Дмитрий Ершов - Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке
Те из «братьев», которые не желали изменять традиционному «ремеслу», также весьма вольготно чувствовали себя на территории автономии. Шайки множились не только за счет местной бедноты, но и за счет волны беженцев из провинций Шаньдун и Чжили, в довершение всех бед переживших в 1920–1921 гг. сильнейшую засуху. Неписаные законы хунхузской «корпоративной этики» ушли в прошлое. Хунхузы 1920-х гг. не признавали никаких правил. Особенно страдала от разбойничьего «беспредела» Северная Маньчжурия. Здесь из-за непрекращающихся грабежей и бесчинств к середине десятилетия обезлюдели целые районы, такие как местности между реками Сунгари и Уссури, а также вдоль восточной линии КВЖД. В докладе дирекции Южно-Маньчжурской железной дороги за 1929 г. численность «краснобородых» в трех северо-восточных провинциях оценивалось не менее чем в 57 тысяч человек!
Немалое число «краснобородых» действовало в полосе отчуждения КВЖД. Здесь хунхузы выполняли «заказ» японцев, мечтавших добиться контроля над стратегически важной магистралью, с марта 1920 г. находившейся во временном китайском управлении. Перед хунхузами была поставлена задача разрушать железнодорожное полотно, громить и поджигать станционные сооружения, нападать на мирных граждан. Так же как и на оккупированных территориях России, бесчинства бандитов на КВЖД должны были продемонстрировать «неспособность» местных властей поддерживать правопорядок и доказать, что дело охраны дороги должно быть передано в японские руки. Еще летом 1920 г. китайской администрации дороги стало известно о «секретном договоре», который шестеро хунхузских главарей подписали с японским командованием. По договору атаманы обязались разными способами прерывать железнодорожное сообщение на линии.
Японцы намеревались протащить своих представителей в правление Общества КВЖД, что, разумеется, также было «необходимо» для успешной охраны дороги. 20 мая 1920 г. японское командование направило начальнику штаба своих сил в Харбине подробную инструкцию. В первых строках документа офицеру сообщалось, что в полосе отчуждения КВЖД действуют несколько шаек хунхузов. Далее начальнику штаба предписывалось время от времени направлять китайским властям запросы относительно действий разбойников и обсуждать способы охраны магистрали. Со своей стороны командование собиралось регулярно направлять в Пекин протесты, добиваясь включения японских представителей в состав железнодорожной администрации. Понимая, что никаких юридических прав на КВЖД у них нет, японцы намеревались формально передать власть в полосе отчуждения своему ставленнику Г.М. Семенову. Побитый красными забайкальский атаман должен был изображать «законную русскую администрацию», прикрывая истинных хозяев магистрали.
Несмотря на подобные ухищрения, деятельность японского командования ни для кого не была секретом. Представитель США в железнодорожном комитете союзников Смит однажды весьма откровенно высказался и о целях японцев в отношении КВЖД, и об их методах: «В Маньчжурии хунхузнические отряды японцы создали и вооружили для нападения на железную дорогу. Цель преследовалась та, что вот Уссурийскую железную дорогу охраняют японцы и нападений не бывает, а поэтому и КВЖД дайте под нашу охрану. Но мы знали, чего они добиваются…» [23].
В апреле 1922 г. консул пекинского правительства во Владивостоке вручил своему японскому коллеге официальный протест против формирования японцами в полосе отчуждения КВЖД отрядов хунхузов, предназначенных для нападения на эту дорогу. Протест был хорошо подкреплен документальными доказательствами.
Планы японцев оказались сорваны в 1924 г. после перехода КВЖД в совместное советско-китайское управление. Соответствующие соглашения были подписаны правительством СССР с пекинским правительством (31 мая 1924 г.) и Чжан Цзолинем (20 сентября 1924 г.). Увы, несмотря на ликвидацию «японской угрозы», обстановка на КВЖД продолжала оставаться напряженной и в итоге вылилась в вооруженный конфликт между СССР и сыном-наследником Чжан Цзолиня — Чжан Сюэляном.
Яркую картину жизни дороги в конце 1920-х гг. изобразил советский журналист Яков Окунев:
«Над кроватью начальника станции висит ружье. Перед тем как свалиться на постель, он сунул под подушку револьвер. Сломанный усталостью и болезнью, он спит тревожно и чутко. Его лицо вздрагивает. Из-под полузакрытых ресниц блестят, как ртутные полоски, его зрачки. За окном обронили что-то. Начальник станции вскакивает и еще в полусне сует руку под подушку:
— Кто? Что? — и снова валится на кровать…
Часа через два он сидит передо мной и пьет чай. Его освеженные сном, заросшие щеки слегка порозовели.
— Отчего вы не соснули? — Теперь его голос свеж. — Вы не будете спать всю ночь. На нашем участке неспокойно.
— Почему?
— Хунхузы.
— Давно?
— Они никогда не переводятся. Прошлой зимой они остановили скорый поезд, ограбили пассажиров, нескольких убили, нескольких увели с собой, потребовав выкупа. В последнее время опять стало тревожно. В сопках бродит большая шайка…»
Маньчжурских «краснобородых» привечали не только Чжан Цзолинь и японцы. Белое движение также не прочь было использовать хунхузов. Совершая набеги на приграничные районы ДВР, а затем — СССР, «краснобородые» часто выполняли задания белогвардейцев: убивали военнослужащих Красной армии и деятелей местной администрации, поддерживали контакты с контрреволюционной агентурой, устраивали диверсии. Близкое общение с хунхузами не проходило даром: отдельные представители эмиграции сами начинали перенимать черты «краснобородых», вливаясь в китайские преступные сообщества или сколачивая собственные бандитские шайки. Иногда «русским хунхузам» удавались весьма громкие дела. Так, в 1925 г. в Харбине ими был похищен богатый купец Тонконогов. Выкуп за освобождение предпринимателя принес бывшим «благородиям» и их китайским сообщникам четверть миллиона иен! Преступная деятельность «белохунхузов» продолжалась даже после оккупации Маньчжурии японскими войсками. Много шуму наделало похищение французского пианиста Каспэ в 1932 г. Он был схвачен 24 августа среди бела дня на главной улице Харбина и увезен в неизвестном направлении. За освобождение музыканта бандиты требовали 300 тысяч иен. Сумму собрать не смогли, и 24 ноября 1932 г. несчастный Каспэ был убит. Преступление было раскрыто исключительно благодаря настойчивости французского вице-консула, находившегося в Харбине. В ходе расследования выяснилась пикантная подробность: один из главарей шайки, некто Н. Мартынов, «по совместительству» являлся… сотрудником харбинской полиции, что и позволяло гангстерам долгое время оставаться безнаказанными. Тем не менее подавляющее большинство нападений на иностранцев продолжало совершаться китайцами. Не успела получить свое завершение история с Каспэ, как в Харбине вновь произошло громкое происшествие. 10 сентября 1932 г. агент Гонконгско-Шанхайского банка англичанин Мельхиш играл в гольф со своим подчиненным Хэнселлом. Дойдя до пятой лунки местного игрового поля, Мельхиш был вынужден спуститься за мячом в ложбинку у полотна железной дороги. Здесь на него напали двое китайцев, попытавшихся утащить его под железнодорожный мост. На крик Мельхиша прибежал Хэнселл. Увидев его, китайцы отпустили свою жертву и нанесли ей несколько ударов дубинками. Затем один из них выхватил маузер и прострелил Хэнселлу левую руку.
Напуганное иностранное сообщество Харбина было вынуждено позаботиться о своей безопасности. В этом ему сильно помогли русские эмигранты. Журналист Г. Вудхэд, побывавший в столице КВЖД осенью 1932 г., писал: «Не будет преувеличением утверждать, что, попав в Харбин, я оказался в сердце царства ужаса. Многие иностранцы здесь отказываются от любых приглашений, подразумевающих передвижение по городу после захода солнца. Когда я поехал в гольф-клуб, в двухстах ярдах от ворот заведения мою машину встретили два вооруженных верховых казака. Четверо русских охранников, вооруженных ружьями и пистолетами, неусыпно охраняют территорию поля. Они расставлены в разных точках, а один из них всегда сопровождает посетителя, если тот направляется в место, недоступное наблюдению… В Харбинском клубе посетителей проверяет на входе детектив из русских эмигрантов. В зале для боулинга, где собирается по вечерам все местное общество, на барной стойке лежат пистолеты посетителей, всегда готовых пустить их в ход. Банки, торговые фирмы и многие частные лица нанимают русских охранников. Вооруженный эскорт желателен при любых перемещениях по городу — как днем, так и ночью. Многие иностранцы нанимают бывших русских военных в качестве вооруженных водителей. К чести последних нужно сказать, что никто здесь не может припомнить случая, когда такой телохранитель не оправдал бы доверия хозяина. Таковы условия жизни в сегодняшнем Харбине — по уверениям официальных лиц Маньчжоу-Го, гораздо более «мирном», чем когда-либо прежде!»
