Только в нашей стране звёздное положение женщины».
Далее в пьесе – вырезки из газет с описанием «красных субботников» и фотография Ленина с «брёвнышком».
Каждое действие пьесы – особенное. Но каждое – глоток правды и юмора в удушливой атмосфере тогдашней жизни.
«Не знаю, судьба ли мне дописать эту тетрадь, – писал Олег Соколов в своём дневнике 8 октября 1963 года. – Но знаю – будет время, и всё написанное мною будет издано. Будет. Ибо я показал, осмыслил ужас этого времени. Осмыслил. И если я сделал лист «Что творится на душе», то я рассказал о многих, всех душах».
Это время пришло.
Одесские пассажиры «философского» парохода
17 сентября 1922 года от Платоновского мола одесского порта отошёл пароход, направляющийся в Константинополь. Среди многочисленных его пассажиров двое были необычными. Это были историк Антоний Васильевич Флоровский и физиолог Борис Петрович Бабкин. Именно с них началась массовая высылка из Советской России учёных и преподавателей, названная впоследствии «философским пароходом».
Через шесть дней, 23 сентября, поездом Москва – Рига была отправлена следующая партия «инакомыслящих», в числе которых были А. В. Пешехонов, П. А. Сорокин, И. П. Матвеев. Следом за ними поездом Москва – Берлин отправились в числе прочих Ф. А. Степун, Н. И. Любимов.
29 сентября 1922 года из Петрограда в Штеттин отплыл пароход «Обербургомистр Хакен», пассажирами которого были философы, литераторы и учёные из Москвы, Казани и других городов: Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, И. А. Ильин, С. Е. Трубецкой, А. А. Кизеветтер, М. М. Новиков, Н. А. Цветков, Б. П. Вышеславцев, В. В. Зворыкин, В. И. Ясинский и многие другие. На борту находилось более 30 учёных, с семьями – около 70 человек. 16 ноября 1922 года из Петрограда вновь в Штеттин отплыл пароход «Пруссия», на котором в изгнание отправились Н. О. Лосский, Л. П. Карсавин, И. И. Лапшин и другие (всего семнадцать человек, с семьями – 44).
Отдельные учёные, врачи и другие «инакомыслящие» выехали из Советской России в изгнание в течение зимы 1922/23 года. Так прошла беспрецедентная акция по высылке за границу лучших умов страны, которых большевики посчитали неблагонадёжными. Как цинично прокомментировал эту акцию Троцкий, «мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».
Всего по Московскому, Петроградскому и Украинскому спискам было репрессировано 225 человек, из них за границу выслано 67. Кроме высланных за границу, сорок девять человек были отправлены в административную ссылку в отдалённые районы России, тридцати трём высылка была отменена, о дальнейшей судьбе сорока шести сведения на сегодняшний момент отсутствуют. В списках этих были врачи, педагоги и профессора, инженеры, юристы, журналисты и литераторы, экономисты и агрономы, политические и религиозные деятели и даже студенты.
Феликс Дзержинский писал в своих заметках после разговора с Лениным об организации работы по высылке интеллигенции (4–5 сентября 1922 года):
«Директивы В. И. [Ленина]. 4 сентября. Продолжить неуклонно высылку активной антисоветской интеллигенции (и меньшевиков в первую очередь) за границу. Тщательно составлять списки, проверяя их и обязуя наших литераторов давать отзывы. Распределять между ними всю литературу. Составлять списки враждебных нам кооператоров. Подвергнуть проверке всех участников сбор[ников] «Мысль» и «Задруга».
Необходимо выработать план. Постоянно корректируя его и дополняя. Надо всю интеллигенцию разбить по группам. Примерно: 1) Беллетристы; 2) Публицисты и политики; 3) Экономисты (здесь необходимы подгруппы: а) финансисты, б) топливники, в) транспортники, г) торговля, д) кооперация и т. д.); 4) Техники (здесь тоже подгруппы: 1) инженеры, 2) агрономы, 3) врачи, 4) генштабисты и т. д.); 5) Профессора и преподаватели; и т. д. и т. д.».
3 августа 1922 года Председателем Госполитуправления Украины в городе Харькове был утверждён «Список профессоров и преподавателей ВУЗ и общественных деятелей, ведущих антисоветскую политику, подлежащих ссылке или внутри страны, или за границу» – так называемый Украинский список. Как указано в документе, «списки и характеристики согласованы с губкомами, а в отношении профессоров с Наркомпросом. Утверждены ЦК КП(б)У». В списке сделана разбивка по городам – указаны «инакомыслящие» из Харькова, Одессы, Киева, Екатеринослава и из Подолии. В одесском разделе списка – восемнадцать человек. Это профессора ИНО (Институт народного образования – бывший Университет – прим. автора) Н. П. Кастерин, Фроловский, В. Т. Бабкин, Е. П. Трефильев, Е. Д. Буницкий, ассистент ИНО Б. С. Фролов, преподаватель ИНО Ф. Е. Александров, профессора Медакадемии Д. Д. Крылов, А. М. Самарин, бывшие ассистенты Медакадемии Соболь и Добровольский, ассистент Медакадемии А. Ф. Дуван-Хаджи, профессора Инархоза Михайлов и А. С. Мулюкин, преподаватели ИНХОЗа Ф. Ф. Конев, Пясецкий, Г. А. Секачев и Х. Н. Хроневич (все фамилии приведены так, как указаны в списке – с ошибками).
