Марселен Дефурно - Повседневная жизнь Испании Золотого века
Контрерас сел на судно в Сан-Себастьяне и добрался до Брюсселя, где эрцгерцог принял его весьма доброжелательно, обещая ему первую же вакантную должность капитана… Но прошло два года, и ничего не изменилось. Устав ждать — тем более что убийство Генриха IV отдалило угрозу войны, которую все полагали неизбежной, — и узнав, что вскоре должен был собраться генеральный капитул Мальтийского ордена, Алонсо попросил об отставке, чтобы вернуться на остров и попытаться получить компенсацию за свои былые заслуги. Он пересек Францию, переодевшись пилигримом, и через Неаполь и Палермо вовремя добрался, чтобы успеть на генеральный капитул, который принял его в члены ордена как «служащего с оружием», единодушно избавив от представления доказательств дворянского происхождения, обычно требовавшихся, чтобы вступить в орден. Исключительная честь для выходца из бедной семьи, который пятнадцатью годами раньше покинул Мадрид, будучи мальчишкой-прислужником на кухне. Затем он снова поспешил в Испанию, «где все меня восторженно поздравляли, некоторые с завистью, другие с симпатией».
Но его темперамент остался прежним. Он приревновал одну замужнюю женщину и ранил ее двумя ударами шпаги, и лишь его принадлежность к Мальтийскому ордену позволила ему избежать обычного уголовного правосудия, которое уже наложило было свою руку на него. Через Геную, Рим и Неаполь он вернулся на Мальту, где, наконец, обрел капитанский патент, пожалованный ему королем Испании, который к тому же попросил гроссмейстера оставить его у себя на службе. Вернувшись в Испанию, где он некоторое время выполнял различные приказы и контрприказы, Контрерас получил задание отправиться в Кадис и сесть там на судно с двумя сотнями людей, предназначенных для оказания помощи Пуэрто-Рико, над которым нависла угроза со стороны голландского флота: рискованная задача, поскольку уж если непросто было собрать рекрутов, то было гораздо сложнее заставить их сесть на судно, отправлявшееся в колонии. Поэтому все приготовления проходили тайно, «иначе не удалось бы посадить на судно ни одного человека, поскольку солдаты этого гарнизона и матросы флота были самыми продувными плутами в Андалусии». Когда солдат неожиданно привели на борт судна, «они оказались в роли похищенных обманом, которые даже не понимали, что с ними произошло». Теперь надо было не допустить бунта, который представлялся вполне вероятным, учитывая вызывающее поведение солдат в отношении капитана. Заручившись поддержкой дюжины надежных людей, Контрерас прикончил ударом шпаги первого же осмелившегося говорить с ним на повышенных тонах, и спокойствие было восстановлено.
После сорокадневного путешествия галион прибыл в Пуэрто-Рико, где наместник поздравил Контрераса с тем, что тот избежал встречи со знаменитым корсаром Уолтером Рейли, промышлявшим у здешних берегов, и умолял оставить ему человек сорок для укрепления обороны острова… «Но ни один человек не хотел сходить на берег; все едва не плакали при мысли о том, что надо оставаться, и они были правы, поскольку это означало стать навсегда рабом». Решение о том, кто останется в Пуэрто-Рико, было принято с помощью жребия. Пятьдесят человек остались в Санто-Доминго, где при входе в порт Контрерас велел построить бастион. Другое сооружение, построенное за четыре дня, было возведено на Кубе, и там было оставлено десять человек для обороны… Затем, потопив один из кораблей эскадры Рейли, галион вернулся в Испанию. Едва он прибыл в Кадис, как пришла весть о том, что мавры в количестве тридцати тысяч осадили крепость Ла Мамора на побережье Африки. Контрерас вызвался командовать подкреплением. Ему удалось прорвать вражескую блокаду и войти в крепость, где он был принят губернатором как «голубь-посланец». Он ввел в город подкрепление и привез боеприпасы, что склонило осаждавших к переговорам.
Губернатор Андалусии, герцог де Медина Сидония, поручил ему самому доставить эту счастливую весть в Мадрид, и Алонсо имел честь лично предстать перед королем Филиппом III и сообщить ему об успехе своего предприятия. В качестве награды за заслуги, а также учитывая свои знания в области навигации, он попросил себе пост адмирала, то есть главнокомандующего флотом. Но снова чиновники дворца затягивали исполнение обещания, данного Контрерасу, и ему пришлось довольствоваться привилегией «собрать роту» в самой столице (что никогда до этого не делалось), чтобы сесть с ней на корабли, которым были поручены наблюдение за Гибралтарским проливом и охрана судов, прибывавших с грузом серебра из Америки. Но Контрерас заболел и стал недееспособным. В Мадриде, куда он возвратился, без средств к существованию, он жил и питался в течение восьми месяцев у Лопе де Вега, который его никогда не видел, но принял со словами: «Сеньор капитан, с таким человеком, как вы, следует разделить даже свой плащ!» — и посвятил ему пьесу «Король без королевства», навеянную сплетнями о его так называемом королевстве морисков.
Настойчивыми требованиями Алонсо де Контрерас добился от военного совета, чтобы его послали на Сицилию, где вице-король поручил ему управление островом Пантеллария, «расположенным почти в Берберии». Этот остров контролировал Сицилийский пролив, и его Контрерас должен был охранять с отрядом в 120 человек. По истечении нескольких месяцев он попросил у вице-короля разрешения отправиться в Рим, где он получил аудиенцию у папы. Алонсо изложил ему все, что сделал для защиты католической веры, и получил от папы послание, адресованное Мальтийскому ордену, освобождавшее его от обязательства постоянного местопребывания, которое обычно требовалось для того, чтобы быть рыцарем и получить командорство. Затем, имея столь ценный документ, он вернулся на Мальту, где с соблюдением всех надлежащих формальностей был посвящен в «рыцари справедливости».
Получив столь блестящий титул, Алонсо де Контрерас вернулся в Неаполь, где вице-король герцог Де Монтеррей дружески принял его и поручил ему управление островом д’Аквила, где законы диктовали бандиты и знатные семьи, поручив ему навести там порядок и заставить жителей острова повиноваться королю Испании и его представителю. Несколько смертных приговоров, приведенных в исполнение вопреки всем ходатайствам, быстро укрепили авторитет Алонсо; но неумолимое правосудие, распространенное им на всех, вызвало такое количество жалоб, что через три месяца Монтеррей вынужден был его отозвать. В качестве компенсации он пожаловал ему командование кавалерийской ротой, и Контрерас во главе своих войск, в роскошном экипаже, принял участие в генеральном смотре всей кавалерии Неаполитанского королевства: «Я был беден, но одел своих двух трубачей и четырех лакеев в ливреи, сшитые из ярко-красной материи с вышивкой и серебряными обшлагами, с портупеями, перьями, а поверх одежды у них были такие же плащи… Мои пять лошадей скакали под седлами, украшенными серебряными галунами, с парадными седельными пистолетами…» Но поскольку герцог де Монтеррей отказал в капитанском патенте одному из его братьев (который, как и он, вел полную приключений жизнь военного), Контрерас оставляет службу у него. Снова он рисковал остаться не у дел и без средств к существованию, но в это время пришла весть о том, что гроссмейстер Мальтийского ордена пожаловал ему Испанское командорство со всеми доходами, которое оно приносило. Тогда он отправился в Испанию, и, вероятно, это было его последнее путешествие, поскольку его автобиография неожиданно прерывается на этой дате (1633).
Подобная жизнь кажется настолько необычной, что можно было бы подвергнуть сомнению правдивость рассказа о ней, но, даже если не принимать в расчет длинное посвящение, которое Лопе де Вега предпослал своему «Королю без королевства» (и где он сделал намек на некоторые подвиги Контрераса, о которых тот не рассказал в автобиографии), испанские архивы сохранили различные документы, которые подтверждают это повествование, в частности, derrotero — составленную им морскую карту, которую он одолжил эрцгерцогу Филиберу Савойскому, сохранившему ее, и текст просьбы, адресованной в 1623 году королю Филиппу IV, где он приводит свой послужной список за предыдущие годы.
Другие испанские солдаты эпохи золотого века тоже оставили рассказы о своей жизни, которые, возможно, и менее удивительны, чем повествование Алонсо Контрераса, но являются не менее ценными свидетельствами того, как протекала жизнь военных:{222} таков Диего Дукве де Эстрада, происходивший из дворянской семьи, который убежал из тюрьмы Толедо, куда был помещен в возрасте тринадцати лет за убийство товарища, и нашел убежище в армии. Вернувшись в Мадрид, он приобрел известность не только благодаря своему поэтическому таланту, но и из-за своих любовных похождений; но, убив одного из своих соперников, он был приговорен к повешению. Ему удалось бежать еще раз, добраться до Италии, затем перебраться в Трансильванию, где он стал одним из уважаемых людей при полувосточном дворе местного правителя и принял участие в борьбе с турками. Потом Диего перебрался в Германию и во время Тридцатилетней войны поступил на службу к императору, кузену короля Испании, и стал управляющим Богемии. Снова попав в Рим, он впал в мистику, вступил в орден Святого Иоанна Божьего и стал основывать монастыри на Сардинии. Нападение на остров французов в 1637 году побудило его снова взять в руки оружие. Диего Дукве де Эстрада отбил атаку захватчиков, затем вернулся к монашеской жизни и окончил свое существование в монашеской рясе.{223}
